Няня для телохранителя

— Нет. Извините, кажется, я ошиблась адресом.

— Земляникина Вероника Андреевна. Верно?

— Да. Это я. Только я, — лихорадочно соображаю правдоподобную ложь, что под тяжестью изучающего взгляда совсем не просто. — Я не няня. Агентство, наверное, перепутало что-то.

Да простит меня Мармеладик и её кристальная репутация.

Мужчина хмурится, от чего мне становится совсем жутко. Главное, чтобы не узнал. Ещё решит, что я специально сюда притащилась для продолжения знакомства, а если узнает о беременности … ой, мамочки! Он женат, дочь вон имеется и статус заморского принца. Да меня сейчас же в ближайшей лесополосе и прикопают. А там в машине ещё и Машка меня ждёт, а если и её…

— Точно? Ваше лицо кажется мне знакомым.

Чувствую, как теряю «маску» невозмутимости, и волосы на затылке приподнимаются. Сглатываю ком и рвусь вперёд.

— Определённо теперь вы ошиблись. До свидания.

Не разворачиваясь, пячусь назад к дверям, а хозяин кабинета, наоборот, очень юрко для своей комплекции выходит из-за стола и шагает в мою сторону.

— Вы точно ничего не хотите мне сказать, — давит на уже почти бессознательную меня.

Сказать, что я та самая его мимолётная из клуба и через семь месяцев он снова станет папой?! Ну-у, нет! Я ещё жить хочу!

— Точно. Ничего, — ни капли не вру и для убедительности киваю головой. — Прощайте!

— Стоять! — рявкает мой несостоявшийся работодатель. — Не двигайся!

И я стою. В принципе, я и лежать уже готова от такого рёва раненого бизона.

— Лика, стоять! Ну, упадешь же! — рычит мужчина, пролетая мимо меня в сторону балконной двери.

Там на периллах балансирует девочка в яркой-розовой юбке- балеринке и с огромной конфетой на палочке в руке.

— Лика, твою… — спотыкается. — Нельзя говорю так делать! Убьёшься!

Рычит этот раненный и подхватывает малышку на руки.

— Папа, ну ты чего!? Я же фея! Я всё могу, и вообще… опусти меня. Я хочу познакомиться с моей новой няней.

— Это не твоя няня.

Девочка смешно хмурит бровки, явно копируя своего родителя, и осматривает меня снизу-вверх. Вот как некоторые совсем недавно. Родственники!

— А чья? Твоя?

Я снова давлюсь воздухом и делаю неуверенный шаг к двери. Моя рука уже касается прохладного металла.

— Нет, Лика. Она ничейная. Она вообще…

— Отлично, папочка! Значит, моя!

— Лика, прекрати меня перебивать! — вновь рычит этот Маугли, что даже мне хочется присесть, чтоб звуковой волной не снесло.

И это, знаете ли, достало! Как там фамилия этого некультурного?!

— Господин Яровой, прекратите орать на ребёнка! Это непедагогично. А вести речь о человеке в третьем лице, когда это лицо стоит перед вами, ещё и неэтично.

Парочка застывает, уставившись на меня. Девочка с интересом снова разглядывает меня, а вот её папочка … явно хочет продемонстрировать мне, кто у нас тут главный.

— А кто-то минуту назад заявил, что не няня! А теперь такой ликбез!

— А кто-то минуту назад не орал как раненный в яйца макак! Это самооборона.

Яровой смотрит на меня такими страшными глазищами, что пора окапываться и выставлять винтовки. Да только есть у меня одна пакостная черта — если что-то начала, то закончу даже в ущерб себе любимой. Поэтому отвечаю уверенным взглядом, а страх прячу подальше. Ну в самом деле, не убьёт же он меня при дочери?!

— Вау! — разрывает наш зрительный диалог Лика, самостоятельно спрыгивая с рук отца. — Давай знакомиться.

Протягивает мне липкие от глазури тонкие пальчики. А у меня гормоны, мать их… ведь внутри меня её сестра или брат…и скоро на свет появятся другие ладошки. На секунду жмурюсь, а потом присаживаюсь на корточки. Одной рукой одергиваю вниз юбку, убегающую вверх из-за слегка раздавшихся бёдер, а вторую протягиваю малышке.

— Привет. Я Вероника. Можно просто Ника.

И улыбаюсь, а иначе не могу. Чувствую, как сладость переходит на мои пальцы, и это же, видимо, понимает девочка, но я ей подмигиваю и лишь крепче сжимаю ладошку.

— А я Лика. Прости за это, — кивает на наши сцепленные руки.

— Ничего страшного. Представим, что глазурь — это печать нашего знакомства.

— О! Это как руки режут, а потом кровавыми ладошками здороваются!

Пример так себе… но это вопрос к её папочке, ну или к мамочке…откуда у неё такие познания.

— Что-то в этом духе, — и отпускаю детскую ручонку. — Приятно познакомиться, но я действительно не могу стать твоей няней.

— Почему?

— Ну-у… мне не подходят условия. Я живу в городе, добираться до вас очень и очень далеко.

— А вы точно читали условия сотрудничества? — неожиданно отмирает Яровой, а ведь так хорошо всё шло.

Выпрямляюсь и непроизвольно облизываю с пальца глазурь. Вкусненько. А мы вот совсем голодные.

Поднимаю взгляд на мужчину, но он смотрит на мою руку. Чёрт! Наверное, несчастного сейчас удар хватит! Как это я немытые руки в рот затащила! То, что он ещё тот педант, я в нашу первую встречу поняла по моему аккуратно сложенному гардеробу.

— А что не так?

— А то, что там вторым пунктом указано — проживание в доме нанимателя, а первым — отсутствие каких-либо вредных привычек.

Вот смотрю на мужика и не верю собственным глазам. Может, всё-таки это не он?! Не знаю, братья- близнецы или ещё какая-либо хрень. Где тот шикарный бог, что буквально излучал тепло, секс и что-то такое неуловимое, но родное. Блин! Так обидно разочароваться в собственных фантазиях.

— Вероника Андреевна, вы дар речи потеряли?

Морщусь от этого звенящего холодом и цинизмом голоса, а ведь тогда ночью…

— Ники, — дёргает меня за руку девочка, и я выныриваю в реальность. — Ты не бойся. Папа всегда так кричит. Покричит, покричит и перестанет. Он хороший. Правда.

От такого доверительного шёпота я теряюсь, но смотреть на отца ребёнка не рискую. И так чувствую, лютует.

— Я не боюсь, малышка. Но решать не мне, останусь я тут или нет, а только твоим родителям. И если с твоей мамой я ещё незнакома, то вот с папой у нас возникли некоторые разногласия, поэтому, — я улыбкой прошу девочку простить меня за уход.

— А мамы нет, — выдыхает Лика, и в голубых глазах замирает печаль.

Всё! Это предел моей прочности.

— А сегодня и папе надо улетать, а бабушка тоже улетела. И мне нравится гостить у графа и тёти Клары, но хочется остаться дома.

И в детских глазах дрожат слёзы, и я, кажется, готова подписать себе смертный приговор. Ведь это всего на месяц, да и этого орущего не будет. А тут свежий воздух, лес, что полезно для нас с малышом.

Боже! Куда это меня собственные мысли привели?!

— Лика, я даже не знаю, — сдерживаю себя из последних сил.

— Если не знаешь, то тогда надо отвечать «да», — очень оптимистично заявляет моя уже почти подопечная. — Папа, так мы договорились? Я беру Ники, а за это веду себя почти хорошо?!

Я в прострации. Отрываю наконец-то взгляд от золотистой макушки и заставляю себя взглянуть открыто и без страхов в лицо своих эротических кошмаров.

Яровой же уже без каких-либо эмоций разглядывает по очереди нас с малышкой.

— Хорошо, дочь, но с испытательным сроком на неделю. Дальше обсудим.

Лика радостно взвизгивает и шлёт папочке воздушный поцелуй, а я все ещё в сраной прострации. Как в сказке — без меня меня женили.