Довести Хабиба

29

Я кивнула словно в полусне. Покачнувшись, поднялась со стула и на ватных ногах проследовала к выходу, конвоируемая молчащим Хабибом.

Лучше бы говорил.

В этой тихом вакууме, окутавшем нас, лишь отчетливей ощущалась его горячая грубая ладонь на моей наполовину обнаженной пояснице. Уверенное давление пальцев, и я послушно свернула влево, когда мы вышли на палубу.

В лицо тут же ударил морозный ветер мартовской ночи, дыхание облачком пара сорвалось с губ. Влажный от близкой воды воздух зябко заколол кожу.

— ПАдАжди, — Хабиб тормознул меня за локоть у самого выхода. Вернулся внутрь и подхватил один из пледов, кучей сложенных на тахте у гардероба. Завернул меня в шерстяную ткань как в кокон, и только потом вновь надавил на спину, разрешая идти.

Сам же так и вышел на улицу в одной тонкой рубашке, будто у него под белым сукном была спрятана печка.

Обогнув кучкующихся курильщиков, я прошла к носу теплохода. Встала у кого-то свисающего с верхней палубы каната, поплотнее кутаясь в шерстяной плед и с опаской поглядывая на подходящего ближе Хабиба. В вечернем сумраке его черные глаза казались непроницаемыми. Плотно сжатые губы, чуть сведенные на переносице брови, руки, засунутые в карманы брюк, отчего ткань на бедрах сильно натянулась. У него был такой отстраненный, закрытый вид. Вроде бы и родной, но совсем чужой одновременно. Сердце непроизвольно сладко защемило — в это мгновение Сатоев мне казался очень красивым.

Хабиб встал рядом, погладил гладкие перила рассеянным жестом и, сощурившись, посмотрел вдаль:

— НЭ было значит случая, да, Мадь? — хоть и сказано было с усмешкой, но в его хриплом голосе отчетливо прорывалась горечь, — Вот такого особенного чИто ли ждала? Как Эйчас? ПАчему сразу не сказала, а?

— Извини…— я зарылась подбородком в плед, опуская глаза.

Так остро чувствовала его обиду, что мне было мучительно стыдно. Нос опять предательски защипало, а глаза запекло…Чертов гормоны, чтоб их…

Хабиб ничего не ответил, только нахмурился сильнее и тоже опустил голову, уперев руки в борт. Его четкий профиль прорисовался в темноте словно на чеканной монете. Было видно, что он собирается что-то сказать. И поэтому я ждала и молчала.

— НЭ хочЭшь чИто ли сЭйчас? Или вАще? — Сатоев вдруг резко повернул голову и вперил в меня тяжелый непроницаемый взгляд.

— Чего не хочу? — не поняла я.

— РЭбенка.

У меня челюсть отвисла. Он что? Серьезно???Да как такое только в голову пришло! Но пытливый, хмурый взгляд Хабиба, просверливающий меня насквозь, его напряженная поза, будто закаменевшие плечи, пальцы, впившиеся в перила до побелевших костяшек…Всё указывало на то, что он далек от того, чтобы сейчас шутить.

Хаби, ну что ты…

Я пару раз растерянно моргнула, а в следующую секунду бросилась к нему и обняла. Уткнулась лицом в мощную грудь, обтянутую белоснежной рубашкой, жадно и глубоко вдохнула терпкий мускусный аромат, смешанный с туалетной водой. Ладони заскользили по широкой спине и сомкнулись на более узкой талии, крепко-крепко сжимая. Сатоев на мгновение замер от неожиданности, а затем отмер, хрипло усмехнувшись мне в макушку и поправляя сползший с голых плеч плед.

— Я же тебе говорила, что я тебя люблю? — нечленораздельно промямлила я ему грудь, нежась в тепле большого тела и прислушиваясь, как сильно стучит сердце рядом с моим виском.

— Было чИто-то такое…— лениво протянул Хабиб, обнимая меня за плечи.

— Я думала, это ты не очень хочешь, — всхлипнула тихо, продолжая, — Так носился с этими несчастными презервативами…

— Как нЭ хочу? Хочу кАнешн! — тут забубнил Сатоев возмущенно, отстраняя меня и заглядывая в глаза, — А зачЭм мИнЭ Исчо жЭна, а? Но ты вспомни какие ты мИнЭ платья свадЭбные показывала. Усе в облипку! В них жЭ дышать нЭльзя — ни то Чито ходит! Как это…Русалка, во! И как бы ты с пузом Улезла??? Я думал вот…Поженимся… А там…

Он засмеялся и добавил.

— Но Усе, сдохла твоя русалка по ходу. В балахоне пойдЭшь…— и громче заржал.

Я возмущенно пихнула его в живот. Сильно. Ну мне показалось, что сильно — костяшки характерно заныли, но Хабиб только протянул «Э-э-э» и снова обнял меня, прижимая к себе.

— Значит, ты рад? — тихо прошептала и сама не заметила, как затаила дыхание в ожидании ответа.

— Ну, конЭчно рад, Мадь, ну, чИто ты! ОчИнь! — я поцеловал меня в макушку, сжав в объятиях так крепко, что стало трудно дышать.

Чуть отпустил, и я, поудобней прислонив щеку к мужской груди, скосилась на большую круглую луну, висящую в черном ночном небе. Ее загадочный свет, льющийся на нас, казался теплым и немного волшебным. И почему-то вспомнились салюты, с которых начался этот год…

— Не пойду я в никаком балахоне, давай раньше тогда, — забурчала я Хабибу в грудь через какое-то время.

— Ну, давай, — спокойно согласился Сатоев и усмехнулся, — На 9 мая может? Хороший дЭн. Будешь побЭдой моей.

— В мае — всю жизнь маяться, — вздохнула я.

— Да на спАкойную жизнь я как-то и нЭ рассчитывал.

Книга предоставлена Цокольным этажом, где можно скачать и другие книги.