Страница 11 из 11
— Вёл себя пассивно, отстранился от управления судном, обвиняется в шпионаже в пользу Японию и попытке сдать «Энтузиаст» японским властям — судорожно поправив воротник форменного кителя, сообщил старпом. А Бивнев после его слов побледнел и с расширенными от ужаса глазами вжался в диван. Он ведь тоже предлагал сдать китобоец японским военным, а значит ему есть за что переживать. Не знаю, как другие, но я про его поведение промолчал, да меня про него особо и не спрашивали. Наоборот, я рассказал, что он пытался вместе с Толиком спасти судно, соорудив из подручных средств плавучий якорь и чуть не погибнув при его установке…
— Дела… — протянул стармех — и что, ты теперь за капитана?
— Пока я. А там или нового с «Колымой» пришлют, или кого-то с «Алеута» к нам направят. А может до конца рейса и меня оставят. Вообще я просил добавить нам экипажа. У Виктора нет помощника, а вдвоем с Ашуровым им будет трудновато, да и нам с Дмитрием теперь вахты надо будет распределить, хотя Жохов же у нас штурман? Вот его можно в качестве вахтенного помощника ставить — начал рассуждать старпом — в общем, дойдём до «Алеута», а там решат. Чего тут гадать?
— Звездец! — резюмировал я.
— Это верно… — согласился со мной старпом — ладно мужики, нужно готовиться к выходу. Хотя торопиться нам и некуда, но лучше тихим ходом и без аврала дойти до места и уже там болтаться в ожидании флотилии. Отходим через час, если наверху опять чего нового не выдумают…
Начальство нового ничего не выдумало и скоро мы отчалили от «Коряка» с облегчением вздохнув. Кроме капитана, потерь в экипаже больше нет и вроде бы мы легко отделались, но кто его знает, что будет дальше, любого из нас могут взять за жопу, как только мы окажемся на «Алеуте», там тоже есть представитель от чекистов, и он уже отличился тем, что арестовал замполита. Разборки с японцами ещё не завершились, и могло случиться всякое. Как рассказал старпом, не так давно, пару лет назад, по настоянию японских властей наказали пограничников, которые открыли огонь и потопили японского браконьера, когда с его борта начали стрелять из винтовок, на требование остановиться и пройти досмотр. Тогда арестовали и всё судовое начальство и даже начальника пограничного поста, хотя он вообще к инциденту отношение не имел. Только вот было это ещё до Хасана и наши тогда пытались поддерживать хорошие отношения с японцами. Надеюсь сейчас до этого не дойдёт, потому что тогда под раздачу я точно попаду, как главный инициатор «тренировки» в стрельбе. Будем конечно надеяться на лучшее, но на душе всё равно кошки скребут… «Энтузиаст», забитый углём и питьевой водой, уходил в Японское море.
Про переход нет смысла что-то говорить, он прошёл спокойно. Уже в Японском море мы смогли связаться с «Алеутом» и были в курсе его дел и того, что всё же случилось в бухте.
Как только «Алеут» вошёл в бухту к нему на небольшом катерке подощёл капитан порта, так по крайней мере он отрекомендовался. Он сравнительно прилично говорит по-английски. Капитан-директор настойчиво просил у него подтвердить разрешение на вход в порт письменным документом, что тот немедленно и сделал. Получив официальный документ, представитель НКВД решил на всякий случай его сфотографировать. От японцев всего можно ожидать, тем более в таком дальнем месте.
Как только успели поговорить с гражданскими властями, как к «Алеуту» явились новые «власти», уже другого порядка — военные… Радиорубка была опечатана, связь с миром и кораблями флотилии прервана, поставлены часовые в машине, на капитанском мостике, у радиорубки. Японцы изъяли вахтенный журнал. Разрешение на вход в порт, порвали на глазах у капитана.
Когда по не вошедшему в гавань «Энтузиасту» открыли огонь, то наши подумали, что китобойцу конец. Капитан-директор заявил решительный протест, но был вежливо послан в пешее эротическое путешествие. Экипажам арестованных судов только и оставалось, что смотреть как расстреливают их товарищей, бессильно кусая губы. Наш чекист, закрывшись у себя в каюте, из иллюминатора вел фотосьемку «боя». Когда, выпуская клубы черного дыма, наш китобоец запросил помощи, капитан отдал распоряжения готовить моторные вельботы для нашего спасения, от чего конфликт на «Алеуте» перешёл в новую, более горячую стадию. Японцы воспротивились спасательным работам, а наши раздельщики и матросы, вооружившись ножами и охотничьим оружием, попытались пробиться к шлюпочной палубе. Дело дошло до стрельбы, хорошо хоть ограничились только предупредительными выстрелами в воздух. Только то, что наш китобоец, немного постояв включил «форсаж» и всё же дал ход, а потом и скрылся от преследовавших его японцев, остановило возможное кровопролитие. Но наряды японских военных на «Алеуте» были усилены, экипаж разоружен и загнан в кубрики и каюты.
После нескольких часов ожидания, капитану наконец сообщили, что бухта «Двойная» это запретная гавань, а ещё через сутки, когда в бухту вошёл японский сторожевик, ему сообщили, что флотилию переведут в другой порт для дальнейших разбирательств, а дальше будет видно.
Тридцатого января «Алеут» пришли в Иокогаму. Команде выход на берег не разрешен. Приехал советский консул. Началось разбирательство. Тут то и пригодились сделанные тайком фотоснимки, которые наш чекист передал консулу. Разрешение на вход в гавань было получено и в наличии есть фотокопия, имеются свидетельства того, что японцы намеренно вели огонь по советскому кораблю. Японцы не смогли объяснить беспричинную задержку нашей флотилии, как и то, что при проведении «стрельб», они стреляли по советскому китобойцу.
Конец ознакомительного фрагмента.