Страница 9 из 12
МИДовец откашлялся и поведал нам об истории Освенцима, который немцы переименовали в Аушвиц, а после войны ему вернули прежнее название. Под его успокаивающий бубнеж добрались до газовых камер, и я снова начал выдавать «базу»:
— Производителем газа «Циклон Б» являлся химический концерн, ныне известный под названием «IG Farben». Они же, кстати, травили наших предков на фронтах Империалистической войны — в частности, легендарная «атака мертвецов» в Осовце — прямое следствие работы уважаемых немецких предпринимателей, ведь штатных химических войск у немецкой армии тогда не было, и газик распыляли кадровые работники концерна — высокообразованные, интеллигентные специалисты, прошу заметить! Когда наши западные партнеры скидывают все проблемы персонально на нехорошего Гитлера, в крайнем случае — СС, Гестапо и немецкий народ, они, как правило, умалчивают о заслугах капиталистов из «IG Farben», концерна Круппа и прочих в развязывании Второй мировой войны — я сознательно использую этот термин, как более объемный, — одернул я собравшегося была исправить меня на «Великую Отечественную» Леонида Матвеевича. — Ведь несчастных, честных, уважаемых предпринимателей буквально силой заставляли брать военные государственные заказы и использовать рабский труд заключенных концлагерей. Обольщаться нельзя — капиталисты с тех пор не изменились, и при первой возможности охотно повторят все эти сверхприбыльные вещи. Пока жив СССР, они не посмеют, но, если, например, мы изобретем прибор, который телепортирует весь Соцблок в параллельный мир, где кроме нас никого не будет, оставив мир этот на произвол судьбы, капиталисты хоть и не сразу, но восстановят былое положение дел — имею ввиду мир до Великой Октябрьской социалистической революции.
Тяжелее всего далось помещение с детскими игрушками. Ребенок же трудится плохо, зачем он такой нужен? Но игрушечку жечь прагматичные немцы не стали — вот они, лошадки, куколки, человечки. Есть и самодельные, которые смастерили заключенные из подручных материалов для содержащихся с ними детей, пока те еще были живы.
На вокзал ехали в давящей тишине. Как и обещал — весело не было никому, настроение безнадежно испорчено. Зато теперь я железно уверен, что среди нас не будет ни одного «невозвращенца» или предателя — на лицах ничего, кроме холодной ненависти к миру за Занавесом не осталось, даже у всегда светлоликого Хиля.
В купе Виталина сразу же закопалась в свой чемодан, достала оттуда тюбик оружейного масла, и, стремительно намокая глазками, показала мне логотип «IG Farben».
— Какая теперь-то разница, — вздохнув, отобрал у нее бяку и притянул дрожащую девушку к себе.
Усадив на полку, обнял и дал поплакать пару минут, пока поезд набирал ход, унося нас от страшного места в сторону Варшавы.
— Быдло никто и никогда не спрашивает, и немцев ненавидеть не надо, — погладил ее по волосам. — Мы уже почти победили, осталось только дожать. Три-четыре десятилетия осталось — что это по историческим меркам? Жалкое мгновение, не более, — вздохнув, добавил. — Все говорят, что Электроник — это я, а сам я бронированной считал тебя. Извини, был не прав. Больше в такие места не поедем.
— Я уже не хочу в Германию, — шмыгнула носом Вилка. — Вообще за границу не хочу! Твари! — закусила губы.
А в мои времена и спрятаться-то негде. Ничего, в этой реальности все сделаем правильно.
Глава 5
Во время прогулки по Варшаве, проезжая мимо городков и поселков и выбираясь размять ноги на редких стоянках, изо всех сил впитывал обрывки разговоров, старательно вычленяя и фиксируя то, что мне нужно для написания большой докладной записки на имя Генерального секретаря — уже почти поправился, в телевизоре мелькает и «много работает с документами прямо в больничной палате» — о том, что не позднее следующего года Польшу захлестнут протесты. Натягиваю сову на глобус, но строго в рамках разумного. Побаиваюсь — не за себя, а за поляков, потому что у деда на народные волнения вот таких вот размеров зуб, и он церемониться точно не станет. Кредит доверия велик, поэтому буду надеяться, что отряды «космонавтов» будут подготовлены заранее, а наиболее рьяные провокаторы — своевременно «выполоты». Тут можно вспомнить тематический разговор с Андроповым, еще с дачи, когда мы сидели в креслах у неработающего камина:
— Бунт, Сережа, как затор на реке во время сплава леса, — деда Юра неплохо умеет в метафоры и аналогии, ибо человек интеллигентный. — Достаточно выдернуть самое проблемное бревно, чтобы проблема исчезла.
Я тогда с ним согласился — роль личности в истории переоценивать не стоит, но любой протест без нормальных лидеров обречен. А вообще — просто жутко обидно, потому что Польша, вообще-то, до «оккупации» лежала в руинах, а кровавый оккупант, получается, за оккупацию расплачивается вливанием в оккупированные территории огромного количества бабла. Глядя на обилие промышленных объектов, ломящиеся от изобилия товаров полки магазинов и многочисленные стройки, вспоминал версию поляков из моего таймлайна и в какой-то момент поймал себя на мысли, что совсем не буду осуждать деда, если он даст пару очередей из чего-нибудь крупнокалиберного по бунтующим аборигенам. Ладно, это все ерунда — пара-тройка правильно воспитанных в едином культурно-историческом пространстве поколений неминуемо дадут свои плоды.
Берлин мне понравился, особенно если учесть, что здесь руин было еще больше, чем в Польше.
— Орднунг, мать его! — одобрительно цокал я языком во время экскурсионной прогулки, которая вечером перетечет в прием в нашем посольстве, где нам с Виталиной уже выделили жилище с двуспальной кроватью, ловко сделав вид, что ничего такого тут нет. — Ни соринки, блин, никто по углам не ссыт — это, кстати, из-за наличия общественных туалетов, — указал на один из таких. — Вот опыт по строительству отхожих мест нужно обязательно перенимать. Орднунг перенять хочется еще больше, но он — в разы сложнее, у нас все-таки территории огромные, скученность населения не та, и столетиями наши предки жили по принципу «до царя далеко», поэтому строем ходить умеют плохо. Ничего, научимся!
МИДовец Леонид Матвеевич за эту поездку метафорически поседел, и, уверен, в следующую «загранку» с нами поедет кто-нибудь другой — уж больно совершенно «несоветского» несет главный комсомолец СССР. А самое поразительное — штатные работники КГБ слушают и одобрительно кивают. Потому что хрен поспоришь!
Свернули в магазин, где я набрал на всех местной лицензированной «Коки» и «Пепси» — здесь их обозвали «Club-Cola» и «Vita-Cola». Попили.
— Офигенно! — вынес я вердикт, потому что газировочка оказалась вкуснее, чем в моем времени. — Нужно с кем-то из производителей договариваться, завозить в СССР. Да, вредно, — не дал МИДовцу меня осадить. — Но жить, товарищ, вообще вредно. Вот вы например уже умираете, равно как и все остальные из нашей группы, кроме меня — я пока расту, но, достигнув пика, тоже умирать начну. Даже у жизненно необходимой воды есть смертельная доза, и главное — не злоупотреблять.
Еще набрал немецких сладостей — после приема в спокойных, почти домашних условиях буду тестировать: шоколад с лесными орехами Bambina, обычный — Schlager Süßtafel, шоколад белый — Halloren Kugeln, шоколадно-ореховую пасту типа Нутеллы под названием Nudossi и шоколадные шарики с печеньем внутри Knusperflocken. Не удержавшись, купил два игрушечных поезда фирмы Piko: один для сына Хиля, другой — для сына Велтистова. Эдуард Анатольевич стеснялся — дорого, но был успокоен продемонстрированной Виталиной «котлетой» из валюты местной и ФРГшной. Бесконечные деньги у Сережи, хватит стесняться! Ладно, вернете с гонораров чеками.
Марки «полноценные» реализовал в «Интершопе» — это типа нашей «Березки», где выкупил весь доступный спортинвентарь — от горных лыж до боксерских перчаток, попросив Леонида Матвеевича отправить это все домой дипломатической почтой и раздать нашим олимпийским сборным. Нет, не бедствуют, но лишним точно не будет. Чисто ради глума презрительно пофыркав на продающийся здесь же «Мерс», повел (метафорически — маршрутом рулит МИДовец) нашу группу на Берлинскую телебашню — построили только в этом году, и, когда светит солнце, на металлическом шаре наверху конструкции появляется крест. Поднявшись наверх, полюбовались панорамой города. Привычно скользнув взглядом по не входящим в нашу группу посетителям, навсегда запечатлев лица в памяти, вздрогнул. Откуда он здесь? Но это — точно он!