Страница 54 из 63
Анна допила свое пиво.
— Долго еще будет готовиться ваше варево?
— Обычно его томят на огне около полугода. Но, думаю, мы с вами уложимся в час.
— Там, внизу, есть бильярдный стол. Вы сможете полюбоваться моей живописной задницей, пока я буду отправлять шары в лузу. Как вам такая идея?
— Я словно бы снова очутился в школе.
— Жаль, что поблизости нет ни одного пикапа. Мы могли бы включить приемник и целоваться. Вторая база вам обеспечена, а может, и третья — если принесете травку[75].
— Ах, молодость, молодость…
Они спустились в игровую комнату и затеяли игру в пул, попутно поглощая чили и попивая пиво. Шпандау прицелился и точным ударом послал шар в лузу.
— Не очень-то зазнавайтесь. Я еще вполне могу вас догнать.
— Ну уж нет, дело сделано, детка.
— Ставлю двадцатку, что в следующий раз промажете.
Он сделал еще один удар и не попал.
— Ха! Я же говорила. Тут все зависит от характера.
— Спасибо, Толстяк Миннесота[76].
Анна прицелилась. Прямо в лузу.
— Восьмиочковый, в угол.
Снова удар. И снова попадание.
— Вот что значит настоящая игра, сосунок. Ну, где моя двадцатка?
Шпандау вынул из кошелька двадцатидолларовую купюру и положил на стол. Анна подхватила ее, поцеловала и сунула в декольте.
— Мне почему-то кажется, что меня только что уделали, как первоклашку.
— Может, это потому, что так оно и есть? Мой папуля был лучшим бильярдистом во всем Восточном Техасе. Он брал меня с собой, сажал на табуретку, и я часами наблюдала за игрой. Он говорил, я его талисман, приносящий удачу.
— Мне вы явно удачу не приносите.
— Так ведь еще и не все цыплятки в курятнике!
— Даже не берусь угадать, что бы это значило.
— Это значит, раскидайте шары по лузам, неумеха. Даю вам еще один шанс!
Он стоял у открытого окна в своей комнате и курил. Раздался стук, дверь распахнулась, на пороге стояла Анна.
— Пойдем ко мне, — сказала она.
— Что это вы затеяли?
— Сознайтесь, вы же весь вечер пялились на мое роскошное декольте.
— Пялился.
— И каков вердикт?
— Как по-вашему, почему я всегда остаюсь в дураках?
Она обвила руками его шею.
— Анна!
— Да заткнитесь вы ради Бога. Сейчас собьете меня с нужного настроя, а ведь никто из нас на самом деле этого не хочет. Утром можете заламывать руки и рассказывать всем, что я вас изнасиловала. Вам поверят.
Она подцепила пальцем его ремень и мягко подтолкнула Шпандау к дверям. Когда они добрались до номера Анны, она предупредила:
— Это, конечно, не кузов «Форда» шестьдесят пятого года, но тоже сойдет.
Всего в нескольких метрах от них над комнатой, словно ангел тьмы, нависал Перек.
Сквозь устройство подвески люстры он разглядывал комнату, смотрел, как они ходят туда-сюда, слушал их разговоры. Все это вызывало отвращение — впрочем, особых разговоров как раз и не было. Он разглядел, как они целуются, потом она начала раздеваться, после чего они переместились за пределы поля зрения, к кровати. Перек переполз на участок прямо над ними, прижал ухо к полу и стал слушать, как они спариваются. Как свиньи, с омерзительными взрыкиваниями и стонами. Что за партнера она себе выбрала! Перек обнаружил, что презирает ее за это, хотя здоровяка он ненавидел куда сильнее. Страшно хотелось его убить. Хотелось увидеть, как тот будет корчиться от боли и унижаться, а потом сдохнет. Перек лежал, прислушиваясь (после секса они решили поболтать), ненавидя этот их шепот и размышляя, как бы осуществить свое желание.
— Неплохо вышло, — сказала Анна. Она лежала в объятиях Шпандау, положив ладонь ему на грудь. Ее пальцы нащупывали шрамы, длинные и короткие, испещрявшие его торс. — Господи, неудивительно, что ты отошел от дел. Неужели все каскадеры выглядят вот так же?
— Со временем, — ответил он.
— Что-то ты притих.
— Это потому, что ты меня чуть до смерти не загоняла.
— Так ты доволен?
— Все было великолепно. Разве ты не согласна?
— По-моему, я держалась неплохо, а вот насчет тебя не уверена. Думаю, тебе не помешало бы почаще практиковаться. Я даже спланировала для тебя специальный режим. Он подразумевает, что мы вдвоем на пару недель отправимся на необитаемый остров и будем совершенствоваться в сексе по восемнадцать часов в сутки. Там ты быстренько восстановишь форму.
— Ну, спасибо.
— Между прочим, ты обязан был наплести что-нибудь о том, как земля ушла у тебя из-под ног. Потому что по моим ощущениям это было похоже на землетрясение силой в девять баллов.
— Все было чудесно. — Он повернулся к Анне и заглянул ей в глаза. — Посмотри на меня. Теперь ты знаешь, что я чувствовал.
— А еще ты все-таки чувствуешь себя виноватым.
— Давай сейчас не будем об этом.
— Все проще простого. Ты хочешь быть здесь? Хочешь быть здесь вместе со мной?
— Да. Ты же знаешь, что хочу.
— Только это и важно. — Она села и потянулась за сигаретами. Одну протянула ему. Оба сидели на кровати и курили. — Боже, как избито.
— Ты о чем? — не понял Шпандау.
— Заняться любовью, а потом курить в постели. Никогда не могла понять, почему после оргазма вкус сигареты становится в сто раз лучше. И чем круче оргазм, тем приятнее потом закурить. У мужчин так же?
— Мужчинам оргазм нравится куда больше, чем сигареты. Хотя от курения нет такого мандража.
— Так ты нервничал?
— А ты как думаешь?
— Я сама словно оцепенела.
— Оно и видно: то-то ты так лихо повалила меня на кровать и запрыгнула сверху.
— Это все от робости — пытаюсь ее побороть.
— Отлично получается.
Она поцеловала его и предупредила:
— Слушай, если собираешься от меня уйти, уходи прямо сейчас. Еще день или два, и я уже не смогу это пережить. Положим, в ближайшие пару дней мне еще удастся собрать остатки достоинства, а потом это будет слишком унизительно.
Он промолчал. Она отодвинулась от него, отползла к краю кровати, чтобы добраться до пепельницы, да так там и осталась.
— Тьерри рассказывал мне об одном чудесном местечке в Каннах, на рю д’Антиб, — заговорила Анна. — Называется «Ле ван провансаль», «Ветер Прованса». Подлинная провансальская кухня, готовит чья-то бабушка. Он заказал для нас столик на завтра, в восемь вечера. Только мы вдвоем, ты и я. Должно быть романтично. Ты сможешь смотреть в прозрачные озера моих глаз поверх блюд, обильно сдобренных чесноком. А телохранители подождут снаружи.
— Я ведь тоже твой телохранитель, — напомнил Шпандау.
— Ты мой любовник, — возразила Анна. — Ты заботишься о моем теле, но совсем иным способом.
Маленький скорпион светлой окраски полз вдоль балки неподалеку от головы Перека. Ему часто попадались эти твари, скорпионы, но он почти не обращал на них внимания. Они даже скорее нравились ему, он восхищался их гордым равнодушием, их способностью атаковать быстро и смертоносно, без малейших колебаний. В отличие от людей, они не лезли к тебе, пока ты сам их не вынудишь.
«Скорпионы, — подумал он. — Да, как раз то, что надо».
ГЛАВА 16
Рю д’Антиб пролегала в самом сердце Канн, уходила на несколько кварталов вглубь от моря и набережной Круазетт. Это была длинная и узкая улица за самыми известными отелями, доставлявшая радость всем состоятельным шопоголикам, которым некуда девать деньги. Представьте себе голливудскую Родео-драйв, слегка вытяните ее, напихайте туда столько магазинчиков, чтобы стало похоже на гонконгский рынок, и вы поймете, что я имею в виду. Миновать эти несколько кварталов позади отеля «Карлтон» — все равно что пройти сквозь строй вооруженных солдат. Говорят, эта улица способна выдоить из человека деньги эффективнее, чем сомалийский пират. На рю д’Антиб вы найдете практически что угодно: от вполне пристойного кошерного сэндвича с копченой говядиной до инкрустированного изумрудами пояса верности для своей русской госпожи-бэдээсэмщицы[77], - только выгодных покупок не ждите. Особенно если на дворе те самые две безумные майские недели.
75
Игра слов на основе бейсбольных терминов: вторая база — женская грудь, третья — влагалище.
76
Кличка Джорджа Хигермана, непревзойденного жулика-бильярдиста, персонажа романов «Мошенник» и «Цвет денег» американского писателя Уолтера Тевиса (1928–1984).
77
БДСМ (англ. BDSM) — психосексуальная субкультура, основанная на ролевых играх в господство и подчинение, разновидность садомазохизма.