Миллион миров

— Ну, — шмыгнул носом сытый и довольный кифоид, маленький животик которого уже раздулся до безобразия. — Природа умудряется создавать вещи и посложнее, чем шекл.

— Например, тебя, — почти без улыбки отметила Ана.

— Но всё-таки самых удивительных вещей либо много-много, либо они единственные в своём роде. Как чудеса света. А так, чтобы их было именно в районе четырёх с половиной тысяч штук… это не слишком по природному, верно?

— Верно, — улыбнулся Одиссей.

— Выходит, их кто-то создал, — Кизя ковырялся сразу в двух ртах из трёх, а центральным продолжал оживлённо вещать. — Есть версия, к которой не придерёшься: будто шеклы это осколки экспериментальной гипер-бомбы! Она рванула в подпространстве, кусочки разлетелись по всей галактике и теперь лежат в случайных местах. Ну а может это поделки учёного-художника. Он создаёт фигурки одну за другой, такие разные, вбрасывает в сеть и смотрит, как мы будем реагировать. Может, художнику по нраву, как шеклы начали жить своей жизнью, возникло целое явление. Такая акция галактического масштаба.

— Неплохо, — Ане понравились две последних версии.

— Погодите, — ухмыльнулся Кизя, — вы ещё не слышали про РАДУЖНОГО КОСМОНАВТА!

— Я уже и так в восторге, — удивился Фокс. — А ты продолжаешь накручивать?

— Да! — радостно кивнул кифоид. — Говорят, что к каждому, кто нашёл новый шекл, приходит призрак Радужного Космонавта!

Ана, опешив, замерла.

— Вот прямо призрак? — уточнил Одиссей.

— Ага! — с готовностью подтвердил Кизя, и тут же смутился. — Ну, ведь в космосе бывают призраки погибших. Их души не могут достигнуть родной планеты и найти свой рай, вот они и скитаются. Наверное, радужный космонавт — один из таких.

Похоже, Кизя и вправду верил в подобное. И это не было странным, потому что даже с сумасшедшим развитием технологий, покорением новых миров и знакомством с многообразием вселенной, древние воззрения не торопились исчезать. Такие основополагающие смысловые и социальные конструкции, как вера, религия, мистический взгляд на жизнь — развились у большинства рас в эпоху их формирования, у каждой на своей планете-колыбели. Да, эти верования менялись под влиянием новых открытий и тотальной смены жизненных реалий. Обновлялись, но почти никогда не исчезали. Они укрепились в тысячелетней традиции, в характере восприятия жизни, и крайне неохотно сдавали своё исторически завоёванное влияние на общество. Кифоид, впрочем, засмущался, когда признал, что верит в призраков космоса.

— Ладно-ладно, — приободрил его Фокс. — Расскажи, что за версия.

— Это не версия, а скорее легенда, но супер-стойкая. Те, кто в неё верят, готовы доказывать с пеной у рта! Хотя реальных подтверждений нет, например, никто не смог заснять визио, хотя многие пытались. Там только разноцветные помехи, но такие можно вызвать искусственно. Есть только записи воспоминаний тех, к кому приходил Радужный Космонавт, но вы же знаете, воспоминания можно подделать. И сложно отличить настоящие от созданных.

— Знаем, — сдержанно сказала Ана, которая почему-то смотрела на Кизю с сомнением и едва заметной тревогой. Фокс, впрочем, легко читал это по её волосам.

— Так что он делает, этот Радужный?

— Улыбается и машет! — расплылся в улыбке Кизя. — Типа поздравляет с находкой!

— Улыбается и машет? — фыркнул Одиссей, затем посмотрел на девушку, недоумение в глазах и волосах которой стало совсем уж ярким. — Ты так удивляешься, как будто он и к тебе приходил.

— Приходил, — пробормотала Ана таким тоном, как будто ей было стыдно подтверждать глупые суеверия.

— Приходил?! — поперхнулся Одиссей. — И что он сделал, что сказал?

— Он улыбнулся и помахал рукой, — ледяным тоном ответила бывшая принцесса.

— Ух ты! — воскликнул Кизя, аж подскочив на стуле. — Значит, Радуня и вправду существует!

— А ты взяла и забыла о таком рассказать?! — поразился детектив.

— Откуда я знала, что это вообще связано с шеклом?! Я думала, это какая-то дурацкая голограмма в капсуле!

Одиссей поражённо уставился на девушку. Он вспомнил её возглас: «А ну выключись, наглый помощник!» и только теперь понял его истинное значение. Когда Ана была в мульти-ванной, к ней явился призрак.

— Он был весь такой размытый, прозрачный и смазанный, как старая голограмма, — сказала девушка, изо всех сил стараясь не засмущаться. — Я раздеваюсь, а он улыбается и машет!

Она вспыхнула.

— Я не особо опытная в человеческих делах типа умывания и хождения в туалет! Решила, это такой… виртуальный помощник!

Если бы Фокс был реальным двадцатитрёхлетним парнем, он бы сейчас загоготал, потому что это было реально умильно и смешно. Но всё-таки он был мудрым пятисотлетним человеком, хоть и попавшим в гормональную зависимость от молодого и полного энергии телёнка. Поэтому бывший принц стоически сдержался и даже не прыснул.

— Нет, — абсолютно спокойно ответил он, — это был не виртуальный помощник. К тебе приходил призрак Радужного Космонавта!

— Что за брееееед, — протянула Ана, переводя взгляд то на Кизю, то на Одиссея, то на скрытый карман его свитера, где, как она знала, лежит этот странный шекл. — Причём здесь призраки?!

Несмотря на изначальное сопротивление, девушке наконец-то стало по-настоящему интересно: что это за штуки, откуда они и для чего. Ещё бы, когда лично тебе машет космическое привидение.

— Но главный-то вопрос не в призраках, — Кизя покрутил выпученными глазами. — А в том, что зашифровано в коде шеклов.

— Что? — замер Фокс. — Существует код шеклов?!

— А вы не знали?! — поразился Кизя. — Вы думаете, почему на них вообще такой бум?!

Он уселся поудобнее, довольный, что обрушит на головы этих людей ещё одну глыбу сенсационных знаний. И обрушил.

— Когда нашли первые шеклы, они привлекли немного внимания, но всё же привлекли. Такие необычные штуковины, никто понятия не имеет, что это, откуда взялись и для чего нужны. А главное, почему каждая из них находится в совершенно неожиданном месте, на огромных расстояниях друг от друга. Вокруг фигурок появилось маленькое заинтересованное сообщество. Оно постепенно росло, потому что всё новые счастливчики находили шеклы на просторах галактики. Но настоящий взрыв произошёл девятнадцать лет назад, примерно когда шекловодом стал Корвин.

— Корвин? Кто это?

— Профессор археологики, старый и очень умный. Кажется, ваш сородич.

Кизя открыл визиограмму, и перед их столом появился благообразный пожилой человек с опрятной бородой клинышком, густыми усами и бровями, выразительным взглядом глубоко посаженных глаз, которые разделял решительный нос с высокой горбинкой. Взгляд был слегка нахмуренный и удивлённый, но отчасти снисходительный: что вам опять от меня надо, неучи, зачем отвлекаете?

Профессор был белоснежно-седовлас, будто убелён заслугами, и весьма старомодно одет: в экзо-комбинезон. Серьёзная экипировка, не самая удобная в быту, привычный атрибут покорителей планет ещё дополевой эпохи. Теперь у развитых цивилизаций это стало функцией роботов, а у самых передовых — межзвёздных нано-роёв. Но у систем победнее, которые сильно отставали в развитии от галактического авангарда (а таких было большинство), покорением негостеприимных планет занимались самолично этноиды, и они работали в опасных условиях как раз в подобных экзо-комбинезонах. В общем, странная одежда для премиального специалиста престижного университета.

— Корвин принёс в любительское увлечение академический профессионализм, — сказал Кизя, подняв указательный палец и явно повторяя расхожую умную фразу. Похоже, ходячий скафандр испытывал к профессору ученический пиетет в сочетании с типичным фанским панибратством. — Сначала Корвин использовал научные методы анализа, чтобы заметить то, о чём никто не подумал. Теперь это всем кажется очевидным, но тогда… Каждый шекл имеет четыре параметра, и три из них неустойчивые, разные у каждого шекла — а один устойчивый и всегда одинаковый.

— Форма, фактура и оттенок, — перечислил Одиссей, шевеля пальцами. — Они неуловимо меняются, как бы переливаются. А одинаковый… вес.