Ненаписанное письмо

Еще у дороги я заметил маленький уличный алтарь. Одна из ночных бабочек подошла к нему, чтобы зажечь благовоние и помолиться. После короткой молитвы она присела тут же по нужде, а затем вернулась к подругам. Я быстро потерял их из виду в толпе, потому что следил только за Крисом.

Мы выбрали один из бесчисленных баров. Крис заказал две коки. Он так славно произносил это слово, что я не стал отказываться. Нам подали ледяную колу.

Я никогда такую не любил, а ты, дорогая Марта, намораживала в жару целую морозильную камеру кусочков льда, кидала их всюду — в суп, в чай, в вино. Ты протирала маленькими прозрачными кубиками своё лицо и говорила, что этим женским секретом поделилась с тобой твоя мама. Помнишь, ты даже пробовала умыть и меня таким странным способом.

Я лежал в ванной. Ты принесла миску со льдом и поместила один кусочек мне в центр лба, стала возить им по лицу туда-сюда. Я морщился, а ты смеялась.

— Это полезно, Джет! Не капризничай! Будешь самым красивым!

— Я и так нормальный! Марта, прекрати!

Но ты не прекращала. Ты продолжала издеваться и хохотать. И под конец я даже смирился с ролью твоей куклы, потому что радость от твоих прикосновений заставляла меня забывать о том, что я плохо спал или ругался с кем-то на работе. Я ненавидел, когда коллеги-женщины бесцеремонно хватали меня под локоть с таким видом, словно я должен быть благодарен им за этот жест. Но тебе, Марта, можно было всё.

Залезть ко мне в воду и тыкать в меня замороженной льдинкой. Потом достать мою зубную щётку и воткнуть мне в рот. Ты намазала мне волосы какой-то пахучей слизью и вертела из них рога, которые тут же падали и разбрызгивали слизь по всей ванной комнате. Ты решила меня побрить, но взамен пообещала сделать массаж, зная, что меня можно просить, о чём угодно, пока моя спина в твоей власти. Но не успел я расслабиться, ты снова достала лед.

— Ай!

— Я легонько. Потерпи. Это будет приятно. Обещаю.

— Не надо, не надо, не надо… — умолял я, когда обмороженный кубик скользил по моему позвоночнику от шеи к крестцу, оставляя тонкую влажную полоску.

Ты прошлась по ягодицам и потащила лед вниз…

— Ай! — я выругался изо всех сил, потому что кусок льда с каплями колы ухнул мне прямо в промежность на светлые шорты.

Какая-то девица так активно виляла бедрами на барной стойке и поочередно расшвыривалась ногами в блестящих босоножках, что зацепила мой бокал.

Пока я пробовал утереться салфетками и ворчал на стриптизершу, Крис ржал как конь и подкалывал:

— Так тебе и надо, мечтатель! Сколько вокруг девчонок, а он в облаках витает!

— И что ты предлагаешь? Сидеть здесь и пялиться на них?

— Нет, — серьёзно заявил Крис. — Иди познакомься с кем-нибудь и мне заодно притащи.

— Это ты у нас спец по обольщению.

Он расплылся в бравой американской улыбке точно отдавал честь под флагштоком на эсминце.

— Хочешь пари? — сказал Крис. — Сейчас найдём двух или трёх подруг. Сначала к ним подойду я. Потом ты. Посмотрим, за кем они пойдут.

Крису удалось ненароком и пожурить, и оскорбить меня. А мужчины, ты ведь знаешь, Марта, мужчины не терпят таких вызовов. Конечно, он не знал, что последней женщиной, с кем я знакомился и за кем ухаживал, была ты. И было это три года назад.

Перед работой я зашёл в кофейню. Туда я часто заходил в ранние часы и никогда ни с кем обыкновенно не сталкивался, что уже почти решил для себя будто этот парень — бариста с моряцкими руками и наколкой-якорем под левым веком — открыл свой кофейный уголок ради меня одного. По правде сказать, больше двух посетителей там с трудом перемещались, и всё это было огромной удачей: спокойно заглядывать в урочный час, спокойно дожидаться, когда Фил приготовит кофе, спокойно цедить горько-пряные капли эспрессо в одиночестве, поглядывая в одну из газет, которые Фил всегда оставлял на стойке.

И вот в то утро вбежала ты. Я даже не уверен, что ты сама это помнишь, Марта, — так стремительно ты вбежала.

Ты не попросила, а скорее потребовала:

— Кофе! С собой! — да-да, именно так ты и заявила с раскрасневшимся от спешки лицом.

Фил повернулся так же медленно, как делал это всегда, и вежливо попросил подождать.

— Почему?! — ерепенилась ты. — Я спешу!

— Потому что я уже делаю кофе для гостя.

Только тогда ты заметила меня, будто я телепортировался по сигналу Фила, а прежде находился где-то в другом месте и объявился лишь затем, чтобы тебя раздражать.

— Пропустите меня! — выпалила ты.

— Не пропущу, — шутки ради ответил я.

— С какой стати?!

— С такой, что я пришёл первым. И хочу первым получить свой кофе.

Если бы ты знала, дорогая Марта, какое удовольствие мне доставляла эта милая перепалка с тобой, сколько грёз во мне ты всколыхнула своим появлением, ты бы, возможно, осталась и продолжила ругаться.

Но вместо этого ты выплюнула мне в лицо: «Идиот!», схватилась за дверную ручку, и через секунду эта дверь плясала на петлях громким, возмущённым эхо, а тебя уже и след простыл.

Фил поставил передо мной чашку и блюдце с готовым кофе.

— Фил, ты не мог бы перелить в стакан? — попросил я.

Фил лениво выполнил мою просьбу. Я поблагодарил его, схватил кофе и впервые не стал его пить здесь же.

Я спешил. Спешил, чтобы догнать тебя. К счастью, мне это удалось.

Ты металась по улице в поисках другой кофейни, а я подошёл к тебе и протянул стакан.

— Ваш кофе готов.

Ты посмотрела на меня с недоумением и злобой.

— Пейте. Иначе он совсем остынет. А дождаться, пока Фил приготовит новый, с вашей выдержкой вы не сможете.

— Что вам нужно? — покрывая меня искрами из глаз, негодовала ты.

— Хочу, чтобы вы попробовали лучший кофе в этом квартале. Насколько я могу судить, все прочие заведения здесь на порядок ниже.

Ты взяла стаканчик и принюхалась, как осторожное животное принюхивается, когда ему протягивает лакомство незнакомец.

— Вы туда что-нибудь подсыпали?

— Щепотку корицы.

— Ненавижу корицу.

— Я так и подумал. Поэтому в последний момент решил иначе и принёс вам без всяких добавок.

Наконец, ты улыбнулась.

С этого момента наш роман развивался в геометрической прогрессии. Так что, если я попытаюсь восстановить хронологию событий последующей недели, рискую исписать всю имеющуюся в моём распоряжении бумагу.

5 августа

Почти всё время мы проводили вместе, влюблённые в одну лишь мысль друг о друге. Я никогда не говорил тебе, дорогая Марта, что прежде не осмеливался знакомиться с женщинами подобным наглым образом. А ты не уставала повторять, что я наверняка собрал недюжинную коллекцию различных имён и цифр телефонов. Но на самом деле моя записная книжка, если и содержала женские имена, то принадлежали они коллегам, родственницам или кому-то из сферы услуг (и вовсе не той сферы, о которой ты могла бы подумать).

Например, Ани из парикмахерской, у которой я обыкновенно стригся примерно раз в две или три недели, я назвал «Ани Парикмахер». А Софи из цветочного, куда первым делом помчал, назначив тебе свидание, была записана как «Софи Цветы». Во всех этих именах не было хитростей и двойных значений.

В нужный момент я просто отправлял звонок по одному из номеров и просто говорил:

— Ани, как насчёт семи часов?

Она говорила что-то вроде:

— Не вопрос, Джей! Приходи! — и смеялась в трубку.

А ты, заслышав её тонкий голосок, непременно спрашивала:

— И кто она?

— Мой парикмахер.

— Стрижка будет интимной?

— Как всегда, — шутил я, и ты смеялась.

И хотя в нашу первую встречу я открыл в тебе лишь вспыльчивость и трепетное отношение к кофе, полюбить я тебя смог благодаря твоей улыбке.

Сейчас я вспоминал её теплом.

И ни одна из незнакомок в нынешних обстоятельствах не могла превзойти по красоте эту улыбку, несмотря на то, что улыбались нам с Крисом старательно и отовсюду — выбор был богат как россыпь кофейных зерен, которыми были украшены стены в кофейне Фила.