Страница 2 из 90
— Да ладно. Но я и сам переодеться могу! — поймав запястья Касимовой техникой липких рук, я быстро пресек дальнейшие поползновения в мою сторону, а затем ловко закрутил девицу, развернув ко мне спиной, и, не удержавшись, звонко шлепнул по аппетитной попке, от чего девушка, совершенно не ожидавшая подобного, тихонько взвизгнула. — Иди, одевайся, эксгибиционистка начинающая!
— А ну, прекратили! — рыкнула на нас Инна, выглядывая из-за дверки шкафа. — Сам так сам! Только побыстрее, у нас времени мало!
— Да что за спешка-то? — буркнул я, расстегивая верхнюю пуговицу рубашки.
— Мама Нина звонила, — тяжело вздохнув, сообщила мне Аська. — Вот они и начали суетиться.
Девочка была уже упакована по полной программе в черно-красное платьице и напоминала сейчас фарфоровую викторианскую куколку. Особенно из-за старомодного чепчика, украшенного белой шелковой розой. При этом дочка сидела на кровати, болтая ножками, обутыми в полусапожки, и с нескрываемым ехидством наблюдала за происходящим.
— А вы, юная леди, — строго посмотрел я на нее, — если уже готовы — марш за дверь!
— Хмпф! Как будто я чего-то за свою жизнь не видела! — девочка вздернула носик, но послушно спрыгнула на пол и гордо проследовала на выход из комнаты.
— Что случилось-то? — проводив малявку взглядом, спросил я, посмотрев на Инну, выбросившую на кровать кучу мужских рубашек.
— Нас встречают, — ответила она, извлекая, похоже, бездонного шкафа двубортный костюм с жилеткой, а затем, подумав, еще и длиннополый, слегка приталенный плащ, также с двумя рядами пуговиц, и темно-красный галстук. — Одевайся!
— Краткость — сестра таланта, — ухмыльнулся я, окинув взглядом ложе, буквально заваленное разнообразными платьями и прочими предметами женского гардероба. — Успокойся. Коли уже ждут, значит, подождут еще немного.
— Не получится, — тяжело вздохнув, произнесла цесаревна. — Во-первых, Нинка уже здесь. А во-вторых, считай, что нам с тобой не повезло! Прилетели неудачно. Сейчас как раз из Парижа вернулся немецкий борт «номер один» с Максимилианом Третьим Каролингом, совершавшим визит в бонапартистскую Францию. Так что, его величество император Немецких Земель вознамерился лично познакомиться со своим новым подданным.
— Так, разворачивайте самолет! Улетаем, на хрен.
— Кузьма, не смей! Это серьезно!
— Да шучу, — я отмахнулся, меняя рубашку. — Только я не его подданный.
— Ты это Максимке не вздумай сказать! — нервно усмехнувшись, Инна, с помощью слегка приодевшейся Ленки влезла в алое обтягивающее платье. — Он твои русско-патриотические порывы может и не понять. Да и вообще лучше молчи! У этого юноши большие напряги с чувством юмора. И не только с ним.
— Он молодой?
— Да, — ответила Инна, устраиваясь перед зеркалом и раскрывая свою фирменную четырехуровневую косметичку. — Максимке девятнадцать лет. Он был коронован сразу же после смерти его отца Леопольда Шестого. Поверь мне, он очень необычный юноша.
— Даже так, — хмыкнул я, надевая жилетку и пиджак. — Мне начинать беспокоиться о Нине?
— Нинку он боится, — ответила Лена, вместо сосредоточенно наносящей на лицо боевую раскраску цесаревны подруги. — Когда ей было пятнадцать, Максимилиан, с тогда еще живым отцом, были с визитом у нас. В общем, случился неприятный инцидент, который обе стороны предпочли замять.
— Так-так-так, — покачал головой я. — Очень интересно. А поподробней?
— Максик, видимо, забыл, что он не дома, а в гостях, и прихватил сестру за задницу, посчитав ее одной из фрейлин, — ответила мне Инна, параллельно нанося тушь на ресницы. — А она за это засветила ему кулаком в глаз. Слышал бы ты, как он орал, что прикажет ее казнить за посягательство на его венценосную особу! И это в Московском-то Кремлевском дворце!
Девушки дружно захихикали, а вот мне почему-то стало вовсе не до смеха.
— А проблем у нас из-за этого часом не будет?
— Да ерунда, — отмахнулась супруга, вновь уставившись в зеркало, в то время как Ленка занялась ее прической. — Он всего-навсего император, хоть и Каролинг, а ты аж внук самой канцлерши! Да еще и признанный герцог Гогенцоллерн, оказывается! Главное, не обижай Максика, и все будет хорошо. Да ты сам увидишь.
— Похоже, я чего-то в этой жизни не понимаю… — пробормотал я, надевая плащ и втайне радуясь, что нам, мужикам, не нужно краситься.
Зато, признаться честно, наблюдать за быстрыми выверенными движениями Инны, было… я бы даже сказал, приятно. Она хоть и обладала от природы, на мой взгляд, почти идеальным для молодой девушки лицом той самой мифической Василисы Прекрасной, уверенно, слой за слоем наносила на него косметику, которая только подчеркивала ее красоту!
И как же я ошибался, считая, что это прерогатива девушек. Максимилиан, владеющий солидной частью Европы, оказался смазливым и накачанным пареньком, косметики на лице которого было больше, нежели на всех моих женщинах, вместе взятых. Когда мы вышли из кишки терминала, подскочивший к нам герольд огласил что-то на немецком языке, про Космоса, понимаешь ли, Гогенцоллерна.
В общем, молодой император, раскинув руки, подошел ко мне и обнял, словно друга детства. Причем, как мне показалось, без каких-либо голубоватых намеков, но… Разве что по-брежневски не засосал.
И все это под пронизывающим взглядом Нины и улыбочкой из разряда: «Терпи, казак, — атаманом будешь!» Потом его величество долго хлопал меня по спине, что-то высказывая беснующимся вокруг журналистам с кучей снующих туда-сюда автономных трехмерных телекамер, и даже сделал со мной селфи на свой навороченный ПМК.
Причем переводить что-либо для меня, такого неграмотного, никто даже не пытался. Дойче-лингву в мой автоматический переводчик никто не загрузил, так что я, как и было велено, молчал и улыбался, а подхватившая меня под руку Нина периодически тыкала локтем.
Я, вообще, давно заметил, что моя ненаглядная чувствует, когда я собираюсь засадить кому-нибудь кулаком по охреневшей морде. И от этого складывается впечатление, что мамина псионика далеко не так уж и уникальна. И хоть я, в принципе, даже в мыслях не допускал ничего крамольного по отношению к девушке, мурашки то и дело пробегали по спине, заставляя ежиться. Все-таки жена-ведьма — это не подарок, что бы там ни говорили разные фантасты.
В конце концов, наговорившись всласть и перецеловав вежливо подставленные ручки моих девушек, Максимилиан сунул мне под нос свою пятерню тыльной стороной. Нужно быть идиотом, чтобы не понять зачем. Факт вассалитета в Европе нынче подтверждался по старым традициям.