Няня для телохранителя

— Ау, няня для телохранителя, очнись! — и Сорокина громко смеётся прямо в моё ухо.

— Ой, задумалась над сроком моей немилости по вашим вертлявым задницам.

— Ты там не затягивай. Лады?! Скучаю я, — последнее уже совсем тихо.

— И я скучаю. Скоро увидимся, — оставляю звонкий чмок прямо в динамик. — А что там с гематологом? Ты сходила к нему на личную консультацию, как он просил?

— Нет ещё. Уже не надо, — через секундную задержку отвечает подруга.

— Это ещё почему не надо?

— Ой, мне главное, что он передал заключение, а насчёт лечения и потом можно. Я себя чувствую отлично, босс радостно утёрся бумажкой и привалил мне новый заказ — проект домика мечты для семьи с длинной очередью нулей на счёте в банке. И ещё отличная новость — премия уже на моей карточке, так что к выходным Мармеладик подгонит нам варианты. Ты сможешь отпроситься у своего цербера?

Вот что-то тут нечисто! Слишком много информации без права вставить хоть словечко.

— Машуля, а ты меня сейчас не обманываешь?

— Да ты чего?! Земляничка, тебя Тор там совсем заездил, бедняжку. Ноги-то хоть сдвигаются или заранее готовишься к естественным родам? Чем шире, тем легче акушеру.

Птичка заливисто смеётся, и меня отпускает. Наверное, действительно показалось. Как говорится, если у самого рыльце в пушку, то и на других хоботок накидываешь. Тоже смеюсь, сбрасывая напряжение из тела.

— Ладно, Машуль, мне пора двигать. Сейчас у Лики закончится занятие, так что моя прогулка по парку подходит к концу.

— Давай. Не лопай много мороженого!

— Да ни разу, — клянусь подруге, выкидывая в урну возле моей лавочки две деревянных палочки от эскимо и обёртки.

А что? Я уже поела, теперь можно и пообещать.

— Ага-ага, врунька!

— Пока-пока, архитектор коттеджного посёлка «Ёлочки».

Сбрасываем с Сорокиной вызов одновременно.

После беседы улыбка непроизвольно приклеилась к моему лицу, наверное, пугая редких прохожих. Быстро несусь на выход из парка, что как раз возле бассейна, где занимается моя Ванилопа.

Время обед, и тут вне царства зелени и покоя правит суматоха и постоянное движение толпы по заранее неизвестным траекториям. Радостно понимаю, что до конечной цели в виде машины с кондиционером осталось только перейти главную улицу по наземному переходу.

На светофоре загорается «красный человечек», так что сбрасываю скорость своего лайнера. Придётся попотеть под лучами солнца ещё немного.

А потом неизвестная сила выталкивает меня ударом в спину на чёрно-белые полоски «зебры».

Кажется, пришла та самая моя «остановка».

Визг тормозов, вопли где-то далеко, а я стою на четвереньках, чувствую только боль в разбитых коленях и ладошках, что счесала об асфальт.

В голове постоянный раздражающий звон, никак не получается вдохнуть кислород, а единственная мысль бьётся об стенки черепной коробки — мы с малышом могли только что полететь в другие вселенные. Мать вашу…

Меня подхватывают под руки с двух сторон. Напрягаюсь, желая дать отпор, но это наши охранники. Просто свисаю сломанной куклой, что пытается переставлять ноги в такт движения.

Один из охранников что-то говорит по телефону, другой мне, но я не слышу мужские голоса и даже не могу вспомнить их имён.

Я же уже попрощалась с жизнью, и теперь никак не могла войти в неё обратно.

— Вероника, что с тобой? — взрывает мозг голос Лики справа от меня.

Как робот сворачиваю голову на звук. Большие голубые глазенки смотрят на меня с испугом.

— Всё хорошо, Ванилопа. Упала вот, — шепчу пересохшими губами и даже пытаюсь выдавить жалкое подобие улыбки.

— Больно? — жалобно поглядывая на мои конечности, истерзанные в неравной схватке с асфальтом.

— Немного.

— Лика, Вероника Андреевна, в машину, — строго над ухом бубнит охранник и практически всовывает нас на заднее сиденье.

Дверца хлопает, и машина практически сразу трогается с места, даже не давая времени усадить ребёнка в её кресло.

— Владислав, — о спасибо, Боже, за память. — А что случилось, что мы так торопимся.

— Начальник приказал доставить вас немедленно.

— Куда? — сразу не могу сообразить, ибо точно знаю, что Захар на работе на выезде.

— К нему.

Всё. Лимит на ответы исчерпан. Начинаю закипать от просыпающейся в теле жизни, что всё-таки приятно. Яровой бы им лучше сразу языки ампутировал, хоть бы надежды не было.

— Ники, давай салфетками протру тебе раны, — смело предлагает малышка, отвлекая меня от сверления двух широких спин, впереди сидящих амбалов.

— Ой, спасибо, карамелька. Давай я сама, — хочу забрать у неё антибактериальные салфетки, но девочка шустро прячет руки за спину.

— Можно я? — сопит, и голубоглазый взгляд её папочки режет меня упрямством.

— Хорошо, а ты крови не боишься?

— Нет. Мне не привыкать, — успокаивает вроде как меня девчуля и вытаскивает из пачки салфетку.

Хочу спросить, что это значит, но Лика уже отводит глаза, словно сболтнула лишнее. Затыкаю свой гейзер любопытства и недоумения.

Позволяю юной сестре милосердия обработать все ссадины, что оказались достаточно глубоки, особенно на коленях, которые ещё теперь и болели.

Ехали мы примерно пару часов, оказавшись в небольшом городишке. Малышка успела задремать, а я всё пыталась понять, как так умудрилась выпасть на проезжую часть дороги.

Толчок между лопатками я чувствую до сих пор. Конечно, скорее всего, случайность, но бля…

С удовольствием выползаю из салона машины, разминая конечности, и морщусь от того, как от моих движений болезненно тянутся корочки на ранах.

— Вероника! — слышу угрожающий рык позади себя.

Прикрываю дверцу, чтобы завывания папочки не разбудили ребёнка.

— Не изображай контуженного, Яровой. Лика спит.

Едва успеваю развернуться, как сильные руки сжимают талию и буквально впечатывают в мужское тело.

— Я рехнусь с тобой, — недовольно заявляет блондинистая морда и, как только я открываю рот послать его нахрен, вгрызается в мой рот.

Теперь охреневаю я. Яровой посреди бела дня при всём честном народе практически трахает мой рот своим горячим языком. Это нонсенс, но уже через пару секунд я про это забываю, как всегда попадая в омут сексуального безумия.

Его пальцы до боли стискивают моё тело, не давая никакой возможности отступить от его заведённого тела. Между ног разгорается пожар, что я моментально забываю про боль от ран. Протискиваю руки между нами, чтобы ухватить за воротник расстегнутой до половины рубашки и притянуть к себе ещё ближе, если это, конечно, возможно.

— Зар, Лика… — понимаю, что малышка может проснуться в любую минуту, придётся как-то объяснять девочке, почему её папа хочет сожрать её няню.

— Лика спит, и вообще, пора ей привыкать, — отрицательно мотаю головой. — Вот именно поэтому я никогда не прикасаюсь к тебе днём! — раздражённо выговаривает мне, пытаясь выровнять дыхание. Выходит так себе, в принципе как и у меня.

— Ой, а я думала, ты у нас птица только ночного залёта.

Голубые глаза режут мелкими льдинками, но мне уже привычно, так что просто стряхиваю с себя его отмороженность.

— Ванилька, лично тебя я могу драть круглосуточно, — язвит агрессор, но я уже улыбаюсь.