Страница 10 из 38
– Нехорошо, комрадос, – оборвал Свету Павлик, – бросать раненого товарища на дороге.
Лицо Дениса вмиг окаменело. Он смерил Иру ледяным взглядом, не сулящим ничего хорошего, а потом подошёл вплотную к Павлику и прошептал:
– Ловкий ход.
– Ты о чём? – усмехнулся Павлик.
– Ты знаешь, – процедил Денис.
– Знаю что?
Но Денис лишь стрельнул в него колючим взглядом и вернулся к своим. А Ире вдруг стало стыдно. Не перед Денисом, перед Витой. Как-то нехорошо получилось.
Наконец, разожгли костёр. В синеющее небо, разбавленное на горизонте багрянцем заката, взвились рыжие языки пламени. Ребята расселись двумя полукружьями, отряд напротив отряда. Толком ещё никто никого не знал, а напряжение уже чувствовалось между ними, словно негласная вражда вожатых передалась и им. Передалась и сплотила друг против друга. Они – и те, и эти – команда, они вместе. И только Ира ощущала себя будто на обочине, ни там, ни тут. Хронический отщепенец. Единоличница.
Нет, не поэтому, подумала Ира, просто она не могла вот так, по какому-то неведомому сговору ополчиться против Павлика и его отряда. И если уж совсем честно, то Павлик ей нравился гораздо больше, чем хмурый, недобрый и надменный Денис.
Одна из девочек первого отряда сплела Павлику пышный венок, который он тут же нацепил на голову, осыпав девчонку благодарностями. В венке он стал выглядеть ещё моложе и задорнее.
Из кустов со стороны лагеря раздался шум: треск ломающихся веток, шелест листьев, приглушённые голоса. Один – женский, второй – мужской. Павлик поднялся, вскинул руки, будто сдаётся, и объявил перемирие:
– Денис Олегович, может, зароем на время топор войны, а? Хотя я лично с удовольствием вообще о нём забыл бы.
До чего же он классный, улыбнулась Ира. Не всякий может вот так задвинуть свою гордость подальше и первым уступить, предложить мир. Она бы так точно не смогла. И Денис, наверняка, тоже. Он и сейчас насупленно промолчал. Бирюк.
Ира отвернулась от своих. Лучше смотреть на костёр, но, главное, не смотреть наискосок влево. Там он – паренек, который её облил. Интересно все же, как его зовут?
Ира кожей и всеми нервными окончаниями чувствовала его присутствие и то, что он изредка на неё поглядывал, отчего уши её несчастные полыхали огнём. Может, и не поглядывал. Может, просто так она ему в поле зрения попадалась. В общем-то, с чего ему на неё смотреть? Вон как вокруг него щебечут девочки из его отряда. Ира уловила: «Вадик, а вы сегодня что обследовали?». Обследовали? Они о чём? Непонятно. Зато она теперь знала – его зовут Вадик. Вадим. Редкое имя. У неё нет ни одного знакомого Вадима. Это даже хорошо. А то ассоциации могут всё испортить. Начинаешь невольно сравнивать…
– О! Мы с Серёгой, – ответил, смеясь, Вадим, – искали склад и библиотеку.
– И как? Нашли?
– А как же!
– А мы искали баню!
Денис, услышав их реплики, криво усмехнулся:
– Это ты так экскурсию по лагерю устроил? Вместо того, чтобы всё показать, рассказать, объяснить, ты заставил своих самим искать, где и что находится? – обратился со всей строгостью он к Павлику, но тот в ответ лишь лучезарно и обезоруживающе улыбнулся.
На поляну вышли двое: Римма Михайловна и незнакомый парень, огромный, как шкаф. Павлик, не замечая гостей, чуть наклонился вперёд, хлопнул ладонями по коленям и весело воскликнул:
– Ну что, комрадос, начнём знакомиться? Знаете игру «Снежный ком»? Нет? Ну сейчас узнаете. Я – Павел ибн Сергеевич Давыдов.
Он повернулся к смешливому мальчишке, сидящему слева от него:
– Ты, Макс, должен назвать меня, а потом себя. Следующий за тобой так же – сначала меня, потом тебя и лишь затем себя. И так по кругу. Кто собьётся, тот начинает заново, но… сперва отработает осечку песней или танцем. Кто что умеет. Не могу, не хочу, не буду – не принимаются! А чтоб по-честному и чтоб запомнили имена, делаем два таких круга.
– А нас возьмете в игру? – Римма Михайловна подошла к костру.
– Оу, – Павлик подскочил с чурбачка, на котором восседал в своём венке-короне, точно царь. – Я вам даже свое козырное место уступлю. Присаживайтесь, уважаемая Рим Михална.
Он и олимпийку с себя сдёрнул, для неё постелил. Сам пристроился рядом на корточках, как и тот здоровяк, что пришёл с ней вместе.
– Итак, Римма Михайловна, старший воспитатель, – громко сказала она.
– Аркадий. Поплавок, – прогремел басом здоровяк.
Поплавок? Ира решила, что это у него фамилия такая. Всякие же фамилии встречаются. Порой и похлеще безобидного поплавка.
– Римма Михална, Аркадий, Павел, – продолжил Павлик.
– Римма Михайловна, Аркадий, Павел, Максим, – подхватил смешливый паренёк.
Подопечные Павлика довольно шустро перечисляли имена, последним называя своё, – они успели познакомиться за день. Но дальше сидели уже ребята из второго отряда. И вот тут-то и началась потеха. Имена путали, переставляли местами, спотыкались и… «отрабатывали осечку», как выразился Павлик. Сначала сбился Сеня, вышел в круг и под дружный хохот сплясал вприсядку.
– Давай на бис! – крикнул парень из первого отряда. Сеня сложил ему фигу, но снова сбился, и ему всё-таки пришлось повторить танец. Зато заработал аплодисменты.
Остальные «промахнувшиеся» пели. Фальшиво, но очень смешно. Им помогал, подыгрывая на гитаре, паренёк из первого отряда.
Приближалась Ирина очередь, и ей до смерти хотелось сбежать отсюда. Вряд ли она без ошибки перечислит теперь уже тридцать с лишним человек, а петь или плясать здесь, перед всеми, она уж точно ни за что не сможет. Скорее умрёт.
Она снова и снова лихорадочно повторяла шёпотом цепочку имён, лишь бы запомнить и не сбиться, когда настанет её черед. К счастью, запомнила. Оттараторила без запинки, как заученный наизусть урок, лишь на Вадиме голос-предатель слегка дрогнул. Но в конце она забыла назвать себя и после вереницы Саш-Серёж-Свет-Наташ выкрикнула просто: «Я!».
Все так и покатились со смеху. Даже угрюмый Денис выдавил усмешку. Ира, умирая от смущения, добавила тихо:
– Ира.
К счастью, Павлик заявил, что это не ошибка, так что номеров с нее не потребовали. Все, кто сидел дальше, запинались на ком угодно, но Иру называли верно. Кроме Вадима. Когда подошла его очередь, он поменял местами Сашку с Сеней, пропел куплет из "Травы у дома", а во второй раз споткнулся именно на Ире. Дошёл до неё, на секунду замолк, а затем, глядя в упор и улыбаясь, произнёс: «Я!». Передразнил. Всем снова стало смешно, только Ира не знала, куда глаза деть. И уши эти чёртовы так и горели огнём под пристальным, насмешливым взглядом Вадима.
Когда второй круг знакомств завершился, Павлик еще какое-то время рассказывал разные забавные случаи из прошлых смен. Римма Михайловна порой поддакивала и смеялась, другие тоже хохотали на весь лес. Только Ира сидела в напряжении, следя периферийным зрением за Вадимом и слушая, как колотится собственное сердце.
Потом Римма Михайловна встала, объявив, что всё хорошо, но пора расходиться – скоро отбой.
– А прощальную песню?– шуточно возмутился Павлик.
– Ну если только прощальную, – улыбнулась Римма Михайловна и снова присела.
Павлик повернулся к пареньку с гитарой:
– Ну, Серёга, запевай!
– «Как здорово…»?
– Ты – маэстро, тебе решать.
И Серёга, тронув струны, запел, сначала несмело, но затем всё увереннее:
«Изгиб гитары жёлтой ты обнимаешь нежно,
Струна осколком эха пронзит тугую высь».
И тут уж подхватили все, даже Ира тихонечко подпевала:
«Качнётся купол неба, большой и звёздно-снежный…
Как здорово, что все мы здесь сегодня собрались!».
10
Стрелка часов подбиралась к двенадцати. Ещё пятнадцать минут и полночь. Планёрка затянулась. Вожатые и воспитатели отчитались о том, как прошёл день, посетовали кто на что, обсудили мероприятия на текущую неделю, а теперь откровенно позевывали. Только Денис сидел прямой и собранный, словно ему неведомы никакие человеческие слабости.