Рассказы

Наезды на регулировщиков движения в Хельсинки случаются довольно редко. Но если бы все пешеходы стали полицейскими регулировщиками, наезды стали бы такой редкостью, что регулировщики очень скоро вообще лишились бы работы. Если же регулировать движение взялся бы простой пешеход без мундира, свистка, белых перчаток и полосатого жезла, — его, несомненно, признали бы опасным для общества. У нас имеются настораживающие примеры. Назовем хотя бы один из них. Дочь сэра Уинстона Черчилля — Сара — в один прекрасный день предстала перед лондонским судом за небольшое нарушение общественного порядка. Смелая и инициативная Сара Черчилль, актриса по профессии, решила исполнить роль полицейского регулировщика движения на одном из центральных перекрестков Лондона. Правда, костюм ее несколько не соответствовал роли: ноги были босы, кофточка расстегнута на груди, взлохмаченные волосы спустились на глаза, а вместо жезла в руках у нее была бутылка из-под виски. Она вышла, преградив путь сплошному потоку машин, свистнула в три пальца и подняла свой жезл. Движение сразу замерло, и пешеходы могли свободно переходить улицу в течение пяти минут.

Сара уплатила тогда большой штраф, потому что ее уже в пятый раз судили за исполнение той же роли. Симпатии прохожих были на стороне Сары, но это не смягчило судейских сердец.

Итак, если вы хотите регулировать уличное движение, то станьте профессиональным полицейским — любительская игра роли тут не годится.

Судьи обычно бывают лишены юмора, поэтому они даже к забавному спектаклю приписывают томительно скучное окончание.

Жизнь пешехода постоянно висит на волоске, он ежеминутно отдается на милость автомобилей. «Но ведь он может воспользоваться автобусом или трамваем!» — говорят некоторые автомобилисты, естественно, те из них, кто уплатил пока лишь первый взнос рассрочки — двадцать процентов стоимости машины — и не успел еще попасть в больницу или стать жертвой воров, угоняющих или «раздевающих» автомобили. «Ну, разумеется, он может», — отвечаем мы оптимистично. Пешеход может воспользоваться любыми видами общественного транспорта. Но только все эти трамваи и автобусы не останавливаются непосредственно у ваших дверей. Вам непременно приходится пересекать улицы на бойких перекрестках, где имеется полная возможность быть раздавленным. Один мой знакомый, правда, изобрел радикальное и недорогое средство решения этой проблемы. Он, кажется, уже предложил муниципалитету протянуть над каждым перекрестком — на высоте десяти метров от мостовой — толстые стальные проволоки или тросы. Это неплохая идея. Но я должен сказать для ясности, что мой приятель работает в цирке канатным плясуном. И, кроме того, он уже остыл к своему проекту, так как недавно купил в рассрочку легковую машину.

Говорят, что финны укорачивают свою жизнь, убивая себя спиртом, водкой и парной баней. Я не могу этому поверить, пока не видел официальной статистики. Я только видел сумасшедших спортсменов, сумасшедших пьяниц и сумасшедших любителей париться. А, согласно статистике, сумасшедшие вообще живут в среднем дольше, нежели прочие горожане. Так что, во всяком случае, утверждение об укороченной жизни, мне кажется, сильно преувеличено. Недавно я видел статистический обзор. В нем с помощью изящных графических кривых и красочных устрашающих рисунков был показан стремительный рост числа уличных несчастных случаев в Финляндии за последние годы. Отрадно то, что Финляндия еще раз доказала свою способность к быстрому развитию. Правда, развитие это ежедневно требовало и требует человеческих жертв, но большие достижения никогда без жертв не обходятся. Я лично горжусь тем, что моя родная страна занимает одно из первых мест в мире по грамотности и по числу несчастных случаев на дорогах. Лучше один лишний пешеход в раю, чем два — на улицах города.

Вчера мы с моим приятелем философом Нюстюре беседовали о проблемах пешехода, в частности, хельсинкского пешехода. Я, кажется, был настроен несколько пессимистично (чему причиной послужили застарелые боли в области четвертого позвонка и неожиданный приступ ишиаса), я сказал ему:

— Лихачи-автомобилисты, видно, решили позаботиться о том, чтобы хельсинкский пешеход не боялся приближающейся старости. Я верю в прогресс, и если все так пойдет и дальше, то через какие-нибудь десять лет старость вообще перестанет грозить пешеходам. Никто из пешеходов не будет доживать до старости. Таким образом, старость нам будет уже не страшна.

Философ Нюстюре, который работает в университетской библиотеке младшим библиотекарем на полставки, не понял моих слов, так как он был человек глубокомысленный, немолодой и, к радости многих женщин, закоренелый холостяк.

— Пешеход рискует головой, переходя улицы нашей милой столицы, — сказал я печально. — В Хельсинки нужно создать подземное движение.

— Подпольное движение? — удивился философ. Не дослышав, он понял «движение» в политическом смысле.

— Метро, — сказал я. — Подземные поезда, которые мчатся, как бешеные, в туннелях под улицами. При таком транспорте легче жить пешеходу: средний возраст последнего повышается, кровяное давление понижается, сердечная деятельность остается нормальной.

— Ах, метро! — воскликнул философ. — Метро! Понимаю, понимаю. Но, по-моему, это не нужно. Гораздо разумнее приобрести детскую коляску. Коляска резко повышает безопасность пешехода.

Тут уж меня действительно охватил пессимизм. Может быть, подумал я про себя, философ Нюстюре окончательно свихнулся от своей учености? Но такое предположение оказалось преждевременным. Друг мой привел в пользу коляски следующие аргументы:

— Психология, — сказал он, — не имеет никакого смысла, если не пытаться применить ее к практической жизни. Вовсе недостаточно человеку познать в какой-то мере самого себя — он Должен научиться понимать и ближнего своего. Понимание — это вообще очень важный фактор. Понимание, обращенное на другого, зачастую проявляется физически — в действиях и движениях. Правильное понимание должно выявиться правильным поведением. Нужно ли говорить о том, как важно и полезно бывает встречать понимание со стороны окружающих.

— Но при чем же тут детская коляска? — воскликнул я.

— Минуточку терпения! Сейчас я объясню. Итак, то, что мы называем «пониманием», есть лишь более или менее правильная реакция психики на внешние воздействия. Когда ты перебил меня, это уже была реакция на мои слова. Мысль всегда связана с движением. Но, поскольку лишь немногие дают себе труд мыслить, большинство бросается в пучину уличного движения, не задумываясь. Бывают и обратные случаи. Я, например, два года назад переходил улицу и попал под машину. Это случилось потому, что я слишком глубоко задумался. А именно, я думал об этой старой-престарой фразе: «О, человек, если бы ты знал, как мало ума у тех, кто в этом мире правит», — и тогда-то автомобиль сбил меня с ног.

Оправившись от ушибов, я начал думать о безопасности пешеходов. Я призвал на помощь психологию и стал исследовать причинные отношения по данным душевного опыта. Я исходил из того, что и автомобилист и даже полицейский регулировщик движения — тоже люди, на которых моя психика может оказать влияние. Я решил повлиять именно на них, так как они являются главными препятствиями для пешехода. Разумеется, я мог бы продать мою библиотеку антиквару, мебель старьевщику, кое-что из платья заложить в ломбард, чтобы на вырученные деньги купить подержанную легковую машину и спокойно ездить на ней по городу. Так поступил бы какой-нибудь порывистый юноша, но я, по глубоком размышлении, купил детскую коляску. С тех пор вот уже два года я передвигаюсь по улицам Хельсинки, не зная тревог. И я совершенно позабыл о трамвайной давке и прочих неудобствах городского транспорта.

Когда я отправляюсь утром на службу, все улицы запружены, на перекрестках заторы — это как раз худшие часы пик. Но меня это ничуть не беспокоит. Притом я еще экономлю массу времени. Со своей коляской я преспокойно перехожу улицы, когда захочу. Я не жду ни на одном перекрестке, и, честное слово, никто, ни на каком виде транспорта не сумеет проехать по городу быстрее меня. Полицейский свистит, автомобилисты тотчас останавливаются и, выглядывая из своих машин, приветствуют меня: «Пожалуйста, пожалуйста, уважаемый! Детской коляске путь открыт!» Столь трогательная отзывчивость имеет и другую сторону: ни один самый отчаянный лихач не желает все же раздавить грудного младенца. Регулировщик мне кланяется и мысленно произносит такой монолог: «Вот почтенный отец семейства. Он бережет свою жену от стольких опасностей. Или, может быть, он вдовец и должен отвезти малютку в ясли, а потом спешить на службу. Вот примерный отец, таких бы побольше в нашей Финляндии!»