Страница 61 из 78
Глава 21
Малика пришлось искать в главном здании ООН — советский полпред выступал на Совете безопасности. Само собой громил американский империализм. А заодно до кучи еще и британский.
Я показал охране свой новый пропуск, увидел в уголке зала Совбеза рыжую голову Егора. Парень читал какие-то документы, попутно делая пометки карандашом. Я пристроился рядом, зевнул. Все-таки Синтия — ненасытная валькирия.
— Не выспался? — Егор отложил документы, тоже зевнул
— Ага.
— Смена часовых поясов, привыкнешь
Я огляделся. Зал Совбеза представляет собой просторное прямоугольное помещение с высоким потолком, украшенным символикой ООН и флагами всех государств-членов организации. Стены были выполнены из мрамора светлого оттенка, а пол — из темного дерева, что создавало необычный контраст.
В центре зала находился большой круглый стол, за которым располагались делегации стран-членов Совбеза. Понять кто есть кто можно было по высоким креслам — на спинках которых были изображены гербы соответствующих государств.
Я поразглядывал огромную картину-пано на стене. В нижней части феникс восстает из мира, покрытого пеплом. В верхней центральной части — коленопреклонные мужчина и женщина, держащие цветы, а рядом с ними — дети. На соседних панелях изображены счастливые, поющие и танцующие люди, тогда как нижняя секция темная и безрадостная, с мрачными подземельями, головами драконовов, солдатами и военными машинами. Люди пытаются освободиться от уз и цепей.
— Кто это рисовал? — я кивнул на картину
— Какой-то норвежский художник — Егор взялся обратно за бумаги — Не помню имени.
Тем временем Малик перешел к палестинскому вопросу. Я увидел, как вдруг стали кислыми лица полпредов Израиля и США.
—…нам предлагают снова вернуться к вопросу, который был всесторонне изучен и решен — Яков Александрович активно помогал себе правой рукой с зажатой в ней ручкой — Более того, подобное предложение не может не рассматриваться, как попытка не только подвергнуть ревизии данное решение Генеральной Ассамблеи, но и придать Международному Суду функции арбитра в вопросах, по которым уже имеется решение высшего органа Объединенных Наций — Генеральной Ассамблеи…
— Долго это будет длиться?
Вся эта дипломатическая говорильня меня уже порядком утомила.
— Минут тридцать еще — Егор пожал плечами — Если прения не затянутся.
— Будут еще прения⁈
— А как же… Американский полпред будет задавать типа острые вопросы по нашему докладу, а Якову Александровичу предстоит отбиваться. Ну ничего, не впервой.
—…статья 96 предусматривает, что Генеральная Ассамблея может запрашивать у Международного Суда консультативные заключения по любому юридическому вопросу — Малик тем временем повысил голос и начал тыкать ручкой в сторону американцев — Но само собой разумеется, что имеет смысл запрашивать подобного рода заключения до принятия решения по такого рода вопросам, а не после того, как они уже приняты. Если же решение принято, — а по Палестине оно уже принято, — тогда бессмысленно запрашивать заключение Международного Суда….
— Ладно, пойду черной жижи в кафетерии тяпну — я потянулся, встал — Маякни мне, как все закончится.
В ооновской кафешке было битком и тут работала система самообслуживания. Все бесплатно, но везде очереди. Поел — сам за собой убрал. Пока стоял к кофемашине, заглянул через плечо женщине за ближайшим столиком. Дама со сложной прической читала книгу, прямо как Егор, делая пометки карандашом на полях. Я вгляделся в текст и чуть не заржал. Уж больно сильный контраст с говорильней ранее — «…для достижения быстрого оргазма женщинам лучше всего подходит поза „лежачий полицейский“. Лягте на живот, подложите под таз подушку. Ваш партнер должен…».
Внезапно посетительница кафетерия обернулась, словно почувствовала мой взгляд.
— Проблемс?
— Ноу проблем — я вскинул руки — Как называется книжка?
Дама показала мне обложку. Что-то про половое просвещение. Написала опус женщина со сложной фамилией. Ну да, все ясно. Американская сексуальная революция на марше.
— Оргазм случается не от поз, а от мужчин — ляпнул я и пожалел. Читательница подняла очки, набрала воздух в грудь. А тут уже и очередь дошла — я побыстрее протиснулся к кофемашине, быстро налил себе бодрящей жижи. Ну вот говорили же мне! Меньше болтай, молчание — золото и прочие житейские премудрости. Нет, лезу куда не просят…
С Маликом тоже вышло не очень гладко. Он решил, что принимать базу я должен в парадке подполковника КГБ. Нет, форма у меня была с собой в багаже, но сама идея…
— Будет пресса и мы должны…
— Ее возбудить⁇ Комитетской формой? А потом мы к воротам базы получим протестующих? Антисоветчиков?
Мы шли по улице в здание секретариата ООН, Егор тащился с кислой миной вслед за нами. Он даже пытался мне подмигивать, чтобы я «к людям помягше, а на вопросы смотрел ширше», но нет, я говорил, что думал. А думал я — идея пристегнуть КГБ к Землянам — это плохая идея. Меня на британский флаг порвет новый резидент. Разведка она в тишине любит работать. Как бы эту идею еще до Малика донести?
Спорили всю дорогу, но так ни к чему не пришли — Малик послал меня к непосредственному начальнику. То есть к Бакли. Пришлось тащиться в ВШК, да еще ждать в приемной — у сэра-пэра кто-то был в кабинете. И этот «кто-то» громко так рассуждал про Советский союз — мне было неплохо слышно через неплотно закрытую дверь.
—…Советы назвали свою идеологию «марксизмом-ленинизмом» — вещал мужской голос — Но в реальности ее нужно было бы назвать просто «ленинизмом». Карл Маркс считал, что пролетариат восстанет против правящей буржуазии, установит диктатуру рабочего класса, и, после того как уничтожит все остальные классы, будет благообразно жить в атмосфере братской любви и взаимопомощи, без нужды во власти или репрессивном аппарате…
Раздался быстрый хохоток.
— А еще он думал, что само государство должно было постепенно отмереть за ненадобностью. Этот взгляд, хотя и фундаментально неверный сам по себе, не имеет ничего общего с большевистской революцией и режимом, который установился в результате нее, режимом, который контролирует рабочий класс, вместо того чтобы находиться у него под контролем, и который создал самый мощный репрессивный аппарат за всю историю человечества, вместе с огромным бюрократическим государством.
— Мистер Доусон! — я услышал голос Бакли — Можно ближе к делу?