Страница 37 из 78
Глава 19
Филатова Агата Павловна сдавленно крякает, видимо, с обнимашками я все же переборщила, и выпутывается из моего дружественного захвата. Отступает на безопасное расстояние и еще раз окидывает мою фигуру пронзительным критическим взглядом, на пару минут задерживаясь на татуировке. И я от такой настойчивой экспертизы почему-то даже забываю дышать, как будто и вправду знакомлюсь с будущей свекровью.
— Не Катенька, конечно, но тоже сойдет, — выдает окончательный вердикт этот фельдмаршал в юбке и, поманив меня пальцем, командует: — за мной шагом марш!
И пока я гадаю, много ли у нее в роду было военных, Агата Павловна с моей скромной помощью умудряется перевернуть вверх дном дом и навести идеальный (в ее понимании) порядок на компьютерном столе ее отпрыска. Отчего последний воет раненым оборотнем и хватается за голову, пытаясь объяснить матери, что все листочки, винтики, инструменты и прочие детали лежали в нужной последовательности и в строгом соответствии с его потребностями. Но остановить внутреннего перфекциониста энергичной женщины, требующего отложить все дела и надраить окна до блеска прямо сейчас, не представляется возможным. Так что я скачу между ванной и балконом у нее на побегушках, подавая тряпки, ведра и стопку прошлогодних газет, пока Ванька роется в баре, надеясь найти там что-то алкогольно-успокаивающее.
И только после двух часов водно-уборочных процедур Филатова старшая торжествующе выдыхает и, потрепав сына по макушке, гордо удаляется, оставив фырчащего Геннадия нам на попечение. Почему милый енот носит имя Ваниного отца, я не спрашиваю, справедливо рассудив, что жизнь мне еще дорога и погибать во цвете лет из-за привычно разыгравшегося любопытства как-то обидно.
— Блин, Кнопка, я за две недели с ней точно кукухой съеду, — жалобно тянет Иван и, спихнув енота с плеча на пол, топает в спальню к мигающему голубоватым свечением ноутбуку.
При этом багровый Филатов пыхтит так, что я начинаю лихорадочно вспоминать номер вызова скорой помощи с мобильного телефона. Ибо моя специальность не предполагает изучение того, как правильно делать искусственное дыхание и какие признаки характерны для инфаркта миокарды.
— Вань, она просто очень тебя любит, — пытаюсь хоть как-то успокоить кипятящегося соседа и осторожно подсовываю ему печеньку, которая моментально исчезает у него во рту.
— Алена-а-а, — грустно стонет Иван, обреченно уставившись на стол и явно похоронив надежду отыскать там нужный предмет, и я прекрасно его понимаю, потому что сама двадцать один год прожила бок о бок с двумя женщинами, маниакально помешанными на чистоте.
— Крестообразная отвертка? — жестом фокусника, вытаскивающего кролика из шляпы, я открываю верхний шкафчик тумбочки и под восхищенный возглас демонстрирую изумленной публике находящийся там набор инструментов.
— Васильева, ты чудо! — радующийся, словно ребенок, Ванька хватает меня за запястье и резко дергает к себе, заставляя потерять равновесие и приземлиться ему прямо на колени.
И я натурально краснею, когда этот мартовский котяра трется своей щетиной о мое предплечье. Черт бы побрал эту разыгравшуюся осенью весну и шалящие гормоны! И с каких пор это мой организм так странно начал реагировать на несносного соседа?
И надо бы бежать с места преступления, пока Филатов ни о чем не догадывается, но я позволяю себе запустить пальцы в его мягкие чуть волнистые волосы, размеренно перебирать пряди и греться от тепла прижавшегося к моему боку большого в меру тренированного тела. В конце концов, должна же и мне быть какая-то польза от нашего незапланированного сожительства и затеянного для Ванькиной мамы спектакля.
Из объятий меня выпускают так же неохотно, как я сама поднимаюсь. И мне даже на короткое, едва уловимое мгновение чудится, что в светло-карих глазах мелькает блеск разочарования. Но сосед тут же утыкается в монитор и с головой пропадает в мире, состоящим из ничего не значащих для меня циферок.
Хотя на что я, собственно, рассчитывала? Когда за нами не следит бдительная Агата Павловна, больше не нужно ни в кого играть. Не обязательно отрываться от своих кейсов и меня провожать. И нет, это не легкая горечь досады оседает у меня на языке.
Но рабочая атмосфера, царящая в «Чернилах», быстро смывает с меня меланхолию и окунает в жаркие ритмы латиноамериканских танцев. Огненную сальсу я танцую и по дороге домой из университета, и в продуктовом гипермаркете рядом с нашим жилым комплексом, и даже вечером в душе. Так не терпится примерить будоражащее душу ярко-голубое платье с открытой спиной.
— Кнопка, проснись! Опять в облаках витаешь? — данное соседом прозвище приклеилось намертво, и теперь не только Зорина так ко мне обращается, но и весь наш маленький танцевальный коллектив, который принял меня тепло и даже по-родственному.
Лилька не жалеет времени, чтобы я поскорее все доучила и смогла с ними танцевать. Лола периодически делится премудростями сценического макияжа, и я уже близка к тому, чтобы черные стрелки выходили длинными, красивыми и ровными. А Лина заплетает такие суперские косички, что я пообещала взять у нее пару мастер-классов. И только Лана держится в стороне и каждый раз поджимает губы, стоит мне запнуться или сделать неверный шаг. Как будто это не она сама, а я виновата в том, что скоро ей придется завязать с выступлениями.
— Пошли костюмы мерить, мелкая!
По окончании репетиции Лиля тащит меня в гримерку, и я не верю своим ушам. Переспрашиваю подругу еще несколько раз и, убедившись, что не ослышалась, растягиваю губы в довольной улыбке и едва не подпрыгиваю на месте от радости. Через несколько дней состоится мой дебют в клубе! Вау!
— Она все запорет, — в спину летит желчная фраза, брошенная Ланой, но я не оборачиваюсь, тем более Зорина держит меня достаточно крепко и подталкивает вперед — ближе к нашей каморке, дальше от сцены и обиженной на весь белый свет танцовщицы.
— Отстань от девчонки, Попова! Она, между прочим, нас всех выручила. А тебе надо было башкой своей думать перед тем, как с Женькой в постель ложиться.