Страница 42 из 72
— Вы что-то вспомнили? — прервал размышления молодого человека идальго.
— Только то, что дон Стефано говорил — насилие над честной дворянкой для него неприемлемо.
— Надеюсь, похищение тоже, — угрюмо ответил идальго. — Не представляю, чего ожидать от этого человека.
Юноша откинул голову немного назад и, глядя на пламя светильника, представил облик дона Стефано — его мощную фигуру, хищный взгляд, обманчиво мягкие движения и манеры. Потом в памяти всплыли его высказывания о женщинах, к большинству которых сеньор дель Соль относился с презрением. Вкус опытного зрелого кабальеро был, без сомнений, изысканным. Среди разговоров по дороге в Хетафе вспомнились рассуждения дона Стефано о духах:
«Многие дамы совершают ошибку, считая безмерную трату благовоний признаком роскоши, который привлечёт к ним поклонников. Подлинно изысканная особа осторожно пользуется духами, чтобы не благоухать, как парфюмерная лавка. Забавно ещё, когда остатки духов своей госпожи выливают на себя разного рода служанки. Аромат, нежный и привлекательный на коже сеньоры, превращается в грубую вонь на потных телах простолюдинок, хотя узнаваем. Правда, припоминаю, иногда получалось пикантно, возбуждало желание, которое стоило утолить разок-другой, но не больше». Очнувшись, юноша быстро спросил:
— В Хетафе женщины используют для мытья одни и те же отвары?
Подобного вопроса идальго не ожидал и не знал, как на него отвечать.
— Наверное. Не думал.
— Не сочтите меня неделикатным, но я заметил — сеньорита Инес пользуется чем-то очень мягким и нежным, а от крестьянок пахнет резче, но с теми же тонами. Похоже, цветы и травы для мытья заваривают одинаковые.
— На нюх ориентируются не только собаки, — брякнул ошеломлённый идальго.
Юноша, усиленно размышляя, остался серьёзным.
— В крупных городах на духи тратят едва ли не больше, чем на одежду. Использовать их — целая наука. Дон Стефано привередлив к запаху женщин, рассказывал мне о сходстве и разнице ароматов, которые одни и те же благовония оставляют на коже знатных женщин и простолюдинок. К сеньорите Инес он относится как к дворянке, несмотря на вашу бедность. Я обратил внимание, как однажды дон Стефано сидел, почти прикрыв глаза, и сделал глубокий вдох, когда рядом прошла ваша дочь.
Рассуждения молодого, но куда лучше знающего свет человека, заставили идальго сильно задуматься. Слишком многое сходилось на сеньоре дель Соль: он был на месте преступления почти в то же время, на него указала собака, которую идальго постарался задействовать незаметно от подозреваемого так, что её лай рядом с сеньором показался случайным, наконец, особое внимание кабальеро к запахам женщин. На размышления наводила и необычайная сила дона Стефано — не каждый мужчина смог бы легко справиться с крепкой и рослой крестьянкой. Поводов для подозрений накопилось немало, однако недостаточно для формального обвинения, тем более что жертва ничего не могла рассказать.
Сосредоточенный вид собеседника окончательно убедил юношу, что человек, которому он легкомысленно позволил вовлечь себя в свои планы, редкий мерзавец и очень опасен для привлёкшей его внимание бесприданницы. Дон Хуан искренне и серьёзно заверил сеньора Рамиреса:
— Ещё раз прошу прощение за свои дурные намерения в отношении вашей дочери. Мне вдвойне стыдно, потому что мой отец отзывался о вас с уважением.
— Благодарю вас.
— Он говорил, что вы должны были быть произведены в капитаны, но что-то случилось не по вашей вине.
— Отец вам расскажет о взятии Лурсии, если вам любопытно, — улыбнулся идальго. — После заключения мира мне пришлось заботиться о семье и земле. Я с войны пришёл жив и без серьёзных ранений, а в глубоком тылу мои брат и кузен погибли, защищая наше Хетафе от банды дезертиров. Так я остался всего-навсего лейтенантом, но не считаю это большой потерей.
Идальго на миг отвлёкся от нынешних забот, вспомнив, как рассказал жене о неудаче в военной карьере и о том, что всё равно считает правильным решение полковника де Суэда не отдавать Лурсию на разграбление. Тересита погладила его по щеке и шепнула: «Ты так же великодушен, как и храбр. Оставайся таким, каким я тебя полюбила, Алонсо». Очнувшись от воспоминаний, идальго вслух произнёс:
— Передавайте отцу от меня почтение, дон Хуан.
Юноша встал, поклонился и покинул таверну.
28. Предложения о замужестве дочери
Думая, что пора возвращаться, идальго допивал своё вино, закусывая его простой солониной на ломте хлеба с оливковым маслом. Мысли встревоженного отца были невеселы, и он не сразу заметил нового собеседника.
Почтенный алькальд Тагоны, сеньор Энрикес, смотрел на старого знакомого на редкость хмуро.
— Здравствуйте, сеньор Рамирес. Не будем терять времени зря. Прошу вас, забудьте о моём предложении женить моего сына на вашей дочери.
— Вот как? — сдержанно ответил идальго. — Поскольку я это предложение не принимал, то не о чем и говорить.
Про себя пожилой дворянин решил — до алькальда дошли слухи о чересчур назойливом ухаживании за Инес двух кабальеро. Похоже, доброе имя дочери было задето. Считая унизительными рассуждения по этому поводу, идальго, отвечая несостоявшемуся свату, ограничился простым ответом, сопровождая его своим обычным прямым взглядом.
Сеньор Энрикес почувствовал себя неуютно и опустил глаза.
— Простите, может быть, я слишком осторожен и резок. Поверьте, у меня нет сомнений в добропорядочности вашей семьи и добродетели вашей дочери, — бывший торговец заёрзал, пожевал губами и, вздохнув, начал объяснять своё решение. — Я не хочу… прямо скажу, как простой человек — я боюсь перебегать дорогу господину, который последнее время зачастил в ваше Хетафе.
— Вы о доне Стефано Аседо дель Соль?
Алькальд поморщился и предложил:
— Перейдёмте-ка под навес, где нет стен, а значит не будет и ушей…
Недоумевая о подобной предосторожности, идальго молча последовал за собеседником. Усевшись подальше от других посетителей в месте, где шум дороги заглушал слова уже в шаге от разговаривающих людей, сеньор Энрикес продолжил:
— …Дело о тагонском льне нанесло огромный урон нашему городу, куда больше, чем нападения по весне. Я не сумел предотвратить мошенничество, ведь льном занимались инспекторы королевской казны. Но когда обман вскрылся я, разумеется, взялся за него со всей тщательностью.
— Верю.
— Меня озадачило, что одно из нападений пришлось на охраняемые опытные участки, где якобы выращивали тагонский лён. Казалось бы, чем там грабителям поживиться?
— Грабитель, кто бы он ни был, мог заподозрить подлог, а у жуликов звонкая монета найдётся всегда.
— После чего мошенничество приобрело небывалый прежде размах. В ходе расспросов я узнал, что известный вам кабальеро очень интересовался тагонским льном где-то за месяц до налёта. Он мужчина приметный, а у хозяина нашей лучшей таверны прекрасная память.
— Дон Стефано и моё мнение спрашивал задолго до начала продажи бумаг на долю в доходах и до налёта. Ничего подозрительного для расчётливого человека. Вы узнали, как он управляет своим поместьем?
— Отлично, особенно если учесть, в каком состоянии сеньор дель Соль принял дела. Но тут есть небезынтересная подробность. Среди людей, которых дон Стефано принял на службу, нанятые мной соглядатаи опознали мерзавцев, подозреваемых в разбое, но сумевших вывернуться не без помощи своего сеньора.
Идальго подался вперёд:
— Примерно то же говорил дон Фадрике о матросах корабля капитана Аседо, как обычно звали дона Стефано во времена каперства.
— Вот видите! Очень бы я хотел знать, насколько подлинные доходы сеньора превосходят заявленные казне.
— Это непросто.
— И за это я не возьмусь. Недавно я посетил Сегилью и поговорил с почтеннейшим доном Бернардо. Ваш друг сумел выяснить: в месяц налёта на Tагону в окрестностях прекрасной столицы нашей провинции было тихо, не в пример безобразию, творившемуся в последние годы.