Страница 20 из 39
— Юрка, запомни, спорить с женщиной — это всё равно, как читать лицензионное соглашение. В конце концов перестаёшь что-либо понимать и просто пишешь «Я согласен».
Все умолкли на секунду, а затем раздался взрыв смеха. Где-то в коридоре послышался недовольный голос дежурного диспетчера. Диспетчеров пригласили к столу, они периодически появлялись, хватали очередной бутерброд, делали несколько глотков крепчайшего чая и убегали на свои рабочие места. Эллочка Подгорная демонстративно отказалась ужинать с медицинскими бригадами, на что Сашка Андреев пробормотал что-то похожее на «реву от горя, рву баян», и о противной коллеге все на некоторое время забыли.
— Пятнадцатая, на вызов!
Вызванная бригада встала, врач обернулся к Добровой и умоляюще попросил:
— Евгения Александровна, а можно ещё чаю и покрепче к нашему приезду, — и увидев улыбку бабы Жени, быстро вышел из комнаты отдыха.
— Эх, хорошо! — довольно проговорил Шанин и откинулся на спинку дивана. — Сейчас бы ещё поспать бы минут так шестьсот…
— На каждый глаз, — закончил его фразу Артём. — И чтобы рядом нечто такое тёплое и мягкое лежало…
— Кот, к примеру, — хитро прищурив глаз, ответила Алиса.
Артём сразу оживился и хлопнул себя ладонями по коленям:
— О, у нас с бабой Женей случай один был с котом. Евгения Александровна, помнишь, как он орал?
Доброва кивнула и начала свой рассказ:
— Приезжаем как-то на вызов. Нас, как обычно, пригласили в комнату к больному, Артём решил присесть в кресло, чтобы достать из сумки фонендоскоп и давлемометр*. И в этот самый момент с кресла, из-под его задницы пулей вылетает кот! Пробегает по ковру на стене, прыгает через телевизор и молниеносно исчезает под кроватью. Больной даже подскочил на этой самой кровати, все обитатели квартиры в неподдельном шоке тупо смотрят на нас. Артём давай извиняться, типа не заметил, виноват и прочее. А хозяйка квартиры нам и говорит: «Мы думали, что наш кот совсем не ходит, уже третий год его в туалет на руках носим». Вот такая очень скорая помощь получилась.
— А помнишь, Юр, как мы инфаркт с инсультом лечили?
Афанасьев громко фыркнул и с улыбкой оглядел коллег:
— Как-то вызвала нашу бригаду одна бабушка. Наверняка подобное было почти у всех бригад. Разговор был офигенный! «Инфаркты, инсульты были? — Да, был микроинфаркт. — Выписки, кардиограммы есть? — Нет, а зачем они? — А откуда вы узнали, что у вас был микроинфаркт? — Так соседка сказала». Финиш!
— Это точно! А ещё как-то в церковь вызвали — мы помощь оказываем, а один из прихожан нам заявляет, что мы типа все в аду после смерти окажемся, потому как божьему промыслу мешаем! — устало добавила одна из фельдшеров.
— Смотрю я вот вокруг и размышляю: а поместимся ли мы все в аду? — Андреев как сытый кот сидел в кресле и внимательно смотрел на друзей и коллег.
— Если мы всей компанией попадём в ад, — со смехом ответил ему Богдан, — то черти на следующий день в рай попросятся!
— Может, ещё чаю, ребята? Кому-то ещё бутербродов нарезать? Может, кто голодный? — подала голос Доброва, на что Андреев обнял смущённую женщину за плечи и тихо произнёс:
— Баба Женя, ты сейчас мой хлеб отбираешь. Только анестезиолог-реаниматолог искренне интересуется — кушали ли вы сегодня, пили ли. И если да — то во сколько. Конечно, после бабушки и мамы. И нашей любимой бабы Жени. Слушай, Доброва, а ты чем на пенсии заниматься будешь?
Евгения Александровна молча протянула руку и взяла свой рабочий блокнот, вытащили фотографию внука и гордо показала Андрееву:
— Дети, Саша, это огромная радость, но внуки — сокровища души. Буду гулять с коляской, кормить, баловать, дочь разгружу, а то она тяжело после родов восстанавливалась, я боялась, что у неё послеродовая депрессия начнётся.
— Так этот диагноз можно всем ставить, особенно медикам. Послеродовая депрессия — это когда ты родился и живёшь, — под общий смех закончил Андреев.
Все смеялись, говорили, вспоминали, бегали к чайнику и покурить. Матвей тихо поднялся и вышел в коридор. Вроде и весело, и уютно, но что-то грызло его изнутри, чему он не находил объяснения.
— Двадцатая, на вызов!
Голос из динамика вырвал Матвея из размышлений — работа есть работа. Он схватил свой чемодан с неотложкой, кардиограф и увидел Почаеву, которая вышла из диспетчерской, хмуря брови.
— Погнали, Матвей, что-то странное. Не то передоз, не то делирий. На месте разберёмся. Возможно, придётся спецбригаду вызывать.
Но реальность оказалась ещё страшнее. Даже видевший многое дядя Паша и тот стоял, в недоумении почёсывая затылок.
— Я не знаю, что на него повлияло, доктор, — рядом с Алисой стояла сухонькая старушка и ежесекундно вытирала катящиеся слёзы. — А ведь он у меня хороший мальчик, в армии служил, всё нормально было, а год назад вдруг начал каких-то врагов искать, в комнате запирается и кричит оттуда, что живым не сдастся. В больнице уже лежал, вроде бы полегче стало, а сегодня вот! — и она тихо завыла, пряча лицо в платок.
Матвей во все глаза смотрел на высокого красивого мужчину, стоящего в свете уличного фонаря и затравленно смотрящего на окруживших его людей, приняв боевую стойку в стиле каратэ и угрожая всем, кто к нему приближался. Все понимали, что действовать надо быстро, чтобы больной не нанёс вреда ни себе, ни окружающим. Матвей вдруг вспомнил разговоры отца и его друзей, их тягостное молчание, когда они вспоминали погибших друзей и сослуживцев, и бессонные ночи с огромным количеством выпитого кофе после новостей или фильмов о войне и смерти. А дядя Игорь успокаивал их, называя их переживания посттравматическим стрессовым состоянием, которое может остаться с воевавшими и увидевшими ужасы войны до конца их дней.
— Скажите, — Воскобойников подошёл ближе к плачущей женщине и наклонился к ней, — ваш внук вчера или день назад не смотрел кино какое-то про войну? Может, встречался с кем-то? Алиса Дмитриевна, у меня есть идея. Она не очень гуманная, но у нас нет времени. Как его зовут?
Почаева посмотрела на бабушку пациента, которая тихо прошептала имя внука, затем перевела взгляд на Матвея и согласно кивнула, отходя от машины и протянув руку к рации. Пока она тихо разговаривала с дежурным врачом-психиатром, Матвей подскочил к замершему и готовому на всё мужчине и громко крикнул, показывая рукой на открытую дверь в салон медицинской машины:
— Дэн, эй, Дэн! Залезай! Мы должны выбраться отсюда!
Мужчина, которого звали Денис, огляделся по сторонам, подбежал к машине и прыгнул внутрь. Алиса и Матвей запрыгнули следом, закрыли дверь, Почаева постучала рукой по стенке кабины и машина рванулась с места. Матвей представился Даниилу «связным» и велел быстро пристегнуться, чтобы они могли «уйти» от погони. Машина неслась по городу с включённой сиреной, автомобили уступали ей дорогу, Алиса сидела молча, вцепившись побелевшими пальцами в ручку двери, Матвей внимательно следил за пристёгнутым пациентом, готовый в любое время защитить хрупкую женщину. Так они проехали всю дорогу, машина влетела на территорию больницы, пациент сам выбрался из машины и забежал в помещение приёмного покоя, сопровождаемый крепкими санитарами.
Алиса прикрыла глаза и выдохнула. Она понимала, что только сумасшедшая идея Матвея помогла им разрешить данную ситуацию без потерь для здоровья и жизни. И медиков, и самого пациента. Она смотрела на совершено спокойного внешне Матвея и тихо спросила:
— Откуда и как у тебя могла родиться такая мысль?
Воскобойников опустил голову, а затем опять уставился в окно, коротко ответив:
— Мой отец и его друзья воевали, Алиса Дмитриевна. Они служили в спецназе. С тех пор прошло уже больше четверти века, а им до сих пор снятся страшные сны.
— Матвей, ты сердишься на меня? Или мне показалось, будто что-то изменилось?
— А вы когда собирались мне сказать, что решили бросить всё и уехать? И куда? В Европу? Понятно, там медикам и платят больше, и условия жизни получше, и мужчины побогаче, да?