Ошибка разбойника

«Вот о чём говорил дон Бернардо… Значит, родной дом для идальго — ловушка!»

Хотя невозможность для идальго переехать поближе к влиятельному другу была на руку дону Стефано, он искренне огорчился, узнав о болезни сеньора Рамиреса.

— Печально, что вы большую часть времени вынуждены довольствоваться обществом простых крестьян. Вы стали очень к ним снисходительны.

— Я делю с ними беды и радости, мы оказались на равных что перед оспой, что перед интригами нашего общего соседа дона Хосе, что… — сеньор улыбнулся, — перед налоговым ведомством. И поверьте, я не испытываю ни малейшего удовольствия от мысли, что оказался первым в нашей деревне.

— И всё же крестьяне не ровня дворянам!

— А идальго не ровня состоятельным кабальеро, те — титулованным аристократам, среди которых свои ступени. На каждый задранный нос находится кто-нибудь выше. Вы и сами, наверное, видели, каким лакейством занимаются горделивые перед менее знатными людьми сеньоры, если попадутся на глаза кому-нибудь выше титулом.

Дон Стефано подобное не только видел, но и себя чувствовал почти что лакеем, когда заискивал перед герцогом. Он недовольно пробормотал:

— Разумеется, учтивость обязательна для дворян.

— Я не об учтивости, — не позволил увильнуть от ответа идальго. — Я о достоинстве, которое можно воспитать только привычкой быть среди равных. Раз в Хетафе не осталось людей одинакового со мной происхождения, то равными будут те, с кем я делю наши невзгоды и наши надежды… Вот и таверна. Доброй ночи, дон Стефано.

Кабальеро направился ужинать, про себя перебирая множество возражений, которые мог бы привести в беседе с идальго. Но спор скоро отступил на задний план, уступив мыслям о благодатных до засухи землях Хетафе. Было обидно, что земля из-за раздела на крупное поместье и множество мелких клочков осталась без подлинного хозяина, который не допустил бы ни глупую ссору, ни столь же глупые вольности, и сделал бы нищающее селение кусочком не менее лакомым, чем дочь единственного живущего в нём дворянина.

22. Видит око, да зуб неймёт

На рассвете дон Стефано с трудом растолкал своего молодого приятеля.

— Дон Хуан, вы забыли, что мы приехали на охоту!

— А? Да? Так рано? — бормотал юноша, пытаясь перевернуться на другой бок.

— Уж извините, горные козлы и бараны любят щипать травку по утренней росе!

— Я не баран! — сопротивлялся избалованный отцовский любимец.

Рассвирепев, кабальеро схватил дона Хуана за плечи, одним рывком поставил его на ноги и был готов оттаскать сонного красавца за растрёпанные светлые кудри, придававшие юноше вид ангелочка.

— Вы забыли, зачем приехали в Хетафе? — грозно прикрикнул на приятеля дон Стефано.

— На охоту? — неуверенно переспросил дон Хуан.

— Да! Я позаботился о проводнике, о собаках, о ружьях! О завтраке, чёрт побери! На вас сейчас ведро воды вылью!

— Иду, я иду!

— Для начала оденьтесь! — разозлённый дон Стефано вышел из комнаты и втолкнул в неё лакея дона Хуана, предварительно отвесив затрещину парню, не посмевшему будить своего господина.

***

Поохотились славно. Застрелили двух серн и крупного козла, а вечером тушу серны отправили в дар сеньору Рамиресу, напросившись таким образом к идальго на ужин. Дон Хуан явился в гости нарядным, прекрасно причёсанным, с напомаженными усами, по молодости лет не очень густыми.

Дон Стефано ворчал про себя: «Неужели Инес польстится на юного лоботряса?» Кабальеро, с одной стороны, надеялся, что осуществит замысел выманить девушку на дурную дорожку, а потом перехватить, оставив с носом и смазливого дворянчика, и пожилого идальго. С другой стороны, было чертовски обидно осознавать, что для сеньориты миловидность юноши близкого ей возраста может оказаться привлекательнее, чем сила и ум зрелого мужчины.

В доме идальго охотников встретил ещё один гость, совершенно, по мнению дона Стефано, ненужный — капитан Фадрике Морено. Пришлось изображать удовольствие от встречи с человеком, которого кабальеро не мог разгадать, и это сеньора дель Соль уже не беспокоило, а бесило. Впрочем, охота давала мужчинам обширную тему для разговоров, позволяя за безобидной беседой скрыть подлинные намерения каждого.

Дон Хуан предстал во всей красе своей юности и сегильской моды. Он, не стесняясь, рассыпал комплименты хозяйской дочери:

— Для меня честь, сеньорита Инес, что вы отведали кусочек моей добычи! Эта серна не была и вполовину так изящна, как вы!

— Бедняжку изящество не довело до добра, — улыбнулась девушка, искоса посмотрев на поклонника.

— Почему? Животные в ваших горах на то и созданы, чтоб угодить на вертел в благородной компании! Для них это честь!

— Вы опасный человек, дон Хуан, — Инес изобразила серьёзность. — Умеете решать, что кому честь.

— И в изяществе вы строгий судья, когда присматриваете, кого съесть, — в тон ей подключился к разговору отец.

Дон Хуан не заметил насмешки и остался собой очень доволен, а более наблюдательный дон Стефано поспешил перевести беседу в русло, где светский юноша не будет выглядеть глупцом, умеющим лишь изрекать банальности.

— Сеньорита, в прошлый раз вы читали баллады, может быть, с тех пор у вас было время прочесть ещё что-нибудь?

— Стоит ли, кабальеро, говорить о книгах, когда за столом есть люди, много повидавшие за свою жизнь, и это были не страницы под переплётами? — учтиво ответила девушка.

Инес могла намекать на дона Фадрике, но бывший капер имел полное право отнести её слова на свой счёт и обрадовался, еле успев спохватиться — не слишком ли заметно расплылся в улыбке. Чуть не забыв о доне Хуане и о своих планах, кабальеро принялся за рассказ.

— Самое удивительное, что я припомню за океаном — громадные террасы, построенные туземцами. Их цари сумели устроить в своих горах, не менее красивых, чем горы в Хетафе, безупречный порядок, основанный на полном беспрекословном подчинении тамошних крестьян и мастеровых. Плоды их порядка можно будет видеть столетия спустя — так надёжно террасы укреплены.

— Порядок не помог им сохранить своё царство, — вставил идальго.

— Разумеется! Что такое даже лучшие из туземцев по сравнению с подданными эспанского короля!

— Я слышал, лесные дикари сопротивлялись успешнее, чем подчинённые мудро устроивших свой порядок царей, — обронил дон Фадрике, поправив лампу с ароматной добавкой, отпугивающей комаров.

— Верно, сеньор, — кивнул дон Стефано. — Эти негодяи порой делали вылазки и нападали на корабли, бросившие якорь в гавани около эспанского поселения. На моих глазах атаковали не успевший разгрузить товар корабль работорговцев. Налетели на своих лодках из устья реки, закидали факелами ближайшее судно и отступили, пока эспанцы тушили пожар. Мы едва успели команду спасти, к счастью, люди легко отделались, но корабль и груз капитан потерял.

— Груз? — воскликнула Инес, позабыв обычную сдержанность. — Вы сказали, корабль работорговцев, там были люди? Они смогли выбраться?

Дон Стефано не сразу сообразил, что девушка спросила его о рабах, ему было решительно всё равно, какой груз потеряли незадачливые торговцы. На миг смешавшись, кабальеро встретил пытливый взгляд карих глаз, догадался — враньё о чудесном спасении запертого в трюме товара не проведёт капитана Mорено, и состроил печальное выражение лица:

— Мне жаль вас огорчать, сеньорита, корабль затонул слишком быстро.

Девушка опустила глаза и сделала глоток отвара из своей кружки, а кабальеро решил про себя: «В следующий раз надо придумать историю спасения кота или попугайчика — ей понравится». Вслух дон Стефано произнёс:

— Дикари безнравственны и жестоки, те из них, кто способен оценить благо стать подданными эспанского короля, поистине счастливы по сравнению со своими соплеменниками.

Забытый дон Хуан решил, что настало его время вступить в разговор:

— Уверен, десяток дикарок не стоят и мизинца эспанской сеньориты! — он выразительно посмотрел на Инес.