Миллион миров

— Битва над планетой заканчивается, — оценила Ана. — Почти все брузеры уничтожены или потеряли боеспособность. Два прямо сейчас берут в плен, ещё три отступили от планеты… но деваться им особо некуда. Они вряд ли могут покинуть систему без материнского корабля.

— Но кинетическая блокировка скоро истощится. И как бы не потрепало остатки их боевого флота, флагмана харзаи достаточно, чтобы сокрушить крабитян. Чтобы этого не допустить, нам нужен решающий козырь.

— Где же его взять?

— Внутри Левиафана.

Пауза, все пытались понять логику, которая привела к такой идее.

— Если это корабль, у него есть шлюз, — подсказал детектив. — Чтобы загружать и выгружать биоматериалы; входить внутрь и лечить корабль, если он поломается или заболеет; чтобы перевозить пассажиров. Должен быть вход. И вполне очевидно, где он.

— Пасть! — воскликнула неравнодушная Жель, которая изучила собранные данные по чудо-зверю уже несколько раз. — Ведь это вовсе не пасть. Странствующее космическое существо не ест ртом: в межзвёздных перелётах есть нечего! Значит, и рта у него быть не должно. Кричит оно, кстати, фильтровой системой на спине, через которую идут все выбросы.

— Да, существо не нуждается в еде, что-то питает его изнутри. А раз так, значит, создатели снабдили Левиафана внутренним источником возобновляемой энергии, — согласился Фокс. — Био-термоядерный синтез или вроде того. Думаю, именно этот источник и жаждут заполучить харзаи. Мы должны взять его под контроль раньше, чем они. Значит, нам нужно лететь внутрь.

— Пасть у него всегда приоткрыта, — сказала Жель, рассматривая уникального зверя, который так её восхищал. — Там интересная многослойная мембрана, я не могла понять, зачем, а это вход!

— Летим киту в пасть, — улыбнулся Одиссей.

— Пошла пятая фаза, — глухо сказал ру’ун. Все эпохальные откровения прошли мимо него, это был маленький, очень усталый и очень сосредоточенный кинетик на грани подвига или провала. — Приступаю к подаче вещества.

Звезда забилась в растущей на глазах опухоли, детектив глухо застонал, чувствуя, как жадные нити шевелятся в его истерзанной груди. Сердце застучало, как сумасшедшее, в глазах померкло, Фокс сдавленно всхрипнул и перестал дышать. Только шипящий хрип вырвался из мучительно раскрытого рта, а фарюк на груди раздувался, напоминая бесформенный мешок. Человек пытался вдохнуть, но не мог.

— Тшш, тшш, всё хорошо, — доктор Жель ласково держала его, словно мать, баюкающая ребёнка. — Не бойся, теперь твоё тело дышит само, тебе не нужно двигаться, расслабься, просто лежи.

Они не зря поставили Фоксу имплант лёгких, и теперь тусклая вытянутая штука дышала за него. Но говорить детектив пока не мог.

— Захожу на пасть Левиафана, — сообщил ИИ. — Подлёт через один такт.

— Variola начала втягивать нити, — ру’ун подался вперёд, его глаза лихорадочно сверкали. — Пятая фаза завершается.

Если бы они не успели, если бы Трайбер с Гаммой не захватили станцию и Ана вовремя не вспомнила про своего эксперта — сейчас эта безмозглая тварь-паразит исковеркала бы человека, превратила половину его тела в кашу и сожрала для своей эволюции. И несмотря на все усилия и победы, Одиссей Фокс стал бы бесформенной грудой останков. Из-за глупой шалости, из-за проклятых консервов.

Ана судорожно вздохнула. Неужели мы его спасли, подумала она, боясь спугнуть надежду. И увидела то, чего ждала и боялась: зелёный контур вокруг крейсера харзаи подёрнулся спазматической рябью и начал меркнуть.

— Блокада кончается! Скорее, Ворчун!

— Подлетаем.

Все, кроме Фокса, подключились к наружным камерам отсека и заворожённо смотрели, как разрастается гигантская морда существа-корабля. У него не было глаз, но гроздья симметричных наростов неравномерно усыпали голову — скорее всего, сенсорные органы. Вечно приоткрытая пасть звёздного зверя застыла в грустной и загадочной усмешке, и она всё росла и росла, как будто маленький медицинский отсек влетал в улыбку космической Джоконды.

Левиафан не пытался их остановить, а как будто вообще не замечал. То ли не считал их угрозой, то ли по какой-то причине не видел в них врагов. Зверь сжимал в объятиях потрёпанную станцию размером почти с себя, но его совершенно не затрудняло тащить её неведомо куда. Он плавно и сильно скручивал и распрямлял щупальца, бросая тело вперёд, и его скорость возрастала с каждым рывком.

Впрочем, почему неведомо куда? Ана быстро поняла, что Левиафан бежал прочь от корабля харзаи с конкретной целью: обогнуть планету и скрыться на её обратной стороне.

Отсек влетел в приоткрытую пасть размером со стадион, их накрыла тень. В сумрачной глубине виднелись частые складки мембран, под одним углом они становились прозрачны, под другим цвета слоновой кости. Они были похожи на китовый ус, но тоньше и мягче.

— Вот врежетесь в них, и чудище вас выплюнет, — предупредил Ворчун с некоторым злорадством. — Или съест.

Но никто не испугался. Да, все волновались, Жель с трудом находила себе место, и даже абсолютно невозмутимый Амму выглядел слегка растрёпанным. Но никто не боялся, предчувствие чуда заполнило сердца столь разных существ. Ана уже понимала, что это за магия, ведь она жила рядом с тем, кто воплощал её в жизнь. Магия удивительной истории, частью которой тебе довелось стать.

Их маленький импровизированный кораблик замедлился, как мог, но всё равно проносился на десятки метров в секунду; они влетели в заслон из складок — и ничего не произошло. Мембраны мягко и пружинисто раздались в стороны, пропуская их и плотно обтекая, отсек летел сквозь складчатое пространство, преодолевая слой за слоем одинаковых завес. Там, где обшивка касалась мембран, их поверхность становилась такой гладкой, что отсек скользил, не встречая сопротивления.

Ана поняла, что так работает механизм отсева: сотни метров складчатого полотна, если Левиафан не хочет что-нибудь пропускать, мембраны станут колючими, упрямо опутают ненужный предмет, он завязнет в непроходимой толще и будет спокойно выдавлен наружу. Но медицинский отсек с «Мёбиуса» почему-то пропускало вперёд.

Мембраны закончились, и они полетели по центральному тоннелю, широкому, как проспект, ведущему вглубь живого корабля. Справа и слева громоздились большие дышащие органы, заполненные жидкостью, микроорганизмами и газами, разные по форме и размеру. Их разделяли и защищали прочные хрящевые структуры, обёрнутые мембранной тканью. Повсюду тянулись сосуды-трубки диаметром от руки до десятка метров, по ним текли жидкости или клубились разноцветные дымы. Порой то тут, то там раскрывались клапаны, и облака газов вырывались внутрь, смешиваясь друг с другом. Пейзаж внутри живой биохимической фабрики был не похож ни на что.

Они достигли примерно середины Левиафана, тоннель разделялся на пять ветвей, одна уводила вперёд, а четыре по сторонам, вниз и вверх.

— Куда летим? — спросил Ворчун.

Все посмотрели на Одиссея, тот указал глазами.

— Вверх, — озвучила Ана.

— К самому центру, — кивнула Жель. — Если у зверя есть реактор, он должен быть посреди грудины, лучше всего защищён. А над нами как раз внутренняя грудная клетка.

Тоннель резко выгнулся наверх, а затем они полетели назад, только выше. Дважды на их пути встречались мембраны, и дважды они пропускали чужаков.

— Кокон отделяется, — глухо сказал Амму. — Коллега, готовьте заживляющий гель.

Одиссей почувствовал слабую боль и зуд, когда уродливый бесформенный мешок на его груди, размером уже больше человеческой головы, отлепился от измученного тела. Ана со страхом смотрела на алеющую рану, Variola сняла с Фокса слой кожи и небольшую часть мышечной ткани. Это выглядело ужасно, но в нормальной мед.капсуле после нескольких дней регенеративной терапии босс будет как новенький.

Жель накрыла последнюю рану заплаткой, аккуратно вынула кокон со звездой и хотела опустить его под пол на утилизацию.

— Нет, — хрипло сказал Фокс. — Оставь её.

— Оставить? Это очень опасная тварь, она скоро вылупится и полетит искать, в кого отложить свои споры для следующих поколений звёздной оспы.