Страница 4 из 14
Темная знать из Великого Дуэгара никогда не отличалась особым желанием приходить на помощь. Но всегда славились жадностью по отношению к любым проявлениям Искусства.
И рыжая знала об этом и понимала, что нужно кричать. Но оказавшись в безопасности и вспомнив все, что слышала до этого о дэс-валион, крепко задумалась, не променяла ли шило на мыло.
Когда стоишь привязанная у костра, а рядом трется потеющий субъект с горящим факелом, о таких мелочах не думаешь, считая, что все лучше, чем сгореть заживо.
Но оказавшись на свободе, вдали от кострища, поневоле начинаешь задумываться о том, что в этом мире бывают вещи похуже открытого пламени.
И в этом она абсолютно права.
Даже из-за спины я чувствовал косые взгляды и нервное напряжение рыжей. Прикажи я ей сейчас остановиться, сбросить платье и лечь, раздвинув ноги – она с радостью это сделает, будет старательно ублажать. Все, лишь бы избавиться от пугающей неопределенности.
Понимая, что еще немного и дурная баба либо грохнется в обморок, либо забьется в истерике, я сухо велел:
– Рассказывай, за что сжечь хотели. Или ты и правда травила скот, соблазняла мужиков приворотными зельями и занималась другими непотребствами, как блеял бургомистр?
– Нет, ваша милость! – порывисто прозвучало из-за спины. – Ничем таким я не занималась! Все это придумал жрец, чтобы обвинить в колдовстве!
Кто бы сомневался. Вот и инициатор незапланированного мероприятия. Аутодафе со сжиганием колдунов – любимое развлечение священнослужителей.
– Так в чем дело? Святоша восхотел симпатичной плоти?
Оказалось, что да. Торопясь и захлебываясь, рыжая ведьма поведала старую, как мир, историю о плотских желаниях отдельного религиозного деятеля к своим прихожанкам.
Жрец быстро обработал двух пустоголовых дурех, регулярно потрахивая обеих у себя в храме. Скоро ему надоели дырки сисястых, но слишком покорных коров, и захотелось «перчинки». Что-нибудь остренькое, с чем, перед тем как употребить, придется слегка повозиться. Сначала сломать, потом подчинить и лишь после этого наслаждаться сорванными плодами.
Свой выбор любвеобильный святоша остановил на травнице, что часто подрабатывала акушеркой и врачевательницей.
Дальше банально и предсказуемо: пригласив однажды на разговор рыжую красотку, жрец не справился со вспыхнувшим желанием и набросился на бабенку, пытаясь трахнуть ее прямо в заднике храма. План сначала поговорить, уломать, заставив покориться, полетел к черту.
Бабенка заорала, в помещение вбежали люди, увидев, как второе лицо в городе елозит на рыжей красотке, одной рукой запустив ей руку в ворот и что-то там возбужденно нащупывая, а второй стараясь задрать подол.
Надо отдать жирному ублюдку должное, в отличие от жертвы, сориентировался он быстро, сполз и дико завопил, тыча пальцем-сарделькой в бабенку: блудница опоила честного пастыря, совратила и погубила бессмертную душу. Ну и все в таком роде.
В мгновение ока из жертвы травницу сделали обвиняемой. Дальше все просто, по накатанной схеме.
Я зевнул. Скучно, банально и предсказуемо.
Ах да, пикантная деталь: трахать жрец предпочитал только замужних. Не знает почему, видимо, бзик какой в голове на этой теме. Пробовал один раз дочурку той прихожанки, что уже пользовал (сама отдала, заставив дочку выполнять все, что пожелает жрец), но что-то ему не понравилось.
– А где муж? Убили, когда тащили тебя в темницу? – спросил я без особого интереса. И весьма удивился, услышав тихое:
– Нет, он остался там, в городе. Присматривает за домом.
Присматривает за домом… Хм-мм… Обворожительно.
– В смысле, он не пытался тебя защитить?
Последовала заминка. Нелегко признаваться, что муженек оказался тряпкой.
– Он чуткий, нежный, – принялась оправдываться она.
Я хмыкнул.
– Он очень добрый. Когда к нам пришли стражники, он просил отпустить меня, но его не послушались.
Я чуть не заржал в голос. Чуткий, нежный телок с кастрированным чувством собственного достоинства, вежливо блеет не хватать грубо его жену, пока последнюю тащат в тюрьму.
Овцы, они и есть овцы.
– Он в молодости был очень красивым, но всегда очень стеснительным, – она помолчала и добавила: – В чем-то он походил на вас. Только у вас злая красота, хищная. Даже поворачиваясь через плечо, чудится, будто готовитесь нанести удар клинком наотмашь.
Это вызвало с моей стороны новую порцию веселья.
– Вот только я бы не стоял, покорно склонив голову, пока мою женщину тащат на костер, – заметил я.
Из-за спины раздался вздох.
– Вы не такой. Вы были готовы убивать прямо там. Без всяких сомнений. Сразу и решительно пустить в дело острый клинок. И они все это прекрасно видели. Потому и отпустили, не захотев проливать кровь.
– Свою кровь, – заметил я. – И если уж на то пошло, кровь пролилась. Того толстого лучника, что выпустил в меня стрелу, я все же убил. Вогнал ему в шею метательный нож.
И столько откровенного равнодушия прозвучало в моем голосе, что бабенка вздрогнула.
Вот еще, переживать из-за какой-то жирной свиньи, что не умеет держать натянутой тетиву.
– Я этого не видела, помост мешал. – Пауза и задумчивое: – Вы так спокойно об этом говорите, – запнулась. – Мой славный Микки никогда бы не смог так…
– Зато он хорошо умеет кланяться, покорно ожидая, пока его жену сжигают на площади, – я зевнул. – Давай откровенно: мне плевать на тебя, на твоего телка-мужа, на весь ваш паршивый городишко. Если вы там гореть будете, я поленюсь на вас поссать. Так что завязывай с этим дерьмом.
Опять дал о себе знать опыт долгого общения с Пайком. Да и плевать, перед кем высокородного аристократа изображать? Перед рыжей неудачницей ведьмой?
Почему неудачницей? Потому что не смогла отбиться от кучки оплывших от жира стражников. Этих балбесов можно разогнать парой крепких пинков, не то что пустив в ход настоящие заклинания.
Слабая по силе, максимум может видеть ауры.
Так и оказалось, дальнейшие расспросы выявили, что в основном рыжая занималась целительством, снятием порчи, поиском пропавших вещей и другой ерундой, не тянувшей дальше простейшей бытовой магии.
Отсюда возникал вопрос: откуда мелкой знахарке знать местоположение Книги Судеб? Одного из артефактов из числа Истинных вещей?
Кстати о местоположении. Я завертел головой, рука натянула повод. Послушный конь остановился на развилке разбегавшихся в разных стороны тропинок.
Слева вздымалась стена леса, справа убегали за горизонт луга, с едва начавшей выбиваться из-под земли весенней порослью зеленой травы.
Кажется, или слышится слабый шум воды? Впереди, за небольшим взгорком, плавно переходящим в пологий утес.
– Река там? – рука в перчатке ткнулась в сторону звуков текущей воды.
Сзади засопели, потом донеслось негромкое:
– Излучина. Потом идет прямо.
Все верно. Значит, не заблудился. Координаты верные.
Я дал шенкеля, пустив коня легкой рысью. Ведьма попыталась что-то вякнуть, но я остановил ее взмахом руки.
Боится погони, дуреха. Мы проехали несколько часов, преодолев по местным меркам ничтожное расстояние. И если у кого в городишке вдруг возникнет желание, то пройти по нашим следам не составит особого труда.
Но я не верил, что тупая серая масса на что-то осмелится. Даже под влиянием визгливых криков рыхлого жреца, потерявшего желанный объект для траха, максимум чего можно ожидать – это яростных потрясений пустых кулаков и обещаний обязательно разделаться с наглым дворянчиком, если тот вдруг решит вновь заехать в их миленький городок.
Прямо представляю картину, как несколько трясущихся от собственной храбрости кусков заплывшего сала, предварительно накачавшись бормотухой, сидят вечером в трактире и громко орут, что вот они этого сопляка сами бы там на площади прибили, да руки не хотели марать. А так бы они бы у-ух как ему показали, отобрали бы меч и засунули светловолосому неженке его железную ковырялку меж белых ягодиц. И все в таком духе.