Страница 12 из 66
До Тромсё дошли без всяких приключений. Но это благодаря как раз проводнику. Идти вдоль норвежского побережья довольно трудно. Очень изрезанный берег и куча островов. И скал. Нет, и без проводника бы прошли, но очень медленно. Так что проводник очень помог. Я ему даже предложил пойти ко мне на службу. И он согласился. Ну а куда ему деваться? Всю жизнь в море, семьёй не обзавёлся. А как постарел и силы ушли, с корабля его попросили. Проедал потихоньку скопленное, но надолго бы хватило? Германцев он не очень любил, особенно ганзейцев. Конкуренты всем норвежским, датским и шведским купцам. Так что приходилось в море с ганзейцами схлестнуться. Пару раз еле удрали. Но когда узнал, что я тоже с ганзейцами на ножах, сразу успокоился. А мне такой моряк очень пригодится. Да, не молод, но зато берега Норвегии прекрасно знает. Да и моряк очень опытный. Ходил, правда, не на когге, а на каком-то кнорре, но какая разница — и там и там большая лодка с парусом. Насколько я знаю, на таких корабликах никто кроме скандинавов уже и не ходит. Хотя, я ведь тоже совсем недавно на шнеккере рассекал моря, а это такая же древность, как и кнорр. Да и сейчас они мне очень не плохо служат. Я даже собирался один с собой взять, но слишком уж они старенькие. Брать такой корабль в северные моря опасался — не дай бог развалится.
В Тромсё простояли день. Наш проводник, Хакон, вместе с капитаном, посидели в местном кабаке и вернулись с ещё одним проводником. Пожилой мужик, да ещё и без левой руки. Но на корабль забрался и передвигался по нему довольно шустро — сразу видно, что бывший моряк. Поговорил с ним. Не плохо его понимал, хотя иногда и Хакон помогал с переводом. Мужик много раз ходил в земли саамов. В основном торговал с ними и новгородцами, но иногда и просто грабили. Он этого и не стеснялся. Так сейчас принято. Но грабили и в самом деле редко. Саамы, а тем более новгородцы, не те люди, которых можно безнаказанно пограбить. Он так и руку потерял — её просо срезало охотничьей стрелой. Решили пограбить небольшое саамское селение и нарвались. Жители все сбежали, пока их корабль подходил к берегу, и унесли всё ценное. Остались несколько охотников, которые пустив по несколько стрел в приближающийся корабль, тоже удрали. Ему не повезло, лишился руки. Из его рассказа понял, что надо быть очень осторожным в чужих землях. Там сначала стреляют, а потом уже разбираются с гостями.
В Тромсё нас тоже никто не тронул, хотя у пристани стояли корабли. Два больших кнорра, и один небольшой шнеккер. Ну и десяток рыбачьих лодок. Меня это даже стало напрягать: почти всю Норвегию прошли и не разу ни с кем не подрались — подозрительно. Но Хакон меня успокоил — на обратном пути повеселимся. Слишком быстро мы идём, нигде подолгу не останавливаясь. Нас просто не успевают перехватить. Но все уже знают, что в земли саамов прошёл германский торгаш. Это только кажется, что берега безлюдные — у каждого фьорда, на скалах, сидит наблюдатель и нас уже срисовали. Будут ждать нашего возвращения, чтобы проверить наши трюмы. И желающих будет очень много.
— Хакон, не боишься?
— Ерунда, отобьёмся. У Вас, ваше сиятельство, полный корабль солдат и все с аркебузами. Чтобы вас захватить, местным надо объединиться, а они на это никогда не пойдут, жадные очень. А по отдельности они нам не противники.
— И ты тоже собираешься драться?
— Конечно. А как же иначе?
— Против своих?
— Да какие они мне свои? У меня своих не осталось, я последний из рода.
Ну, да, такие сейчас реалии. Сейчас свои — семья, род. Остальные все чужаки. Единственно, что останавливает от безобразий — семьи и рода здесь многочисленные и своих в обиду не дают. Ограбишь кого или не дай бог убьёшь и на тебя весь род набросится. И не спрячешься — народу в Скандинавии совсем мало и все друг друга знают. Не напрямую, через родственников и знакомых. Поэтому стараются жить мирно. Хотя, всякое случается. А мы совсем уж чужаки и за нами никто не стоит, так что ограбить нас сам бог велел, мстить никто не придёт. Потому сюда никто и не ходит из торговцев. Ганзейцы только до Бергена доходят, да и то редко. А после прошедшей войны вообще опасаются ходить даже в Берген. В Скандинавии хоть и германские племена живут, но их считают дикарями и варварами. А самые дикие — норвежцы. В принципе, так есть, но опасаются их зря. Звезда свирепых викингов давно закатилась. Они теперь только на мирных саамов и финнов нападать могут, а в Европу и не суются. Последняя война их поставила на место. Ганзейцы, торгаши, здорово наваляли объединенным силам викингов во главе с датским королём. Теперь сидят смирно и не высовываются. Но на своей территории напакостить могут. А я как раз забрался очень глубоко на их территорию.
Сам я с корабля не сходил. Да и вообще, никто не знал про меня. Сообщать местным, что на корабле германский граф, запретил — слишком ценный приз для местных. Могут и в самом деле объединиться, чтобы захватить и потом потребовать выкуп. Да и местные ярлы замучили бы приглашениями. Уж ярл в Тромсё бы точно в гости зазвал. Отказать — значит оскорбить. А зачем мне соваться в крепость? Зайти туда легко, а вот выходить как? Да и не понравилась мне эта крепость, как и само селение. Блёклые какие-то и мрачные. На берегу ни одного деревца, только кусты какие-то невзрачные. Даже травы не видно, один мох кругом. Север. Погода тоже сволочная. Конец мая, а температура чуть выше ноля. Градусника у меня, конечно, нет, но по себе чувствую. Холодно и сыро.