Страница 72 из 88
Только со мной можно встречаться спокойно. И то не потому, что я такой законопослушный, а потому, что захватить чужой корабль у меня просто нет возможности. Потопить или сжечь — пожалуйста, а вот захватить — нет. Ведь при абордаже можно потерять много людей, моих людей. Я их несколько лет одевал-обувал, кормил, обучал, вложил в каждого кучу средств, а потом — взять и потерять? Неизвестно за что. Оно мне надо? Вот если бы я знал, что на каком-то судне перевозят очень ценный груз, тогда, может быть, и напал бы на это судно. Да и то на кастильцев не стал бы нападать. И на простого германского купца тоже. А вот на ганзейский корабль или какой итальянский — наверняка. Хотя итальянцев сейчас и нет. Есть венецианцы, генуэзцы, флорентийцы и так далее — и все они считают себя самыми-самыми. Как и испанцев нет. А есть кастильцы, арагонцы, наваррцы.
Это уж я так, по старой памяти их итальянцами называю. И то только про себя. Вслух — так не поймет никто, а сами они могут и обидеться. Например, если я генуэзцев вслух объединю с их злейшими врагами венецианцами, так и те и другие и обидятся и оскорбятся. Но мне так удобнее. Вот на венецианцев я и буду нападать, если встретятся. Потому что знаю — они мои конкуренты и враги. Они мне еще мое стекло припомнят. Я ведь их монополию не только на шелк и специи разрушаю, но и на стекло. До сих пор именно их стекло считалось самым-самым, а тут вдруг я появился. Никак они мне этого не простят. Ну ничего, пободаемся.
На третий день пришли в Корунью. Сразу же на шлюпке отправил Германа в город. Через пару часов он вернулся с каким-то монахом. Ему я и передал троих испанцев и двух итальянцев. Он клятвенно заверил меня, что родственникам пацанов напишут письма, а пока они поживут в монастыре. Кстати, еще двое итальянских мальчишек категорически отказались сходить на берег. Я было хотел их силой ссадить — на фига мне неприятности с их родственниками, но оказалось, что они оба сироты, и идти им просто некуда. Значит, их просто постригут в монахи, а этого им совсем не хотелось. Пришлось оставить. Итого у меня осталось пятнадцать парнишек. Ну ладно, пусть будут.
Задерживаться в городе не стали. Высадили монаха с ребятами и сразу ушли. С монахом, пока мальчишек перевозили с нефа, я разговорился. Поинтересовался, где мне найти моего друга сеньора Энрике. Выяснилось, что его галеры в порту нет. Ну, это я и так видел, но монах мне по секрету сообщил, что своего друга я могу найти в Бресте, именно там сейчас базируется объединенная франко-кастильская эскадра. Понятно, будем держаться от Бреста подальше.
В Сан-Себастьян даже заходить не стали. Денег уже почти не осталось, и купить там ничего не сможем. Да и перед местными купцами неудобно. Они ведь нас ждали, товар для нас приготовили. Конечно, не наша вина, что мы не смогли зайти в Сан-Себастьян, но все равно неприятно. Надеюсь, Герман в дальнейшем с ними помирится — все-таки это ближайший к нам кастильский порт, и хотелось бы иметь с местными хорошие отношения.
На следующий день вышли к французским берегам. Через три дня обошли Бискайский залив и, не доходя до Бреста, взяли сильно мористее. В пролив я решил войти ближе к английскому берегу, и так вдоль него и идти, а потом, ближе к Портсмуту, уйти опять к французскому берегу. Очень уж меня эта объединенная эскадра беспокоила. Так и сделал. Всю ночь шли не останавливаясь, по звездам. Тут уж командовал капитан. Но никто не потерялся. Сигнальные огни горели, конечно, всю ночь, но и я тоже всю ночь проторчал на форкастле. Зря, конечно, только кучу нервных клеток себе сжег. Но мы так еще не ходили. Мы в основном вдоль берега, чтобы если вдруг сильный ветер задует, я уж не говорю про шторм, успеть спрятаться в какой-нибудь бухточке. Слава богу, обошлось. Зато миновали и французский Брест и английский Плимут. Но на англичан все же нарвались. Не доходя до Портсмута, как раз собирались в сторону французского берега поворачивать, чтобы выйти где-то в районе Гавра. Я в это время как раз спал. Лег отдохнуть после завтрака и заснул. Но поспал неплохо, чуть ли не до обеда. И дольше бы поспал, но разбудили.
Шли мы довольно далеко от берега, и английскую эскадру, что стояла у какого-то городка, заметили издали. Когда я вышел на палубу, английские парусники уже начали поднимать паруса, а одна галера пошла в нашу сторону. Чтобы не обострять, я приказал лечь в дрейф, прямо напротив этого самого городка. У англичан я заметил несколько довольно больших галер, которые было дернулись, но заметив, что мы спускаем паруса, остались на месте.
Галера к нам подошла довольно быстро. Близко мы ее не подпустили. Пока она шла, спустили шлюпку, в которой мой лейтенант отправился навстречу. О чем-то они там поругались, размахивая руками, но галера остановилась метрах в ста от моей каракки. Шлюпка вернулась, и на борт поднялись трое англичан. Сначала один из них пытался что-то мне говорить на какой-то тарабарщине. Английский язык я когда-то знал довольно сносно. Во всяком случае, понимал, что мне говорят. Тут же я ни слова не понял. Заговорил с англичанами на латыни. Помогло. Англичанин тоже перешел на латынь. Правда, его латынь понять было довольно сложно, так, через слово, но лучше, чем ничего.
Я представился. Он тоже. Потом он настоятельно стал приглашать меня к английскому адмиралу, какому-то лорду и герцогу. Из-за его отвратительной латыни фамилий я не разобрал, так что называть вслух фамилию их адмирала поостерегусь, а то перевру и оскорблю человека ненароком. Хотя мне и не придется обращаться к нему по имени и фамилии, так как в гости к нему я не собираюсь. О чем тут же сообщил капитану галеры. Еще сообщил, что Священная Римская империя, графом которой я и являюсь, в настоящее время войны с Англией не ведет, и какое-либо принуждение, а тем более нападение на свои корабли, буду расценивать как пиратские действия и отвечать буду соответственно. Ну а пока, так как очень спешу домой, разрешите, так сказать, откланяться.