Ты меня поймал

Глава 19

Лара

Не понимаю, зачем именно я здесь, но почему-то … чувствую себя на правильном месте.

Единственное, смущает, что я абсолютно незнаю семейства Ярового, но сейчас окажусь в эпицентре его разрушения. Окончательного и бесповоротного, что легко читается по лицу Третьякова.

Граф Дракула желает жертв…

— А как зовут жену? — шепчу, стараясь слиться с тенью Лео и вообще сильно не отсвечивать перед его мрачным телохранителем.

— Захара? Лена. Да сейчас познакомимся, Мотылёк! Не волнуйся.

И, несмотря на добродушный тон мужчины, я чувствую, что он вне себя.

Лев кивает головой, и Илья резко дёргает дверь на себя. Та свободно распахивается, и мы без каких-либо препятствий попадаем внутрь квартиры.

Крики женщины под несчастные завывания ребёнка теперь обрушиваются в полную силу на мои уши, что немедленно хочется закрыть их руками.

Лев идёт на их голоса, и открывающаяся перед нами картина ещё больше ввергает меня в ужас.

Некогда красивая кухня теперь вся разгромлена — перебита посуда, переломана или просто перевёрнута мебель, красивые цветные стекла под витражи в шкафах разбиты. И посреди этого хаоса стоит Захар с маленькой девочкой на руках и напротив них молодая женщина со следами крови на одежде и руках.

С трудом сглатываю слюну и ещё сильнее вцепляюсь пальцами в локоть графа.

— Ты не человек, Захар! Ты моральный урод, который посмел пойти против меня. Чёрта с два ты получишь дочь. Я лучше нас обеих угроблю, но тебе она не достанется!

— А вот с этого момента, Леночка, я бы с тобой, дрянью такой, сильно поспорил! — голос де Бомарше громыхает так, что поморщилась даже я.

Троица тут же разворачивается к нам, и даже малышка на время затихает, размазывая слёзы по несчастному личику.

Пауза затягивается, но Третьяков не спешит её нарушать. Уверенно шагает к Яровому и протягивает руки к его дочери.

— Привет, Лика. Я тебе привёз настоящую художницу! Потрясающую! Покажешь ей свои работы?

Девочка несколько раз промаргивает, словно сбрасывая оцепенение.

— Привет, дядя Лев. А мама… — её охрипший от слёз голосок срывается, а глаза снова наполняются слезами.

— Лена выкинула все её рисунки, — завершает холодным тоном этот рассказ отец.

— Я не поняла, а чего это к нам твой начальничек припёрся?! А?! Если он хренова попка земли, то ему можно вот так … запросто врываться в мою квартиру. Я не приглашала! — и под конец женщина снова переходит на визг.

— Мне, Лена, можно всё! И в данный момент ты лучше бы заткнулась, а то моё ангельское терпение может резко закончиться. Боюсь, последствия ЭТОГО тебя очень расстроят.

Женщина зло щурится, но, слава богу, замолкает.

— Лика, котёнок, иди к дяде Льву, — хрипит Захар, пытаясь отодрать ручки от своих огромных плеч. — Всё будет хорошо, Лик.

— Не будет! — тут же встревает Лена, и в её глазах загорается безумие.

А дальше как в страшном кино, только нельзя выключить или включить перемотку.

Женщина с гортанным криком бросается на телохранителя, выставляя вперёд руку с огромным осколком того самого витражного стекла.

Яровой поворачивается к ней боком, закрывая Лику от удара, и я вижу, как стекло входит в его плечо.

Я замираю от ужаса, а граф и Илья наоборот кидаются к ним. Охранник хватает Лену, а Лев выхватывает девочку из рук её отца.

— Зар, да разберись ты с ней! — кричит Третьяков.

— Если я её сейчас трону, то убью. Я не могу так поступить с Ликой. Лена её мать.

— Тогда валите все отсюда! Прочь! И Клару прихвати! — сквозь зубы командует де Бомарше и возвращает отцу малышку. — Вон!

Яровой может и хотел не согласиться, но очередной надрывный плач ребенка и жёсткий взгляд его босса сделали своё дело.

— Идём, — это уже мне.

И, так как я всё ещё не могу вспомнить, как правильно шевелить ногами, Захар обхватывает меня за талию и как куклу тащит из квартиры.

— Зар, с Мотыльком поаккуратнее там, а то я сам тебе потом руки сломаю.

— Понял, босс.

Мы вышли на площадку, и ко мне вернулась способность двигаться.

— Я сама, — пищу ему, и меня тут же выпускают из обхвата.

Заходим в лифт уже под стихающий плач малышки. Яровой синхронно гладит то по спинке, то по волосам дочери, при этом абсолютно не обращая внимания на потоки красной жидкости по его руке.

— Вас надо перебинтовать. Кровь остановить, — решаюсь я прервать молчание. — Там скорая внизу.

Яровой просто кивает, а меня уже почти мутит от увеличивающего пятна крови на полу лифта и его одежде.

До меня вдруг доходит, что на улице минусовая погода и холодный ветер, а девочка одета только в лосины и футболку. Да и сам Яровой лишь в брюках и рубашке.

— Давайте я возьму Лику на руки, — начинаю расстёгивать пальто. — Холодно. Я её укрою.

Моя речь и так обрывистая от эмоций пережитого, а под холодным взглядом телохранителя рот вообще не желает открываться.

Лифт останавливается, и наша троица гуськом покидает кабину.

— Котёнок, это Лара. Познакомишься с ней? — его голос становится урчащим и мягким, когда он обращается к малышке.

— Художница?

Хочется добавить от слова «худо», но Третьяков уже презентовал меня как «потрясающую», так что придётся соответствовать.

— Да. А ты тоже любишь рисовать? — судорожно пытаюсь вспомнить, как вообще принято говорить с детьми.

Она кивает, и личико снова становится совсем грустным.

— Мне очень жаль, что твои рисунки… их нет. Но я думаю, что нет смысла сильно переживать. Мы можем их повторить или сделать абсолютно новые. Главное, лист бумаги и краски.

Стараюсь, как могу, поднять настроение малышки, а заодно приобрести хотя бы её минимальное доверие.

— Наверное, — неопределенно звучит детский голос, но в припухших глазках появляется интерес.

— Иди, Лик, — морщась, Захар передаёт мне дочь. — А вы удержите её?

— Думаю, справлюсь, — нисколько не обижаясь на мужчину, начинаю кутать нас в моё пальто. — Вы только меня придержите. Там гололёд.

Детские пальчики доверчиво обхватывают мою шею, что совсем непривычно. Меня окружает запах чего-то сладкого, а растрёпанные хвостики задевают по носу, от чего щекотно и хочется чихнуть.

— Лика, ты только крепко держись, — прошу девочку, когда мы оказываемся на улице.

Яровой придерживает меня за талию здоровой рукой, не давая грохнуться на лёд, хотя пара попыток была.

Навстречу к нам спешит водитель Третьякова, они уже вдвоём с Захаром доводят нас до машины и усаживают в салон.

Не выдерживая, бросаю взгляд на окна шестого этажа. Где-то там Лео…и никому не известно, что он сейчас делает. А если эта Леночка и его ранит?!

— С ЛьвомНиколаевичем всё будет хорошо. Не переживайте, — придерживая дверцу, Захар помогает мне заползти внутрь.

Лика тут же сползает с меня и со страхом смотрит на отца.

— Я скоро вернусь. И поедем.

— Куда, пап?

Яровой тяжело выдыхает и, прежде чем ответить, трёт ладонью лицо, словно стирая невидимую пыль.

— Домой, котёнок. Теперь мой дом- твой дом. С мамой больше не получится жить.

Малышка закусывает нижнюю губу, но, вопреки моим ожиданиям, слёз нет.