Андреевский флаг

Глава 2

— Господин «шкипер», нужно вставать на якоря и ждать попутного ветра! А там идти с отобранными кораблями на Керчь!

Вице-адмирал Корнелий Крюйс внимательно посмотрел на царя, что неторопливо обгладывал рыбий скелет, запивая вином. Ужин в адмиральском салоне флагманского корабля «Скорпион», самого мощного на эскадре, о 62-х пушках, вопреки обыкновению обошелся без очередной «баталии с Бахусом», сиречь безмерного пьянства, которое Корнелий недолюбливал. Норвежец стал сторонником русской поговорки «делу время, потехе час», еще с детства, благодаря суровому воспитанию отца, который, к сожалению, преждевременно умер, когда парню исполнилось всего 13 лет. И звали его тогда Нильс Ульсен, вот только имя с фамилией пришлось сменить, так как подросток решил обрести счастья в Нидерландах, на корабельной палубе, подставляя лицо соленым ветрам.

Началась полная приключений морская служба. Ведь четырнадцатилетний юноша поступил матросом на голландский торговый корабль. В 25 лет уже стал капитаном торгового судна «Африка», возил из Лиссабона соль, фрукты и сахар. Служил шести монархам и трем республикам, воевал с англичанами и с французами. Прошел по трем океанам, у Санто-Доминго брал на абордаж французских торговцев, два года брал ценные призы в Карибском море как капер, по сути, узаконенный пират. И попал в плен к тем же французам, фрегат с белым флагом, на котором были вышиты три золотых лилии, взял его корабль на абордаж — удача отвернулась от норвежца, давно ставшего голландцем. Но Корнелий Крюйс даже в узилище не отчаивался — написал матери, попросил, чтобы та отправила бумаги, что он норвежец, то есть подданный датской короны. Уловка удалась — Франция с Данией не воевала, от имени короля Людовика XIV власти выразили «сожаление», что произошел захват «нейтрального судна». Хитрого капера не только отпустили из тюрьмы в Бресте, но и вернули ему корабль.

Дальше он уже вполне официально служил в голландском флоте, занимался многими делами, среди которых были и такие, о которых лучше помалкивать. Исполнял даже экзотические поручения, вроде доставки крупных головок сыра, для чего ему пришлось лично отобрать пять кошек, для охраны трюма от вездесущих корабельных крыс.

Три года тому назад оказался он на береговой службе — назначили унтер-экипажмейстером, отвечающим за снаряжение военных кораблей «низменных земель», за их снабжение и надзор. Жалование небольшое, зато семья рядом — жена Катарина, старшая дочь Юханна, к которой уже сватались, и два младших сына — Ян и Рудольф, парням сейчас 11 и 9 лет. Еще двое деток померли младенцами — обычное дело.

Вот только служба сразу не заладилась. В сочельник первого года рассчитался с бондарем за поставленные бочки, но того взбесили низкие расценки, и с толпой приятелей он ворвался в дом Крюйса и тот получил несколько крепких ударов, отчего упал на пол и следы побоев долго носил на лице. А дальше пошло хуже — «перешел дорогу» влиятельным чиновникам Адмиралтейства, и те возложили на него ответственность за недостачи в казне, одновременно обвинив в поставках недоброкачественного продовольствия на один из кораблей флота — подлый навет.

В начале прошлого года явилась новая беда. Над головой нависла угроза увольнения с дальнейшей горькой участью безработного. Война ведь завершилась, а потому неизбежным ее следствием является сокращение личного состава военно-морского флота. Закручинился Крюйс, загоревал, но тут в его скромный домик явился неожиданный спаситель — амстердамский бургомистр Николаас Витсен, старый друг, с ошеломительной новостью. Сам московский царь Петр Алексеевич желает его нанять для строительства своих военных кораблей, которыми ему предстоит командовать в бою и обучить экипажи всему, что знает. Вообще-то московит хотел нанять прославленного вице-адмирала Гилля Шхея, но тот вежливо отказался, предложив вместо себя кандидатуру Крюйса, про которого царь слышал немало лестных слов от «своего друга» бургомистра Витсена.

В прошлом году Голландию посетило «Великое Посольство», прибывшее из Московского царства. Русские посланники не скупились на обещания всем иностранцам, что пожелают вступить на царскую службу. К тому же они нанимали не только инженеров, механиков и мастеров, любой человек, хорошо знавший свое ремесло, мог получить хорошо оплачиваемую работу в этой заснеженной стране, которую в Европе считали «форпостом варварства перед европейской цивилизацией».

Но Крюйса поразил молодой царь Петр — скрываясь под личиной «Питера, плотника Саардамского», он работал на верфи с десятками других русских, где изучали ремесла. И на личной встрече с монархом Крюйс дал согласие выехать в Москву — условия ему предложили прямо сказочные, на которые он и рассчитывать даже в пьяном бреду не мог.

Чин вице-адмирала, жалование в девять тысяч гульденов — почти в четыре раза больше, чем мог получить в Нидерландах, аванс за полугодовую службу, и обещание получить тот же чин в Голландии, если через четыре года захочет оставить русскую службу. А еще гарантию, что если попадет в плен к неприятелю, то будет из него выкуплен царской казной. Кроме того, к нему приставили переводчика Ивана Кропоткина, двух служителей из солдат, обучавшихся морскому делу, личного секретаря, и оплатили наем пяти человек прислуги, включая лютеранского пастора…

— «Флаг» и «Золотая звезда» настолько скверно построены, Корнелий Иванович, что в поход их лучше не брать?!

Царь Петр называл Крюйса на русский манер, хотя с ним всегда говорил на голландском языке. Вообще, несмотря на происхождение, московский повелитель был опытным кораблестроителем и моряком, говорить с ним было удовольствие — моментально ловил мысль, обдумывал ее и никогда не ругал, даже если она не совпадала с его желаниями.

— Недоверие к ним у меня большое, господин «шкипер». Понимаю, что сильно торопились, лес на постройку пошел сыроватый. Но только плотники кое-где обшивку скверно подгоняли, а конопатчики с ленью трудились. Но дойти до Керчи корабли смогут, вот только османы, а они моряки хорошие, эти недоделки сразу заметят. Да и на ходу корабли себя плохо покажут, не годны для эскадры, отставать будут.

— Жаль, — Петр Алексеевич отшвырнул рыбью кость на блюдо, нахмурился. Минуту думал, потом неожиданно спросил:

— Мыслю, еще «Апостола Павла» и «Миротворца» придется оставить, ведь так господин вице-адмирал?