Страница 14 из 18
На вид мужику было лет под шестьдесят, хотя он и был мускулист, и подтянут. Вот только волосы у оружейника оказались абсолютно седыми. Сам он чем-то напоминал мне виденную однажды в музее статую древнегреческого бога Зевса. Суровый и хмурый, вызывающий уважение, с правильными чертами лица, пронзительно синими глазами и пышной шевелюрой чуть ниже плеч и такой же светло-серой бородой.
— Так как посох-то… — повторил он вопрос, и я понял, что говорит он не о его нынешнем состоянии, а о моём мнении о придуманной нами конструкции.
— Нормально, — пожал я плечами. — Правда, на мой взгляд, слишком гибкий по горизонтальной оси среза. Ну да это понятно — форма-то овальная.
— Я так и думал, — буркнул он и, выключив машинку, не говоря больше ни слова, развернулся и пошёл вглубь помещения, после чего, открыв один из массивных оружейных ящиков, принялся копаться в нём. — Вот. Попробуй.
— Что это? — На мою ладонь легла толстенькая и тяжёлая шестигранная призма, сантиметров пятнадцать в длину и толщиной почти пять.
— Посох, — лаконично ответил он. — Раскрывается, как обычно.
Найдя на одной из граней небольшое углубление, я пустил туда силу. Призма с громким шипением развёртываемого металла быстро сжалась в основании и растянулась в двух с половиной метровый шест.
— Ух ты, — восхитился я. — Такой просто так не сломается…
— Нравится? — выражение лица у мастера не поменялось ни на йоту.
— Ага, — тяжело вздохнул я, складывая оружие и протягивая его хозяину. — Классная штука!
— Ну вот и ладно, — мужчина отвернулся и вновь подошёл к станку. — Считай подарком от меня за победу в турнире. Ты же так ничего и не получил?
— Спасибо… — задумчиво произнёс я. — Но там призов или денег вроде бы как не полагалось…
— Как обычно, — тяжело вздохнул оружейник. — На нашем «подпольном» даже грамоты не положено. Уж сколько разговоров было…
— А…
— Сам сделал, — перехватив мою мысль, ответил мастер, и из-под его рук вырвался новый сноп искр. — Не чинить же гнутую железяку. А то, что шестигранный, а не круглый, тут уж извини. Такая геометрия лучше сжатию поддаётся. Волнами металл не идёт при перенапряжении.
— Да так даже лучше, — поспешил заверить я его. — Грань почти рубящая. При перенесении силы на…
— Уволь от объяснений, — отмахнулся он, не отрываясь от дела. — Я оружейник, а не мастер боя. С ними дискутируй. И давай уже… Иди от сюда. Отвлекаешь.
— Но… Мне нужно…
— Что ещё? — он оторвался от работы и недовольно посмотрел на меня, в то время как станок загудел вхолостую.
— Мне бы автоматик мой, — смущённо произнёс я, протягивая мужику бумагу с разрешением.
Мастер вытер руки о не первой свежести тряпку, сплюнул в урну, буркнул что-то из разряда: «Автоматик, мать его… никакого уважения к настоящему оружию! Самураи хреновы…» и, взяв у меня документ, углубился в чтение. Затем хмыкнул и вернул мне листок.
— Допёрло, наконец, — впервые на его лице проскользнуло что-то типа улыбки. — С ним бы ты вчера из засады всех просто перестрелял. Хотя цесаревну ты, брат, уважил, хвалю. Красиво было!
— И вы, значит, меня узнали… — удивился я. — Но как?
— Я что, ножи Варяга не признаю, — оружейник даже нахмурился. — У тебя ж «Перун» и «Тор»! Или ты забыл, что я их обрабатывал?
— «Перун» и «Тор»? — удивился я и, поставив на край ближайшего стола призму-посох, достал сначала один, а затем и другой балисонг.
— Ну, не они, конечно, не дал бы своё оружие Варяг ученику, — так, словно бы я что-то понимал, уточнил мастер. — Их точные копии из обычной стали. Кто ж школяру артефактное оружие даст.
— Но… — Два совершенно одинаковых, на мой взгляд, ножа-бабочки с кастетами, наверное, только я, знавший каждую царапинку на них, мог отличить один от другого. — Вы что, их для моего наставника делали?
— Куда там… Не по Сеньке шапка. Видал просто пару раз, когда молодым был, — он тяжело и, как мне показалось, завистливо вздохнул. — Ладно. Жди здесь и ничего не трогай, вынесу тебя сейчас твой «афтоматек».
Последнее слово было произнесено с изрядной долей сарказма и даже презрения, так что я уже пожалел, что ляпнул не подумав. Развернувшись, мастер зашагал прочь, к большой, похожей на сейфовую двери, которая вела в святая святых арсенала. Я же тут же с интересом закрутил головой и даже подошёл к станку, на котором работал оружейник, чтобы посмотреть, что собственно он там ваяет.
В специальном зажиме, между лапками креплений, находился небольшой металлический шарик с поверхностью, покрытой бороздками, образующими правильные шестиугольники. Не все из них были одинаковой глубины, и хотя казались абсолютно ровными, когда я присмотрелся, то понял, что они не просто вырезаны на его поверхности, а представляли собой сложную систему миниатюрных пазов и зацепов.
Что это было такое и зачем оно могло понадобиться, я не знал, потому, не дожидаясь возвращения оружейника, отошёл в сторону и, подхватив со стола свой новый шест, попытался убрать его в один из чехлов, где ранее хранились части боевого посоха. Безуспешно. Призма оказалась слишком толстой и не влезала внутрь. К тому же она показалась мне слишком большой и тяжёлой для того, чтобы с комфортом таскать её в этом месте.
Тогда я стал думать, как бы расположить её поудачнее, и в результате пришёл к выводу, что носить такую штуковину будет удобнее на пояснице, и соответственно нужно заказывать для шеста новый чехол и дополнительные элементы для ременной системы. Вот только денег у меня на подобную роскошь сейчас не было, а влезать в долги — не хотелось. Так что внезапному подарку оружейника суждено было некоторое время полежать в комнате общаги, хотя бы до тех пор, пока представительство Первого колледжа не выплатит причитающийся мне гонорар.
Минут через пять вернулся мастер, неся в руках чехол камуфляжного цвета, напоминавший скорее скрипичный, хоть раньше я с ними и не сталкивался, и небольшую бумажную коробку, упакованную в плёнку. В первом помимо самого оружия нашлись средства по уходу, а также положенные мне три магазина. А вот вторая была стандартной заводской упаковкой на сто двадцать патронов 5.45×39 миллиметров. Как буркнул местный хозяин — хватит, не цинк же ради тебя одного открывать.
— Слушай, парень, — внезапно обратился ко мне мастер-оружейник, когда я уже собирался уходить. — Ты не хочешь балисонги свои заворонить? Уж больно они у тебя приметные.
— Хм… — Я задумался.