Зигзаги судьбы. Жизнь продолжается

Лидочка счастливо улыбнулась и молча кивнула. Затем встала и неожиданно крепко обняла Матвея за шею и нежно поцеловала в губы. Мужчины, стоявшие у мангала и печи, переглянулись, Виктор Платов покачал головой, но промолчал, помня о разговоре с дочерью — Лидочка никогда не могла что-то скрывать, поэтому и Даша, и Виктор знали об обоюдных чувствах дочери и племянника. Но говорить что-то Кате не стали, хотя Сергей, отец Матвея, тоже догадывался обо всём.

— Матвей, смотри, какой самолёт мне папа привёз! — Ваня Морозов с разбегу сел на широкий подлокотник и с гордостью показал своему брату игрушечный винтовой грузовой самолёт.

— Ванька, а знаешь, зачем самолету винт? — Матвей серьёзно посмотрел на Ивана и поднял брови.

Мальчишка пожал плечами и проорал почти в ухо Матвею:

— Па-а-ап! А зачем самолёту винт?

— Чтобы лётчик не вспотел, — тут же отозвался Александр, теперь уже Морозов-средний.

— Да ну? — удивился Иван и с недоверием посмотрел на Матвея.

— Серьёзно, — ответил тот и провёл пальцами по корпусу яркой игрушки. — Если винт остановится, знаешь, как лётчик вспотеет.

Иван задумался, глядя на брата, потом повернулся к отцу и расплылся в улыбке:

— Опять дурите, да?

Лётчики, стоявшие неподалёку, дружно захохотали, Ваня показал всем язык и унёсся к друзьям. Женщины скрылись в доме, помогая Юлии Владимировне, жене Петра Лаврентьевича, с закусками.

К Матвею подошёл Богдан и внимательно осмотрел друга:

— Нормалёк, мне всё нравится, со вторника в институт буду тебя возить. На работу тебе ещё рановато, конечно. А кстати, тебе больничный когда закрывать надо?

— Ещё две недели отдыха, а потом типа реабилитация. Честно говоря, сомневаюсь, что я смогу больных тягать. Надо бы силёнок ещё набраться. А что у нас нового, кроме главной потери в виде Эллочки-людоедки?

— Хм, новый диспетчер у нас, женщина моей мечты! Баба Женя один в один. А какие у неё пирожки с капустой! И так грамотно бригады тасует, всегда приветлива, и выслушает, и успокоит. И посмеётся вместе с нами. Нас она на вызов отправила с Глебом, потом с нами же фигела. Позвонил мужчина, сказал, что его сын, маленький мальчик четырёх лет, травмировал руку. Ну, ты в курсе: ДТП, сердечные дела и дети — это святое. Приезжаем, оказалось, что малец засунул палец в антикварную солонку. И палец там застрял. Намертво — ни туда ни сюда. Мы с Глебом на эмоциях первым делом предложила солонку разбить, но родители почему-то не обрадовались такому варианту. Солонка якобы была прабабкина, авторства самого Фаберже. Барабан Страдивари, понимаешь. Тогда Назаров полушутя родителям предложил палец ампутировать. Мэт, они абсолютно серьёзно принялись обсуждать такой вариант, ты представляешь? В итоге при помощи нашего водителя Сани, некоторого инструмента, подсолнечного масла и какой-то матери палец удалось достать без повреждений — и конечности, и антикварной ценности.

Матвей всю историю слушал с широкой улыбкой, только сейчас поняв, как же он скучал по этой сумасшедшей работе, по коллегам, по посиделкам в свободные минутки. Нет, надо восстанавливаться — и как можно быстрее!

— Мужички, у нас всё готово! — раздался весёлый голос Анны Шаниной. — Костя, ты всю рыбу почистил, что я наловить успела? Если нет, я домой заберу.

— Ага, уже! — тут же ответил Водопьянов. — Ваша рыба уже на решётке. Главное, чтобы не сгорела.

— Вот тогда ты у меня точно по шее получишь! Дети! К столу!

Как всё-таки здорово, когда ты и твои родные и близкие живы, здоровы и радуются настоящему! Когда тебя окружают весёлые, чудесные люди, с которыми ты чувствуешь себя спокойно и раскованно, когда знаешь, что тебя поймут и поддержат всегда и во всём.

— Ну, со светлым праздником Пасхи! Мира, здоровья и благополучия всем нам!

Глава 23

Сергей посмотрел на закрывшиеся ворота и тихо сказал:

— Неужели это всё один вечер? Может, и правду говорят, что в такие светлые праздничные дни всё получается, удаётся и решается. Ты сильно устала, Катюш? — Катя неопределённо пожала плечами и обняла мужа, положив подбородок ему на плечо. Серёжа был прав — насыщенный день получился. — Посидим в гостиной? Матвей уже, наверное, уснул — столько событий в первый же его выезд в люди.

— Знаешь, меня всё-таки беспокоит решение Матвея и Лиды. Нет, нет, — Катя успокаивающе прижалась к мужу, — я не буду что-то предпринимать, мешать или добиваться чего-то интригами или требованиями. Они взрослые, как оказалось, люди. Всё продумали, всё сами узнали, проконсультировались… И когда успели только, а? Но всё равно как-то неспокойно.

Сергей обнял жену, и они медленно направились в гостиную, где горел камин. Да, дети смогли сегодня удивить родителей, особенно когда рассказывали о своей поездке в Институт генетики. Виктор Платов хмурился и всё рассматривал исподлобья счастливо улыбающуюся дочь и уставшего Матвея. Но несмотря на свою слабость, парень рассказал об их с Лидочкой решении, пытаясь успокоить мам Катю и Дашу и прямо глядя на отцов Сергея и Виктора. Но и дети, и родители прекрасно сознавали, что все аргументы, что приводили Матвей и Лида, предназначались маме Кате. Только она, как врач и как специалист, прекрасно изучивший наследственные и приобретённые детские болезни, точно знала о всех рисках и последствиях брака между родственниками, пусть и не такими близкими. И только она знала, что испытывает мать, у которой растёт больной ребёнок. И хотя после посещения генетической консультации и сдачи многочисленных анализов Матвей и Лидочка были уверены, что им и их будущим деткам ничего не угрожает, Катя сомневалась и вполне естественно беспокоилась о будущем своих детей и внуков.

Сергей подбросил дрова в огонь и прикрыл дверцу, чтобы искры не попали на мохнатый ковёр у камина.

— А вы с Дашей договорились, когда к маме на могилу поедете?

— Наверное, в следующую субботу, если ничего не изменится. Даша говорила, что отец её вдруг тоже выразил желание навестить маму. Знаешь, сколько лет прошло, сколько всего произошло и хорошего, и плохого, а я… не могу его простить. Наверное, это очень плохо. Как говориться, не по-христиански. Но не могу! Не могу и всё. И честно говоря, не знаю, смогу ли сдержаться, если увижу его рядом с маминой могилой.

Сергей глубоко вздохнул и задумался. Чёрт его знает, что правильно, а что неправильно в этой ситуации. Хотя чертыхаться в такой день, наверное, всё-таки не следовало бы. А жизнь, как показало время, наказала Булавина. Как сказала однажды неугомонная Анна: «‎Не каждый птенчик — соловей, не каждый Шурик — Македонский». И пусть эта фраза относилась к другому человеку, но характеризовала Александра Михайловича очень точно. Человек, который ради своих амбиций и целей мог пожертвовать здоровьем и счастьем, даже самой жизнью близких и родных ему людей, редко заслуживает прощения. Есть такая порода человеческих особей. Они любят пользоваться тем, что их любят, ценят, иногда даже боятся. И плевать им на другого человека. Такие шагают по головам, сворачивая шеи конкурентам, лишь бы добиться своего. А потом в недоумении оглядываются по сторонам, ища хоть кого-то, кто искренне сможет позаботиться о них, помочь в тяжёлой жизненной ситуации. Именно так и случилось с Булавиным, когда он тяжко заболел, и оказалось, что рядом-то никого и не осталось, кроме дочерей, родной и приёмной, когда-то им самим униженных и с презрением выброшенных за борт его жизни. Катя организовала консультацию и лечение у лучших хирургов-онкологов, а Даша с Виктором помогли пройти реабилитацию в одном из современных лечебных центров. Но это никак не помогло сближению Булавина и дочерей, потому что он так и продолжал требовать, настаивать, раздавать указания и приказывать. Катя только раз пообщалась с ним и больше ни разу не навестила, а Даша впервые в жизни повысила на отца голос, а потом тихим шёпотом высказала, наконец, всё накипевшее за прожитые годы. После разговора с отцом Даша приехала к сестре и спокойным монотонным страшным голосом рассказала Кате о тех словах, что услышала от отца. И о матери, которая была недостойна такого мужа, как он. И о дочерях, которые ради своих похождений якобы бросили тень на его имя. И о погибшем Алёшке, которого Булавин стыдился и ненавидел Катю, обвиняя её вовсе не в болезни ребёнка, а в том, что его рождение поставило под сомнение возможность рождения здорового наследника у родной дочери. А это могло сказаться на его карьере, ведь он собирался выдать младшую дочь замуж за своего делового партнёра, приятеля-чиновника. Тогда Даша долго смотрела на зимний сад и тихо закончила свой рассказ: