Успеть сказать люблю

Максимилиан тихонько выдохнул. Отмер. Достал телефон.

— Сейчас вызову.

— Давай, — Кира потянулась к мясной нарезке. — А я поем, пожалуй. А то, черт его знает, когда потом придется. И давай без шуму и драматических поз. Не будем портить Косте и Анечке праздник, слиняем по-английски.

Макс кивнул. К нему, наконец, вернулось самообладание. Он занялся вызовом такси, Кира — едой.

— Ну вот, наконец-то мы и одни.

— А Норд?

— А Норд сегодня будет спать на кухне, правда, же, мальчик? — Костя наклонился и потрепал овчарку по загривку. Норд согласно гавкнул, коротко облизал мужскую руку, пошел к окну и улегся там, положив морду на лапы.

— Какой у тебя послушный пес, — усмехнулась Аня.

— У меня талант воспитывать собак, — самодовольно подтвердил Костя. Выпрямился. — Ну, я готов к первой брачной ночи.

— Я не готова, — Аня развернулась в сторону спальни. — Я ушла готовиться. Пока не позову — не входи.

— Слушаюсь!

— А где цветы? — Константин с восхищением разглядывал фигуру своей свежеиспеченной супруги, облаченную в белую сорочку до колен, единственным украшением которой были глубокий вырез да тонкие лямки.

— Я — твой главный цветок, — Аня шагнула к нему.

— Логично, — согласился Костя и наклонил голову.

Сегодня он так и не понял, отличаются ли чем-то супружеские поцелуи от тех, что были до посещения ЗАГСа. Всю свадьбу они с Анечкой профилонили и во время криков «горько», прикрывшись пышной фатой, вместо того, чтобы целоваться, большей частью шептали друг другу всякие смешные и нежные глупости. Поцелуи они оставили для более интимного момента. И вот он наступил.

Однако распробовать Косте не дали. Едва они вошли с женой во вкус, как всю интимность момента разрушил пронзительный дверной звонок.

— Твою мать! — Костя от неожиданности разжал руки.

— Кто это может быть?! — Аня посмотрела на часы на стене. — Почти двенадцать. Может, у соседей что-то случилось?

— Куда?! — рыкнул Костя, увидев, что жена собирается пойти к двери. — Сиди здесь, я сам открою.

А перед дверью уже сидел, навострив уши, Норд.

— Спокойно, — скомандовал Константин собаке. — Сейчас посмотрим, кому там не спится.

Один взгляд в дверной глазок — и Костя принялся звякать замком. Вид у него при этом был совершенно огорошенный.

А когда Константин открыл дверь, на руки ему упал его лучший друг.

— Ой… — Макс попытался принять вертикальное положение, схватился за вешалку. — Привет. Не помешал?

— Максимка? — в дверях спальни стояла Анечка. Она накинула на сорочку такой же белый тонкий пеньюар, но выглядела все равно так, что Косте срочно захотелось вытолкать Макса обратно за дверь. Но Малыш не дал.

— Ой, Анечка, — ловко нырнув под Костину руку, Макс сграбастал Костину жену в объятья. — Анечка, ну поцелуй меня! У меня сегодня такой праздник!

На скорого и красноречивого Константина Драгина напал совершеннейшей столбняк. Он просто не мог осознать происходящее. Его жену, облаченную в одно только довольно откровенное неглиже, тискает его лучший друг. В их с женой первую брачную ночь, между прочим! Где справедливость и когда он столько нагрешил?!

Зато Аня проявила большую сообразительность. Деловито чмокнул Макса в щеку, повернула его лицо к свету лампы. А вдруг широко улыбнулась.

— Кира?

Малыш счастливо кивнул, сияя совершенно идиотической улыбкой.

— Родила?

Макс снова кивнул, а потом развернулся, потерял равновесие и вцепился уже в Костю.

— Коська! — заголосил ему на ухо. — Ну поцелуй меня, друг! У меня дочь родилась! ДОЧЬ! Вот такая! — развёл ладони сантиметров на тридцать. — Крошечная. Красивая! Давайте за это выпьем, а?

Константин кашлянул. Плотность спиртовых паров в воздухе странным образом прояснила ему голову. Лучший друг был в стельку пьян.

— Пойдёмте, пойдёмте! — торопил их Макс. — У вас еще чего выпить?

— По-моему, тебе хватит, — буркнул Костя. Планы на первую брачную ночь стремительно менялись.

— Ничего не хватит!

Неутомимый Максимилиан увлек их на кухню. Там супругам Драгиным под красное вино пришлось выслушать крайне эмоциональный рассказ о том, как Макс сегодня стал отцом. Это было настолько умилительно и, одновременно, забавно, что сердиться на Максима уже никак не получалось. Да ведь и правда, праздник у человека. Радость огромная.

— Ой, ребята, я такой счастливый, — выдохнул Макс. Хлебнул вина прямо из бутылки, не размениваясь на стакан, прижался затылком к стене и блаженно зажмурился. А спустя пару минут начал похрапывать.

— Зашибись, — в наконец наступившей тишине кратко подвел итог визита Костя. — Надо такси вызвать.

— Ты что! — возмутилась Аня вполголоса. Встала, стала убирать стаканы. — Как мы его сейчас отпустим? Он же лыка не вяжет.

— Ты предлагаешь его оставить у нас? — не поверил услышанному Костя.

— Конечно! Положим его на диване в гостиной.

— А ничего, что у нас сегодня первая брачная ночь? — вкрадчиво поинтересовался Костя.

— Значит, она будет завтра, — пожала плечами Аня. — Ночей у нас будет много, а первенец у Максима рождается один раз в жизни.

— Логично, — после некоторого раздумья согласился Костя. И вздохнул.

Макса еще и раздевать пришлось — как в старые добрые времена после гулянок и клубов. Малыш, не открывая глаз, нежно благодарил, но по ощущениям Кости, говорил Макс не с ним, а с Кирой.

— Все! — выдохнул Костя, натягивая на себя одеяло. — Деточку спать уложил, одеялко подоткнул, в лобик поцеловал. Давай, хоть обнимемся, раз с сексом у нас облом.

Но и пообниматься супругам Драгиным тоже не дали. Раздалось шлёпанье босых ног и в проеме спальни возник мужской силуэт.

— Он храпит.

- Кто?! — не выдержал Костя.

— Собака ваша.

— Я тоже храплю.

— А я к Анечке под бочок лягу, — Макс пошлепал к Аниной половине кровати.

— А ну кыш от моей жены! — заорал Костя. Аня успокаивающе погладила его по плечу.

— Ладно, я тебе под бочок лягу.

— Макс! — взвыл Костя. — Иди на диван!

— Не хочу, — пан архитектор изволил капризничать. — Там собака храпит. И холодно.

— Я укрыл тебя толстым одеялом!

— Оно куда-то делось… — Макс шлёпнулся на кровать со стороны Кости, и тому пришлось потесниться. — Подвинься, чего ты разлегся как барин…

И тут у Константина кончились слова. А Малыш, завернувшись в одеяло, мирно засопел. На Костином, между прочим, законном месте.

Какое-то время супруги Драгины сидели молча. А, заслышав похрапывание, дружно встали с кровати.

— Вот как это называется? — Костя поднял с пола одеяло. — У нас сегодня первая брачная ночь. И нас выжили из нашей же собственной постели! И мы вынуждены вдвоем ютиться на диване!

— Ничего, в тесноте да не в обиде, — Аня улеглась на диване и похлопала рядом. — Иди сюда, муж мой. И не ворчи.

— Знаешь, я не помню, когда видел Макса таким пьяным. Он сегодня просто все возможные рекорды пьянства побил, — Костя устроился рядом, прижал к себе жену.

— А тебе не кажется, что у Максима довольно веский повод для такого поведения? — Аня положила голову ему на плечо. — Рождение ребенка — это очень волнительное событие, разве нет?

— Конечно, — согласился Костя, зевая. — Но я в аналогичной ситуации так идиотски себя вести не буду, уж поверь мне.

Когда спустя два с половиной года после описываемого разговора на белый свет появилась Светка Драгина, ее папа устроил под окнами роддома фейерверк. В течение пятнадцати минут окна роддома освещали всполохи разноцветных огней, и они дребезжали от грохота.

Когда все, наконец, стихло, из распахнутого окна третьего этажа старшая медсестра в грозных и отчасти не вполне литературных выражениях сообщила все, что думает по поводу такого салюта. А в заключение добавила:

— Сейчас полицию вызову!