Страница 26 из 39
— Посмотри на меня, Сонюшка, всё будет хорошо, мы успели, маленькая. Вставай, пожалуйста, надо показать твою рану хирургам.
Тут кто-то с силой оттолкнул Богдана, он потерял равновесие и опустился на колени, но до его слуха донёсся тихий всхлип Сони:
— Мама, мамочка! Он там! Его дядя Игорь забрал, мама!
— Тихо, доченька, тихо, — отозвалась Ирина Николаевна, — покажи, что у тебя болит.
Соня отстранилась от матери и затрясла головой:
— Ничего у меня не болит, мама, это Матвей, понимаешь? Матвей!
Воскобойникова молча кивнула и чуть повернула голову в Богдану:
— Что случилось?
Шанин сглотнул и постарался говорить спокойно, с жалостью глядя на любимую:
— У Сони ссадины от падения и глубокий порез на руке, повязку наложили, анатоксин ввели. Тётя Ира, — он вдруг понял, что забыл на миг её отчество, — это кровь Матвея, Соня просто очень испугалась.
Ирина обняла всё также сидящую на полу дочь, не обращая внимания на то, что белоснежный халат тут же окрасился кровавыми разводами:
— Пошли, я гляну твою руку. И успокойся, слышишь? Дядя Игорь всё сделает как надо, — Ирина специально назвала Игоря «дядей», понимая, что дочь в стрессовом состоянии может не всё понимать.
Соня тяжело поднялась, сделала несколько шагов, но потом резко обернулась и бросилась к Богдану, который крепко обнял её и тихо прошептал:
— Иди, маленькая, иди. А мне работать надо, Сонюшка. Я завтра утром приеду. Обязательно приеду.
Ирина прищурилась и внимательно посмотрела на обнявшихся молодых людей. Кажется, они с Алексеем что-то пропустили. Но об этом можно подумать чуть позже, когда с Матвеем всё разъяснится. Ира почувствовала, как ей на плечи опустились тёплые ладони, она повернула голову и увидела заплаканную Анну. Ирина сжала пальцы подруги и подошла ближе к Соне с Богданом, который отстранил от себя любимую, шагнул к матери и крепко обнял её, после чего быстро ушёл — его ждала машина и коллеги. Ира с дочерью уже подошли к перевязочной, когда в отделение влетел Сергей Воскобойников и лихорадочно огляделся. Увидев кровавые пятна на одежде Сони и Ирины, он вцепился пальцами в волосы и крепко зажмурился. Но тут где-то стукнула дверь, послышалось хриплое дыхание, быстрые шаги и в коридор забежала Катя.
— Где он? — Она рванулась в операционную, но тут её перехватил вышедший оттуда Гойко. — Пусти! Пусти меня, Саша! Там мой сын! Я должна быть там, рядом с ним! Пусти меня! Позволь мне хотя бы обнять его, пусти меня!
Голос обезумевшей от горя матери звенел в ушах, но Сан Саныч крепко держал Катю, не давая ей вырваться. Он пытался что-то ей сказать, но Катя продолжала бессвязно кричать, не слушая коллегу, пытаясь вырваться и увидеть своего сына. Гойко схватил её за плечи и сильно встряхнул. Голова Кати дёрнулась, и она непонимающе уставилась в лицо внешне спокойного анестезиолога.
— Катя! Посмотри на меня! Кивни, если ты понимаешь мои слова. — Он замолчал и сильнее сжал пальцы на женских плечах. Катя поморщилась от боли, но кивнула. — Там с ним Игорь, слышишь? Там Игорь. И Алёшка Фадеев. Ты понимаешь, что там в операционной сейчас лучшие из лучших, Катя? Поняла? С твоим мальчиком всё будет хорошо, Катюша, потому что его оперируют Игорь Шанин и Алёшка Фадеев.
Катя вдруг моргнула несколько раз и непонимающе переспросила:
— Какой Алёшка?
— Фадеев, Катя. Наш Алёша. Алексей Петрович Фадеев. А значит, всё будет хорошо, Катюша. Надо просто подождать немного. — Сан Саныч кивнул Сергею, чтобы он перехватил жену, которая как-то обмякла и уткнулась лбом в грудь врача. Сергей обнял её и аккуратно усадил на кушетку, стоящую недалеко от входа в оперблок. Катя обняла мужа и затихла, всхлипывая и шепча молитву, стараясь не смотреть в сторону перевязочной, где была Соня. Через несколько минут небольшое помещение заполнилось приехавшими мужчинами.
— Как такое могло случиться, Витя? — Алексей Воскобойников стоял у дверей в перевязочную и прислушивался к звукам, что доносились до него. Разобрать слов он не мог, только какие-то тихие стоны. Там за дверью были его жена и его дочь, его единственная девочка, которая сегодня пострадала от конченного ублюдка.
— Машину охраны тормознули менты на выезде из города, продержали-то всего несколько минут, но этого хватило, чтобы Матвею и Соне досталось. Ребята его уже задержали, сейчас в райотделе обрабатывают.
— А Лидочка твоя где?
— Дома, я звонил Даше, им ничего не угрожает.
Алексей кивнул и сквозь зубы спросил:
— И кто это? Кому ты так дорогу перешёл, что из-за этого моя единственная дочь пострадала?
— Не я. И вообще никто из наших. А дорогу ему перешёл судья, который этого козла осудил на семь лет. Не хочешь узнать его фамилию и имя дочери? А они Воскобойниковы, Лёша, и дочь его Софией зовут.
Анна медленно повернула голову и тихо спросила:
— Я не поняла, о чём вы? Вы что же, знали обо всём? Какая охрана? Какие машины? Какой судья?
Катя оторвалась от мужа, медленно выпрямилась и серьёзно посмотрела на него.
— Ты тоже знаешь, о чём они говорят? — Сергей посмотрел на брата и молча кивнул. Катя встала и невидящим взглядом уставилась в окно. — Как ты мог? Как ты мог скрыть от меня, что моему сыну грозит опасность? Как теперь я смогу тебе доверять?
— А что бы ты сделала, Катя? — тихо спросил Сергей, но в наступившей тишине показалось, что его голос гремит на всё помещение. — Заперла дома? Запретила учиться? Или охраняла его? Катя, наш сын с малых лет растёт самостоятельным, решительным мальчиком, который рано научился принимать решения и отвечать за свои поступки. И скрыть всё от вас было нашим общим решением. Отцов и детей. Чтобы не волновать вас.
Ирина, вышедшая в этот момент из перевязочной, резко остановилась и непонимающе посмотрела на мужа. Алексей молча выдержал её взгляд и крепко обнял бросившуюся к нему дочь. Ирина отшатнулась в сторону и замотала головой, глядя на Алексея и Соню.
— Катя, Ира, — Виктор Платов шагнул к застывшим женщинам и прямо посмотрел им в глаза, — прежде чем что-то сейчас говорить, кого-то обвинять или делать неправильные выводы, сто раз подумайте. Поверьте, сейчас вам простят всё, что бы вы ни сказали, потому что пострадали ваши дети, самые важные для вас люди в этой Вселенной. Но простите ли вы сами себя потом, когда всё уладится? Есть такое золотое правило — нужно брать паузу. Когда вас переполняет гнев, когда эмоции захлёстывают… Возьмите паузу, мои хорошие. Эмоции должны уйти на второй план. А человеку нужно всё проанализировать, успокоиться и принять единственно верное решение. Да, не всегда можно справиться с эмоциями, но надо постараться никого не обидеть и не оскорбить. Вы только и на нас не обижайтесь, хорошо? Сейчас главное — дети.
Ирина переглянулась с Катей и опустила глаза. Катя же несколько раз глубоко вдохнула и тихо произнесла:
— Соня, малышка, прости меня. — Она подошла ближе к окну, облокотилась на подоконник и замерла. Единственное, что ей оставалось, — это ждать. Ждать и молиться. Она слышала тиканье часов, порывы ветра за окном, шёпот друзей и ждала. Сергей подошёл к жене, обнял её и поцеловал в макушку. — Прости меня, Серёж, но я очень сильно испугалась, я…
— Всё будет хорошо, котёнок, всё будет хорошо…
Глубокой ночью Катя вошла в слабоосвещённую палату реанимационного отделения и присела на постель, на которой спал после операции её мальчик. Тихо попискивал монитор, шумел аппарат вентиляции лёгких, за стеклянной стеной переговаривалась дежурная бригада, а Катя смотрела на своего сына и мягко гладила его по руке. Соня рассказала обо всём, что произошло днём. Катя подняла руку сына и прижалась губами к прохладным пальцам. Смелый, храбрый, решительный. Лучший мальчик на всём белом свете. Она услышала, как открылась дверь, и поняла, что минуты её встречи с сыном, разрешённые Сашей Гойко, истекли. Катя встала и поцеловала сына в лоб. Главное, что он будет жить. Жить. Она улыбнулась реаниматологу и тихо осела на пол…