Страница 81 из 88
Следующую неделю я провел на заводе. И только там меня начало немного отпускать. Все-таки за последние полгода я перенапрягся. Находиться все время в готовности к нападению — тяжеловато. Да и эти морские путешествия… Постоянно качающаяся палуба под ногами, отсутствие хоть какого-то комфорта. Да и отсутствие женщин тоже не очень хорошо переносится. Ну не моряк я, не моряк. На твердой земле я чувствую себя намного лучше. Зато теперь я понял, почему моряки, вернувшиеся из плавания, по нескольку дней гудят в кабаках. Мне бы тоже не помешало надраться в дым. С пьяными разговорами, мордобоем и гулящими девками. Но вот это как раз и останавливало. Не мордобой и гулящие девки, а пьяные разговоры. Что может наболтать мой язык, в отсутствие контроля от отключившегося мозга, черт его знает. Могу ведь такого наболтать, что очухаюсь уже в подвалах инквизиции. Они, правда, пока не очень зверствуют, да и я не мелкий лавочник, но лучше поостеречься. А то ведь прецеденты были, вернее, будут — и графов и герцогов сжигали.
А вот расслабиться на заводе, в привычной обстановке, среди различных железок, работающих станков, дыма и копоти, расплавленного металла — то, что надо. Правда, своими руками я ничего не делал — хватило и прошлого выговора от Ами, но мне и без этого было хорошо. В замок возвращался только ночевать.
Долго кумекали с Хайнцем по поводу пушек. Лить пушки стандартных калибров на заводе научились. Лил их теперь, кстати, не Хайнц, а его старший сын. Его тоже пригласили. Он сразу предложил отлить восьмидюймовую пушку, обещая, что все у него получится. Я и не сомневался — где шесть дюймов, там и восемь, разница небольшая. Другое дело, где такую пушку применять? На корабле такой калибр избыточен. Да и отдача у нее будет ого-го какая. А кораблики-то сейчас делают без учета установки на них орудий. Отдачей может и борт вырвать, к которому пушка крепится канатами.
Да и на суше такая пушка нам ни к чему. Она бы очень пригодилась при взятии городов, но города я брать пока не собираюсь. А таскать такую тяжеленную дуру просто так? Да ну на фиг. А вот пушки, наоборот, мелких калибров нам нужны. Трех— или двухдюймовые, для установки на вертлюги, на верхней палубе. Отдача у таких пушек будет не очень сильная, но все равно, надо пробовать. Просчитать, к сожалению, ни я, ни тем более кто-то другой не сможет, так что только опытным путем. Но даже ядрышко или картечь из двухдюймовки, да на вертлюге, будет очень большим козырем в морском бою. Так что велел ему отлить по паре двух— и трехдюймовок. Ну и подготовить полный набор пушек стандартных калибров для нефа.
Через неделю вернулся Гюнтер, так что мой заводской отдых пришлось заканчивать. Я только собирался после завтрака улизнуть на завод, а он и объявился. Пришлось идти с ним в кабинет и выслушивать отчет о проделанной работе. Ну не могу же я своего ближайшего помощника не уважить. Это уже будет просто свинство. Так что я был не очень доволен. У нас с Дитмаром в его цехах кое-что стало получаться с усовершенствованием токарного станка, а тут такой облом. Нет, Дитмар со своими подмастерьями и без меня прекрасно справится, но ведь мне интересно. Но ничего не поделаешь.
Зато Гюнтер был очень доволен, как кот, объевшийся сметаной. Да он и в самом деле был объевшимся, только не сметаной, а деньгами, и еще больше — перспективами. Часть товара он уже пристроил. Продал бы вообще все, но таких денег ни у кого из приезжих купцов, находящихся в это время в Дуйсбурге, просто не было. А отдавать товар на реализацию он отказался. Оставшийся шелк и специи он, кстати, привез с собой. Оставить такой дорогой товар на складах в Дуйсбурге не решился. Привез часть испанского сукна и хлопковой ткани. То, что мы планировали оставить для себя. Привез сладости и сушеные фрукты. Это уже на продажу в городе. Надо же и наших горожан побаловать. В общем, много чего привез, но еще больше осталось на складах.
А больше всего его впечатлил неф. Он тут же стал меня агитировать на круглогодичную навигацию, напирая на то, что другие же ходят весь год, без всяких перерывов. Но тут уж я сумел настоять на своем. До других, тех же ганзейцев, которые ходят по Северному и Балтийскому морям во все времена года, нам еще далеко. Нет у нас пока таких опытных моряков, как у них. А потерять даже один большой корабль для нас неприемлемо. У нас их всего два, а не сотни, как у Ганзы. Да и товар жалко — очень уж он дорогой. Со временем, когда экипажи наберутся опыта, тогда да, тогда можно и продлевать навигацию. Но постепенно. А потом, глядишь, и еще кораблей прикупим.
Гюнтер попытался нагрузить меня торговыми делами: кому, что и за сколько продавать, но тут уж я все, как всегда, передал в его ведение. К сожалению, в современной торговле я не соображал вообще ничего. В одном только разнообразии денег нормальный человек мог запутаться. Да и путались, даже сами купцы, что уж обо мне говорить. Нет, это не для меня. Хотя, конечно, со временем я и с этим разберусь.
На следующий день я выехал, вернее, отплыл в Дуйсбург. Надо было разбираться с нефом. С собой вез пушки и мастеров. Взял с собой также и Ирму. Дуйсбург она, хоть ее баронство и находилось недалеко, никогда не видела. Вот и напросилась со мной. А я что? Я совсем не против. Уже на струге спросил у нее:
— Ирма, а ты не хотела бы посетить свой замок? Если что, скажи. Дам тебе провожатых, и за пару дней обернетесь.
— Не стоит, Лео. Зачем ворошить прошлое. Баронство уже не мое, ассиза уже прошла.
В общем-то она права. Теоретически. Дело в том, что если вассал не приносил оммаж, то есть клятву верности своему сеньору, в течение одного года и одного дня, так называемой ассизы, то терял права на надел, и тот переходил в ведение сеньора. Но это теоретически. А на практике уже давно произошло отчуждение наделов, то есть наделы, пожалованные сеньором своему вассалу за службу, уже превратились в собственность этих самых вассалов. За несколько веков владения такой надел уже считался родовой собственностью. И отобрать надел сеньор практически не мог.