Мурчание котят

Мурчание котят

Пролог

Что-то шевельнулось в жёсткой листве куста, отозвалось тихим, едва уловимым сухим треском справа. Охотник замер, застыл, будто изваяние, боясь шевельнуться, заглушить возникший звук. И только глаза на загорелом лице прощупывали пядь за пядью зеленую стену Леса. Ухо улавливало самый слабый шорох, напрягалось обоняние, в попытке заметить малейший запах, тень запаха, хотя бы его след.

Но никаких признаков добычи не было.

Не было!

И вдруг…

Из-за неподвижного куста мгновенно, словно вспышка молнии, явилось существо, не потревожив ни единого листа. Метнулось и застыло.

Перед охотником на тропе стояла диковинка: огромный купол головы в полтора обхвата, покрытый коротким мягким на вид мехом, а ног зверя не разглядеть — его огромные печальные глаза приковали взгляд так, что не оторваться, не двинуться с места, не пошевелить рукой.

Мужчина смотрел потрясённо: давно ему не попадалось такого. Такого крупного, такого необычного зверя. Давно Великий Зелёный Лес-Прародитель не дарил такого щедрого подарка.

Зверь стоял, нетвёрдо покачиваясь на своих тонких ногах, и всё смотрел. Смотрел пронзительно, доверчиво, будто спрашивал о чём-то. О чём? Не понять. Такой большой, наивный! Так легкомысленно вышел навстречу, так доверчиво глядит в глаза. И кому? Ему, самому удачливому охотнику посёлка Себаста! Душу наполнил чистый, как родниковая вода, восторг.

Это удача!

В этот раз путь по тропе был у охотника длинным. Три утомительных дня во влажном сумрачном воздухе Южного Леса, а добыча плохая: в схронах вдоль тропы лежала всё ещё несущественная мелочь, а усталость и потраченное время уже звали домой. Но как вернуться, когда добычи так мало? Ведь он самый удачливый охотник своего посёлка! Невозможно!

Но Лес услышал его и подарил такой подарок!

Мужчина легонько улыбнулся. Осторожно, чуть двинув губами — нельзя показать зубы, нельзя спугнуть или вызвать отпор. Потому держал взглядом глаза зверя, и лишь боковым зрением мог оценить его размер и вес. Умильно-печальный взгляд, черные выпуклые линзы крупных глаз, серый пух морды. Не разрывать контакт взглядов и быстро соображать, какую брать сеть: на мелкую или крупную дичь?

Зверь, будто желая себя показать, чуть двинулся вправо, в сторону от куста. Большой! Ох, какой большой! Охотник залюбовался: шкура зверя манила провести по ней рукой, зарыться пальцами в мех. Чудесный, прекрасный материал! А эти глаза! Доверчивые, изумленно-детские, совершенно неразумные!

Охотник сделал последнее, что должен был сделать, повстречав серое чудо в Лесу, — медленно протянул зверю руку. Очень-очень плавно поднял ладонь вверх. Это был всеобщий жест дружбы — пустые руки, доверчиво тянущиеся навстречу.

Кто разумен, поймёт. Поймёт и протянет руку в ответ.

Опытный охотник понимал — это для проформы, потому другая рука очень медленно, чтобы не встревожить существо, потянулась к поясу за сетью.

Зверь не заметил протянутой руки, руки дружбы. Лишь чуть наклонил голову набок. Большой серый купол головы качнулся, а пушистые бугорки над глазами шевельнулись, да так забавно, будто брови приподнялись. И от этого печальные глаза стали ещё печальнее. Печальнее и милее.

Мужчина порадовался, что зверь не отозвался на жест — он неразумен. Прекрасно! Значит, это добыча. Чудесная добыча!

И уже уверенно потянул с пояса сеть. Какое-то мгновенье замешкался от мелькнувшей мысли: «Не сбежал ли этот великанчик из лаборатории?», но отринул нелепость и влил в сеть каплю сiлы — убить успеется, а вот живой зверь ценнее.

Две конечности молнией метнулись вперёд, раздался резкий, но тихий звук вспарываемой плоти, одновременно с ним сдавленный хрип, затем — приглушенный высокой и густой травой шум падения тяжёлого тела…

Через полчаса существо, похожее на огромного серого осьминога с печальными и милыми глазами продолжило свой путь по Лесу-Прародителю. Тонкие на концах конечности уверенно перебирали землю, серый купол головы покачивался при ходьбе. И только бурые пятна вокруг того, что, видимо, было ртом зверя, говорили о судьбе самого удачливого охотника посёлка Себаст.ПримечаниеПортрет зверя

Глава 1. Идона

Идона

Шеф сидел в своём кресле — кресле главы стейта — и читал. Видимо, только что прилетел голубь и принёс свежую почту. Лист бумаги подрагивал в немолодой суховатой руке, когда Идона тихо вышла из-за входной перегородки в кабинет.

Сегодня она не увлеклась рассматриванием столешницы из драгоценного листа Аcernus Gigantum — гигантского клёна, с детства вызывавшего восхищение. Сегодня дрожание руки шефа стейта привлекло её внимание куда больше.

Она мимо воли скривилась: чужая слабость всегда вызывала брезгливость. Но показывать свои чувства — тоже слабость, и лицо девушки почти мгновенно разгладилось, став безмятежным. И, едва справившись с собой, сделала два мягких шага к столу, так, чтобы попасть в поле зрения главы стейта. Вежливо поклонилась:

— Приветствую, шеф. Вы меня звали?

Мужчина поднял на неё полный печали взгляд.

Идона вздёрнула подбородок, гордо распрямлённые плечи блеснули доспехом. В её глазах светилась решимость. Да и вообще весь её вид демонстрировал готовность действовать, сворачивать горы и преодолевать. А вот шеф — с его обычной апатией, а сегодня ещё и подавленностью, — казался чужеродным в этом зале, наполненном бледно-зелёным светом, за этим большим круглым столом драгоценной листовины.

Она постаралась сделать свой вздох сожаления незаметным, в который раз подумав о том, что стейту нужен другой глава. Решительный, смелый и деятельный человек, хорошо знающий Лес, его жителей — людей, животных и растения. Тот, кто не будет сидеть здесь, в мэрии, с беспомощно дрожащими руками.

Идона знала такого человека, того, кто мог бы поднять их стейт на былые вершины. Она бросила мимолетный взгляд на своё отражение в отполированной столешнице — полный доспех из Formica Gigantum, гигантского муравья, редкого и опасного зверя Леса, сиял даже в рассеянных лучах солнца.

Однако было одно препятствие. Одно небольшое препятствие, глупый закон, что приняли первопредки. В этом законе утверждалось, что возглавлять стейт — группу разумных, проживающих на определённой части Леса, — может только владеющий сілой.

Сіла, сіла… Разве она так уж важна, если человек достаточно умён, отлично развит и может выжить в Лесу? А Идона могла. Если бы её, связанную и избитую, бросили в незнакомой чаще, ночью, без оружия и нагую, всё это не стало бы для неё проблемой — она бы выжила. Сумела бы справиться.

Вот что важно!

А сіла… Что сіла? Она не делает человека ни умнее, ни ловчее, ни выносливее. Лишь вселяет ложные надежды, что он сможет, преодолеет, победит, но не благодаря своему уму или ловкости, а благодаря сіле.

Их род издавна был в стейте самым сільным, и всегда давал людей с самой большой сілой. И только на ней, Идоне, Лес промахнулся… Это несправедливо!

Пальцы сжались в кулаки. Зря она об этом задумалась… Идона выдохнула и выгнала ненужные мысли из головы, разжала ладони. Не думать! Вообще ни о чём не думать!

— Идона, подойди, — слабым голосом проговорил шеф, опуская все вежливые и формальные фразы, — вот, прочти.

И передвинул ей по столешнице бумаги. Они легко скользнули по полированной поверхности, а Идона не смогла удержаться и не показать свою ловкость: резко махнула ладонью, и созданный этим движением поток воздуха подхватил листы и помог им спланировать прямо к ней в руки. Пусть шеф видит, какая она ловкая, хоть и безсiльная.

Ловко схватив бумагу, принялась читать.

От первых же строчек пальцы свободной руки снова сжались в кулак, а на последних словах кулак захрустел. Что за цуккановы выверты Леса?! Идона вплотную подошла к столу, уперлась в него ладонями и злобно-вопрошающе уставилась на шефа.