Страница 141 из 147
— Нет, папа имеет приличную скидку, поэтому и не дорого, — начала было жена Куяанпя, но, заметив сердитый взгляд мужа, умолкла.
— Тогда конечно, — кивнула Рийтта и встала. Хелениус не замедлил последовать ее примеру.
— Было очень приятно познакомиться поближе, мы ведь по-настоящему тут еще никого не знаем, — сказала Рийтта с благодарностью в голосе, когда все вышли в переднюю.
— Да и мы тоже, если не считать две семьи в этом доме, с которыми мы познакомились через детей, — сказала жена Куяанпя.
— Однако со временем постепенно познакомимся, мы тут уже почти десять лет живем, — перебил Куяанпя.
— Ах, так давно? А у нас только четвертый год пойдет, — сказала Рийтта.
— Только, — тихонько передразнил ее Хелениус, но в суете поисков пальто никто не обратил на это внимания.
— Вы должны обязательно прийти к нам еще, как-нибудь в конце недели, когда не надо будет бояться, что завтра опоздаешь на работу, — предложила жена Куяанпя.
— Точно. В будни я боюсь поздно засиживаться… И он, пожалуй, еще не отоспался, он только что ездил на какое-то свое совещание, — объясняла Рийтта, кивая в сторону Хелениуса.
— Это были курсы… довольно утомительные. Но теперь ваш черед как-нибудь вечером пожаловать к нам, — выдавил Хелениус и застегнул пальто.
— Ну спасибо, спасибо, мы непременно… — Жена Куяанпя улыбнулась польщенно. Хелениус наблюдал, как Рийтта перед зеркалом надевала на голову свою старую вязаную шапочку; натянула на уши, словно шапочку для плавания.
— И вот что, утром опять надо слушать радио: если забастовка продолжается, встретимся на стоянке машин у торгового центра, — напомнил Куяанпя.
— Так и сделаем, — согласился Хелениус. Рийтта подняла воротник и закрыла все лицо, виднелись только брови да кончик носа. Поблагодарили друг друга еще раз, и Куяанпя открыл дверь. Рийтта вышла первой и двинулась к противоположной стене, где была кнопка включателя света в подъезде.
— Слышь, Маке! — шепнул Куяанпя. Хелениус остановился и нагнулся к нему поближе.
— Я хотел… не говори на работе об этой скидке, — попросил Куяанпя шепотом.
— О чем?… — Не сразу понял Хелениус. — Ах, об этих пленках, что ли?
— Да. Видишь ли, ведь я заказываю их от имени фирмы, они и прибывают вместе с химикалиями, бумагой и пленками для фирмы… Я, конечно, сам их оплачиваю, на них всегда присылают отдельный счет… — бормотал Куяанпя.
— Мне-то что до этого! — успокоил его Хелениус.
— Чтобы на фирме зря не начались разговоры, — уточнил Куяанпя.
— Ха, нашел о чем беспокоиться, — засмеялся Хелениус и помахал на прощанье. — Привет!
— Привет, привет! — сказал Куяанпя с чувством облегчения и захлопнул дверь.
Рийтта уже ждала у ступенек лестницы.
— Может, поедем на лифте? — предложил Хелениус.
— Нет, — отказалась Рийтта.
— Не начнут же они бастовать вдруг посреди ночи, — уговаривал он, но Рийтта покачала головой и начала спускаться.
— Вот чертовщина! — Хелениус вздохнул и двинулся следом.
Они шли через дворы, огибая стоящие машины, спрямили путь, почти съехав по отлогому склону на дорогу, где светили уличные фонари. В их желтовато-грязном и каком-то дешевом свете все казалось вроде бы застоявшимся. Хелениус глубоко вдохнул и надолго задержал воздух в легких. Дремотное состояние постепенно проходило. Он смотрел на сдвинутые снегоочистителем к краям улицы забрызганные грязью сугробы, где лишь нескольким одиноким кристалликам удавалось иногда сверкнуть как бриллиантам. Снег был перемешан с песком и гравием, которые в следующий же солнечный день опять вберут в себя теплоту и снова начнется таяние, снежные валы станут рыхлеть, разваливаться, и в стоках зажурчит грязная вода. Затем прилетят птицы, наступит лето и Иванов день, а потом дни опять начнут укорачиваться и ночи делаться темнее. Думать, что будет дальше, Хелениусу не захотелось.
— Когда же случилась та история с квартирой выше этажом? — вспомнила вдруг Рийтта.
— Ах это… — Хелениус засмеялся.
— Да. Мне ты о ней никогда не рассказывал.
— Такого случая и не было. Просто пришлось побыстрей что-нибудь придумать, чтобы эта Куяанпяиха не молола дальше свою чепуху о забастовке… но вообще-то ведь так могло бы и вправду случиться? — сказал Хелениус.
— Ну тебя! — Рийтта развеселилась. — Прямо-таки дед-сказочник. И как только ты вдруг умеешь придумывать такое?
— Да вот приходит в голову, — Хелениус пожал плечами. Они пересекли улицу, немного прошли по другой стороне до тропы, ведущей к конькобежной дорожке.
— Пройдем ли мы тут? — сомневалась Рийтта.
— Можно попробовать, — сказал Хелениус и пошел вперед. Тропинка была узкой, скользкой, в каких-то буграх и шишках. Идти по ней в туфлях на кожаных подметках было трудно, и чтобы удержать равновесие, Хелениусу пришлось раскинуть руки как крылья.
— Ты идешь? — спросил Хелениус и хотел оглянуться, но зашатался и сделал шаг в сторону, чтобы не упасть. Сквозь тоненькую корочку подтаявшего и вновь замерзшего снега нога провалилась глубоко в сугроб. — Черт! — ругнулся Хелениус и выбрался обратно на тропинку.
— Может, повернем назад? — колебалась Рийтта.
— Теперь уж это не поможет. Дай-ка я на тебя обопрусь, — сказал Хелениус. Опираясь на плечо Рийтты, он стащил с ноги туфель, вытряхнул из него снег и попытался очистить носок, но ворсинки махровой ткани удержали бо́льшую часть снега. Пошатываясь и пыхтя, Хелениус в конце концов изловчился и снова надел туфель. Снег на носке сразу же начал таять и лодыжке стало холодно.
— Пойдем уж теперь до самого конца! — пробормотал Хелениус и двинулся вперед; больше ему осторожничать не хотелось, и, может быть, именно поэтому он не оступался. Они вышли к конькобежной дорожке. Хелениус сделал было два-три неуверенных шага по темному льду, но тут же отступил и решил идти по внешней стороне конькобежной дорожки, где было не так скользко, потому что там лед покрывал тонкий слой слякоти. Рийтта через минуту догнала его.
— От этой автобусной забастовки есть и польза, — начала она.
— Какая же? — спросил Хелениус.
— Обзавелись новыми знакомыми.
— Ах это… Я-то насилу справился с собой, чтобы не заснуть посреди представления.
— Я поняла. Боялась, что вот-вот у меня за спиной раздастся храп. — Рийтта засмеялась.
— А сама еще подначивала, мол, показывайте дальше, — ворчал Хелениус.
— Что мне оставалось делать? Мог бы и возразить, да где уж, тебе бы только подремать, затаившись!
— Ладно! Теперь-то поздно жалеть, что вообще туда пошли, — примирительно сказал Хелениус.
— Как же так — жалеть? Ну слайды, пожалуй, можно было бы и не смотреть, или их могло быть поменьше… Зато все остальное там было весьма приятно; они такие милые, совсем обыкновенные люди.
— Да уж, обыкновенные, — передразнил Хелениус.
— Что ты имеешь в виду? — сразу завелась Рийтта. — Совершенно обыкновенные люди, такие же, как ты, и я, и все мы. Не знаю, ну что такого особенного должно быть в людях, чтобы они могли понравиться Вашему Величеству!
— Не злись! — попытался вставить Хелениус.
— Ох господи, до чего же ты бываешь странным иногда, ничего тебе не годится, все не так…
— Да-да-да, и больше об этом не будем! — устало перебил ее Хелениус. — Просто я чертовски устал, и вообще… Все кажется таким глупым и бессмысленным.
— Что все?
— Ну просто все, абсолютно все. Не знаю, как сказать… Какое-то такое состояние, ни за что неохота браться и ни в чем нет никакого смысла, — попытался все же объяснить Хелениус.
Рийтта догнала его и сунула руку ему под мышку: так они и шли дальше.
— Слушай… — чуть погодя заговорила Рийтта.
— Ну?
— Может, у тебя что случилось… На работе или…
— Нет! — огрызнулся Хелениус.
— Я только подумала, что если…
— Зря подумала. Ничего со мной не случилось. Непосредственно со мной ничего… Может быть, в том-то и дело. Или я просто не знаю… — возразил Хелениус.