Страница 5 из 15
Глава 3
Кофе постепенно засыхает и превращается в бурые сладкие потеки на моем лбу, а я делаю вот уже пятый глубокий вдох, который ни фига не помогает успокоиться. Все так же громко ржет Захар, по-прежнему ничего не понимает изображающая древнегреческого полководца то ли Катя, то ли Света, по нервам бьют отсчитывающие секунды настенные часы. Мрак.
— Может, тебе валерьяночки? — с неподдельным состраданием интересуется Кнопка, обрывая и без того ослабшие поводья самоконтроля, и у меня падает планка.
Я не знаю, почему так неадекватно реагирую на присутствие незнакомки, но задетое пострадавшее самолюбие требует кровавого отмщения. И я срываюсь с места, намереваясь слегка придушить бесящую все мое существо соседку. Девчонка, не будь дурой, начинает стратегическое отступление, ловко перепрыгивает через встречающийся у нее на пути мусор, подхватывает с тумбочки нелепый рюкзак с кривым, как будто издевающимся надо мной единорогом и пробкой выскакивает из квартиры.
Я же, напротив, мешкаюсь, путаюсь в своих же ногах и спотыкаюсь о чертов коврик, который Лагутин зачем-то припер из клуба. А дальше все как в замедленной съемке, в лучших традициях тупых американских комедий. Пав жертвой собственного невезения и неуклюжести, я отрываюсь от пола, пролетаю прихожую и с грацией бегемота приземляюсь на холодный кафель, ударяясь лбом обо что-то металлическое. Больно, блин.
— Отбегался? — теперь уже без тени сочувствия спрашивает Кнопка, присаживаясь на корточки, и с любопытством изучает мою рану. Пальцы у нее проворные, гибкие. — Обработать надо.
— Не надо, — бурчу из природной вредности и нежелания еще больше влипать в это персиковое недоразумение. Это ее еще чаем поить придется в качестве благодарности.
Но девчонке плевать на мои размышления и планы. Она встает сама и осторожно тянет меня за ладонь.
— Поднимайся, хватит из себя Роналду изображать.
Подкол засчитан. Пять очков Гриффиндору за любовь к футболу.
В общем, уже через минуту я сижу в коридоре прямо на трюмо, а Кнопка с сосредоточенным видом копается у себя в рюкзаке, пока Захар украдкой рассматривает миниатюрную фигурку моей не в меру энергичной медсестры. И мне почему-то хочется отвесить другу подзатыльник.
— И часто ты людей калечишь? — киваю на перекочевавшие в руки девчонки перекись водорода и вату и никак не ожидаю услышать звонкое.
— Чаще, чем хотелось бы.
Кнопка оттесняет Лагутина в сторону и наклоняется надо мной, обдавая ароматом вкусных духов и мятной свежестью, щекочущей ноздри. И я крепче стискиваю зубы, потому что то ли от удара, то ли от оставшегося похмелья, то ли от странной близости начинает кружиться голова. Неправильно все это.
Заботливые пальцы аккуратно порхают по моей царапине, из которой все еще сочится кровь, старательно обрабатывают кожу вокруг раны и мешают сосредоточиться на чем-то, кроме противного жжения.
— Как звать-то тебя, болезный, — девчонка отстраняется, окидывая внимательным взором результат своего труда, и довольно кивает.
— Филатов Иван. Можно просто Ваня, — смотрю в огромные голубые глаза и внезапно понимаю, что я уже не против и чая с кокосовым печеньем, и кофе с коньяком. Осталось только поскорее одеть Катю и Свету и спровадить их на такси куда им там надо. И я уже начинаю строить в отношении Кнопки грандиозные наполеоновские планы, когда она выпрямляется и картинно складывает руки на груди.
— А меня — Алена Васильева. И я очень надеюсь, что мы с тобой больше не встретимся.
Неприглядная действительность бьет обухом по черепу, и пару секунд я тупо моргаю. Потому что проще поверить в сотрясение мозга и отказавшие органы слуха, чем в то, что мое природное обаяние дало осечку. Я даже засовываю палец в ухо, пытаясь его прочистить, но ровным счетом ничего не меняется.
— Иван, ты, конечно, контуженный и все такое, но коробку с прохода уберите, а, — катастрофа в джинсовом комбинезоне нагло топчется по остаткам моего достоинства, а я ничего не могу ей противопоставить. Остроты испарились вместе с сарказмом, находчивость также канула в лету. Видимо, удар был сильнее, чем я предполагал.
Вдвоем с Захаром мы перетаскиваем в прихожую купленный для мамы холодильник, который завтра должна забрать занимающаяся грузоперевозками фирма. После чего я иду на кухню и наливаю в стакан теплой водопроводной воды, пока перед глазами стоят острые выпирающие ключицы. Ни грудью Памелы, ни бедрами Дженнифер, ни чем-то еще примечательным новая соседка не обладает, но по какой-то неведомой моему разуму причине ее внешность западает в память. В отличие от облика сиамских близнецов Кати и Светы, которых я до сих пор путаю.
— До встречи в «Ройал», мальчики, — в мысли о сытном обеде вклинивается надоедливое щебетание, и я невольно оборачиваюсь и чуть не слепну от блеска безвкусных платьев, больше похожих на пояса от ревматизма. Приветливо улыбаюсь и старательно корчу из себя джентльмена, который никогда не скажет даме, что ее макияж поплыл и сама она — как Пьеро из знаменитого мультфильма.
— Я в «Ройал» ни ногой, — лихорадочно крестится Лагутин после ухода немного помятых цыпочек и пытается найти что-нибудь съедобное. Правда, быстро разочаровывается, обнаружив на пустых полках холодильника последнюю баночку йогурта, в которой процветает зародившаяся пару дней назад цивилизация.
— Саранча, — глубоко шумно выдыхаю, медленно вдыхаю и звоню в доставку, подчиняясь зову изголодавшегося по нормальной пище желудка.
В «Чернила» мы попадаем затемно, уничтожив пару порций солянки, сет горячих ролов и запив все это насыщенным облепиховым чаем. Минуем извивающуюся ленту очереди и направляемся прямиком к черному входу, где дежурит приятель Захара. Ловим на себе восхищенно-завистливые взгляды, купаемся в чужом липком внимании и исчезаем внутри, попутно отцепив от рукавов кожаной куртки парочку навязчивых то ли студенток, то ли школьниц, которые никак не тянут на восемнадцать.