Страница 15 из 16
— Он был профессиональный боксер. Сейчас в ММА ушел. Косулин. Может знаешь?
Сатоев задумчиво почесал бороду, явно пытаясь вспомнить.
— Не лично, слышал…— протянул наконец, щурясь, — И что с ним не поделила-то? С твоим Косулиным?
— Любовь живет три года, сам говорил. Наша прожила четыре… — я сделала шаг назад, пятясь к машине.
Разговор начал откровенно напрягать. Ничего из этого я ему говорить не собиралась. И теперь испытывала неприятное чувство досады.
— А потом? — не сдавался Хабиб, давя интонацией и будто заставляя отвечать.
И казалось, что действительно проще ответить.
— А потом я поняла, что вышла замуж за человека, с которым у нас нет ни одной точки соприкосновения, — глухо произнесла я, делая ещё шаг назад
— Точки соприкАсновения лУди создают сами, — категорично заявил Хабиб, наконец поднимаясь с лавки и почему-то всё тяжелее глядя на меня.
Опять это напряжение. Тягучее, липкое, давящее. Я еще не понимала, почему оно вновь образуется между нами, но уже каждой клеточкой его ощущала. Что? Что не так?
— Не тогда, когда вам даже поговорить не о чем, — возразила вслух.
— В браке не говорить — главное, — отрезал Сатоев, делая шаг в мою сторону.
Меня задело.
Вот значит, как, да?! Мадина, ты дурочка? Забыла, с кем и о чем толкуешь?
— А что главное? — с едкой иронией поинтересовалась, склоняя голову набок.
Ну, давай, Сатоев, расскажи мне про "место женщины на кухне" или что ты там думаешь. Но Хабиб немного удивил.
— Я бИ ответил, но тИ агрессивно спрашиваешь. Решишь исчо, чИто я такой же как твой Косулин, — хмыкнул он холодно и, прокрутив на пальце ключи, направился к машине.
— Я итак недалека от этой мысли, — фыркнула ему в спину.
Сатоев затормозил и обернулся, буквально пригвождая меня к земле тяжеленным взглядом. Таким тяжеленным, что коленки моментально стали ватными, подгибаясь.
— Назвала меня тупым? — медленно, будто пробуя каждую букву на вкус, поинтересовался он.
Инстинктивно бросило в холодный пот. Вот сейчас была угроза. Настоящая. Она пробила моё поле пушечным ядром, растеклась по коже обжигающе ледяным ядом.
— Я этого не говорила, — ответила более высоким, чем обычно у меня, голосом, — Я даже про Косулина этого не говорила!
— Я понял, чИто ты говорила. ПрИкрасно, — отрезал Хабиб, посмотрел на меня еще мгновение и отвернулся. Пикнула сигнализация. Распахнулась водительская дверь. Он сел внутрь, а я так и стояла на месте. Мне было просто страшно идти к нему. Просто страшно. Словно в клетку к разозлившемуся хищнику. И было до слёз обидно, что он ведь, по сути, был прав. Я ведь именно так и думала. Про Косулина — так точно. Насчет Сатоева я…
— Мадин, — окликнул меня Хабиб, устало проводя ладонью по лбу, — Хотелось бы по перевалу ехать не ночью…
Логично.
Я поплелась к машине, обреченно вздохнув.
Вот не надо нам было говорить. С каждым разом все хуже и хуже…Ладно, осталось-то каких-то три часа. Выдержу.