Страница 46 из 48
Пока темнело, нас со всех сторон начинали окружать крабы, крабики, огромные крабища, крабы отшельники и прочие, уже не поддающиеся идентификации ракообразные. Их щелчки и шуршание перекликались с шорохом прибоя и встречали вместе с нами появление звезд на небе.
— Удалось отдохнуть? — спросила Лео, когда мы уже упаковали багаж и стоя у причала ждали самолет-амфибию.
— Да, — я крепко обнял ее и прижал к себе.
От Лео пахло морем, песком, солнцем.
— Спасибо тебе за все, — сказал я, утыкаясь носом ей в макушку.
До возвращения экспедиции оставался месяц, и дожидаться ребят мы планировали уже в Лондоне.
Весь полет я спал. Как младенец.
Лондон, встретил нас хмурыми тучами, но дождем поливать не стал. Мы добрались до института Эванса, и я долго стоял напротив крыльца, заново переживая все, что случилось.
В институте Лео взялась за меня всерьез.
— Ты понял, как важно уметь управляться с разрывами? Вот сейчас и будем учиться основам, — заявила она в первое же утро после прибытия.
Я не сопротивлялся.
На то, чтобы я научился просто открывать разрыв, не пытаясь в нем двигаться, у нас ушло несколько дней. Я никак не мог осознать эту грань. Лео цепко следила за мной и пресекала попытки начать движение даже раньше, чем возникала боль в руке. Но, наверное, это больше мешало, чем помогало. Мне нужно было физически ощутить границу открытие-переход.
Но, в конечном счете, я справился. Когда у меня первый раз получилось просто открыть разрыв я радовался, как ребенок. Это невероятное ощущение: когда удается обуздать незнакомую силу, подчинить ее себе, сделать послушной, использовать ее, а не давать использовать себя.
Лео заставила довести технику открытия разрывов до автоматизма, после чего мы перешли к следующему упражнению — с мячиками.
— По-прежнему не переходи в пространство сам. Просто открой разрыв и в нем лови мяч.
Она выдала мне очки и ушла на другой конец комнаты.
— Готов?
Я промолчал. Сосредоточился. Она бросила мяч, я видел его движение в очках. Мячик прилетел мне прямо в руки.
— Давай теперь мне!
Пока не очень понимая, что я делаю, я бросил мяч в разрыв с такой силой, что он улетел куда-то в парк.
— Мощно, — Лео бросила в меня запасным мячиком. — На тебе пахать можно. Давай в руки. Смотри на меня.
Я послушался, но мысли при этом были совсем не про разрыв и мячики.
— Не отвлекайся, — она улыбалась. — Пространство, мяч. Мне, а не в космос.
С мячами мы возились дольше, чем просто с открытием разрывов. Но в итоге я отработал подходы: уже интуитивно чувствовал, как правильно открыть разрыв, с какой силой кинуть мяч. Не промахивался с точкой выхода.
— Смотри-ка, — в один из дней порадовалась Лео. — Из тебя выходит толк. Удивительно.
— Вообще-то это я вас всему научил, забыла? — я сгреб ее в охапку. — Так что мой толк давно из меня вышел.
Институт был полупустой. На время экспедиции тех, кто в нее не попал, отпустили отдыхать. Кто-то конечно остался, но все равно временами казалось, что во всем здании мы одни. Периодически я и Лео дурачились, как дети. То она из очередного разрыва кинет в меня мяч, то я, изображая однорукое привидение, подкараулю ее в коридоре.
Мне когда-то давно казалось, что взросление — это когда дурь уходит. Ты становишься умным, уравновешенным и ответственным, что безусловно находит отражение в манере себя вести. Но жизнь показала, что врожденная дурь никуда не девается, и даже будучи взрослым, можно носиться по коридорам пустого здания, косплея персонажей Оскара Уайльда. Тем более, что здание в пригороде Лодона к этому располагало.
Вечерами мы гуляли в парке. Закаты тут были конечно скромнее, чем на острове, но как выяснилось, романтичность заката измеряется не в красках, а в том, кто в этот момент находится рядом с тобой. Так что для меня закаты в пригороде Лондона были не менее прекрасны, чем океанические.
Наша экспедиция прибывала в Лондон ночью. Мы с Лео хотели ехать встречать, но нас не пустили. В итоге, я ждал Райли сидя на крыльце института. Подойдя, он сухо поздоровался, пропустил остальных внутрь здания и сел на крыльцо рядом со мной.
Я ждал какого-то длинного разговора, вероятнее всего, довольно неприятного. Но как оказалось, Райли разговаривать не собирался.
— Завтра я оформлю твои документы на возращение в Россию. Можешь уезжать, — сухо сообщил он.
— Зачем? — в свете фонарей я никак не мог прочитать эмоции на его лице.
— Ты подвергаешь себя и окружающих людей ненужным опасностям. Не управляем. Не следуешь никаким правилам.
Я порылся в кармане и достал сигарету.
— Напоминаю, это ты силком забрал меня из Питера и притащил сюда.
— Признаю. Был неправ, — он отвернулся и смотрел куда-то в сторону темных деревьев.
— Хорошо.
Я встал. Щелкнул зажигалкой и раскурил сигарету.
— Ты один из самых талантливых из известных мне людей! — в сердцах кинул Райли.
— Так какого черта ты тогда меня выгоняешь? Серьезно думаешь, что для меня было бы лучше, чтобы вы оттяпали мне руку? Я столько боролся за нее, Райли. И выход был.
— Тебя захватами почти в лепешку размазало, я разговаривал с Лео, там все прошло совсем не гладко.
— Но я жив. И рука цела. Никто не пострадал. План исследований выполнен. В итоге, мое решение оказалось более эффективным, чем то, что предлагали ты и Акихиро.
— Собирай вещи, Алексей.
Райли встал и зашел в подъезд. А я остался стоять на крыльце. Докурил сигарету и достал еще одну. Вспомнил, как сначала не хотел ехать сюда. Вспомнил Виктора. Вспомнил Питер. Курил, глядя на темный парк. Потом развернулся и решительно пошел к себе.
Эпилог
Утро я встретил в аэропорту Лондона, ожидая гражданский рейс в Россию. Ждать документы от Эванса не стал, и даже не попрощался ни с кем. Не было душевных сил. Обязательно со всеми свяжусь, но позже. А сейчас просто хотелось бежать прочь, неважно куда. Билеты взял на ближайший рейс. Он летел в Сочи. Ждать питерских или московских не стал — Сочи, так Сочи. Пока сидел в зале ожидания, забронировал отель в Иммеритинке. Когда же я был там последний раз? Лет десять мне было, наверное. Море и каменное побережье меня не впечатлили, а вот поездка в Поляну очень даже. Утопающие в облаках кабинки подъемников, так, что соседнюю уже было не видно. Лохматые тучи, цепляющиеся за склоны ниже Розы Хутор, куда, собственно, мы и добирались сквозь плотную облачность. Туристические качели над пропастью, от полета на которых захватывало дух. Все это врезалось в память, как одно из самых ярких детских воспоминаний.
Когда объявили посадку, у меня внезапно зажужжал телефон. Я не стал смотреть, кто звонит, сунул телефон поглубже в карман. Сейчас я ощущал себя раком-отшельником и срочно хотел получить свою собственную раковину, в которой в любой момент можно было бы укрыться от враждебного мира.
Шесть часов в пути я проспал каким-то болезненным, тяжелым сном. Сочи встретил меня неприветливым хмурым небом. Такси за двадцать минут довезло до отеля. Я закинул вещи в номер, и вышел на набережную. Не спеша пошел в сторону Абхазии. К счастью, еще был не сезон, каменный берег был свободен от лежаков и туристов. В итоге, я поддался какому-то минутному настроению, сошел на берег и уселся почти на границе прибоя. Сначала бездумно кидал камни в море, а потом начал строить высокую башню. Увлекся, даже забыл почему я здесь. Последние несколько камней выкладывал с особой осторожностью, а после достал телефон, запечатлеть это произведение искусства. Но не успел: набежала непрошенная волна, окатила меня и разбила все мое творчество. Вдребезги. Как глупые надежды.
Отряхнувшись от воды, насколько это было возможно, я хотел убрать телефон в карман, но взгляд зацепился за десятки неотвеченных вызовов. Вздохнув, набрал Лео. Она ответила мгновенно.