Страница 47 из 67
Глава 16
Глава
— Вот значит как? — говорит Тайра. Говорит просто чтобы сказать, потому что ситуация ей ясна и понятна. Это не значит, что у нее вопросов не осталось. Вопросы остались. Например — кто такая эта Белая Смерть и что ей надо? Но на этот вопрос и сами рейдеры Пустошей не знают ответа. Вот есть такая и все тут. Почему Белой Смертью кличут? Так она некромантка, армию мертвых поднимает, а нежить она живых на дух не переносит, нападает сразу. Как с некромантом биться, если каждая битва ее армию только увеличивает? Есть ли способ с поднятым мертвецом справиться? Да есть, конечно. Развалить голову секирой или саблей, раздробить булавой или посохом Девяти Колец… желательно чтобы глаза лопнули, потому как некоторые из мертвяков могут и с разваленной башкой двигаться. А вот если еще и таз раздробить — то тут уж все. Но чтобы мертвяка так упокоить — надо чтобы его четверо держали, а один — оружием работал. В то время как живого в мертвеца превратить — раз плюнуть. И да, укусы мертвецов гноились и заживали крайне скверно, бывали случаи что и руку легче отрубить, чем лечить. Гной, воспаление, лихорадка… а если умрет кто с таким укусом, то потом встанет обязательно. Так что воевать с мертвецами в Пустошах, с армией мертвецов — дурная затея. Они не требуют ни воды, ни еды, они неутомимы и никогда не спят, их армия только растет от сражений. Недаром в Империи некроманты вне закона стоят, не дают им Инквизиторы головы поднять, но тут, в диких землях…
— А почему вы уверены, что это женщина? — спрашивает Тайра и Бано-ага хмурит брови, опуская чашу с напитком из сбродившего молока.
— Белая Смерть — хмыкает он: — а как, по-твоему, Смерть может быть мужчиной?
— По-моему смерть — это скорее явление — отвечает она: — но если вы уж решили это явление наделить человеческими чертами, антропоморфировать явление — то скорее Мрачный Жнец, о котором написано в Кодексе.
— Мы в Пустошах читать не умеем — пожимает плечами Бано-ага и отпивает из своей чаши: — нам это без надобности. Белая Смерть — конечно же женщина. Девушка. Такая же как ты — только кожа ее белым-бела, как луна темными ночами. Глаза у нее красные как два агата, ее груди упруги как плоть утренних слизней, ее сосцы торчат как наконечники стрел, а ее лоно обладает острыми зубами, что съедают людей заживо после соития.
— Какое живописное описание — признает Тайра: — зубы там? В самом деле?
— Ужасающее создание — вздыхает Бано-ага: — если бы мои молодцы поймали эту тварь — то сперва бы мы выдрали эти зубы, один за одним, а уже потом — принялись за нее всерьез. Из-за нее у нас столько раненных. Впрочем… раз уж ты получила ответы на все вопросы… пора приступать к поединку? Судутэй нашел для тебя десять поединщиков. Тебе еще не поздно отказаться от этой затеи и просто проследовать в мой гарем. Обещаю, что буду обращаться с тобой хорошо. Что до еды, то сейчас ее немного не хватает, но после того, как мы возьмем штурмом замок с этим бароном — перед нами откроются земли Империи. Еды будет хватать. Я даже подарю тебе ожерелье. Наверняка у барона в замке есть несколько. Сможешь сама выбрать лучшее, вперед других жен.
— Это… большая честь. А что если, кто-то убьет эту вашу Белую Смерть, ну или договорится с ней по-хорошему — вы тогда сможете отойти обратно в Пустоши? — спрашивает она: — или вам прямо принципиально этот замок взять? — она смотрит на вождя рейдеров, внимательно считывая его реакцию. Убивать всех в лагере слишком утомительно, проще убить одну Белую Смерть, кто бы это ни был. Мертвецов она не боится, хотя Айна в селении — жуть как их боялась, везде они ей мерещились. Тайра вообще считала, что опасными как раз живые люди могут быть, а от мертвых опасности никакой. Разве что воняют они неприятно, ну так обряд захоронения провести и все. Двигающихся мертвецов она еще не встречала, есть в этой мысли что-то неправильное, ведь движение — это прерогатива жизни.
— Если кто-то убьет Белую Смерть, то этому смельчаку я пожалую звание советника и генерала, золотую чашу и доспехи Бога, а также молодую наложницу. Вот тебя например. — отвечает Бано-ага: — не дури уже, ступай в гарем. Сегодня молочные пенки на десерт, тебе тоже достанется. Я же вижу, ты совсем свой хуг разума лишила, пойдешь себе смерть в пустошах искать. И только пропадешь зазря, а ты красивая, молодая, тебе жить да жить, да детишек плодить, себе на радость и мужу на счастье. Брось ты эту затею.
— Ну нет, — качает головой Тайра: — раз уж так сложилось, тогда я эту вашу Белую Смерть встретить хочу. Поговорить.
— Ну тебя не переубедить. Давай тогда с тобой поспорим, что ли? Признаю, ты сильна, никто из наших не смог бы ремни разорвать, но то ж ремни. Может и прогнили, где, или надорванные были. — пожимает плечами Бано-ага: — а вот если бой с Судутэй-багатуром проиграешь, то пойдешь в гарем и перестанешь дурацкими идеями себе голову забивать. Нам еще замок штурмовать, а тебе — к рождению детей готовиться.
— А если я одержу победу в это поединке? — спрашивает Тайра и Бано-ага хмыкает.
— Чего хочешь в таком случае? — щурится он: — золота? Оружия? Невольниц?
— Если я одержу победу — то я пойду искать Белую Смерть в пустоши, а вы будете ждать меня прямо тут. Никакого штурма замка, никакого вторжения — пока я не приду обратно.
— Ну нет, так не пойдет. А если тебя там Белая Смерть в одну из своего легиона превратит, мы что тут с голоду помирать будем, тебя ожидая? Две недели — это все, что я могу себе позволить. — говорит Бано-ага и Тайра кивает, соглашаясь. В самом деле, запасы еды у них не бесконечны, а небольшое стадо каплеобасов под нож пустить — значит только отсрочить неминуемый голод. Стадо — на развод, и так уже маловато осталось крупных самцов и самок под бременем.
— Ну вот и хорошо! — хлопает в ладоши Бано-ага: — освободите круг! Тугриг! Подготовь Судутэя!
Тайра с любопытством смотрит как в круг, образованный воинами Пустошей — выходит крупный степняк с волосами, собранными в хвост над макушкой. Он обнажен по пояс и рельефные мышцы перекатываются под кожей, заставляя вспоминать те самые картинки из книжек Айны, на которые так ругался Старейшина Ларс. Старейшину жалко. Да и по болтушке Айне она уже соскучиться успела.
Тем временем к степняку — подходит шаман племени, Тугриг. За многочисленными разноцветными лентами и рогами, торчащими из головного убора — самого шамана не видно. Он вздымает руки и нараспев, речитативом не то поет, не то читает.