Страница 3 из 18
Хотя, термин «компания» к ним уже тогда не подходил. Это уже была скорее община: на лицо была иерархия и структура управления, каждый знал свои обязанности и приносил пользу в меру возможностей. Поскольку я особенными навыками не обладал, а воином себя не чувствовал, несмотря на период отчаянного цепляния за жизнь, попал в категорию рабочих – вскопать, перенести, построить и так далее. И я принял это с благодарностью и абсолютной уверенностью в справедливости происходящего. Я понимал, что сейчас наша задача – выжить и наладить жизнь. За место под солнцем буду бороться потом, когда снова понадобятся гуманитарии. К тому же обращались все друг с другом как с людьми, с уважением и чувством собственного достоинства.
Главным в Светлом был Александр Евгеньевич Коваль, бывший генеральный директор и чуть ли не самый молодой в стране владелец одной нехилой компании, которая работала почти во всех сферах экономики, стояла на переднем крае инноваций и даже спонсировала адептов фундаментальной науки.
Бизнес основал ещё его дед лет 40 назад после развала СССР, когда начался период первоначального накопления капитала. После смерти деда у руля компании встал отец Александра Евгеньевича и смог вывести бизнес на федеральный уровень, первая сотня Форбс уже была видна на горизонте. Уж на внуке-то природа должна была отдохнуть, но, как это не странно, он не превратился в среднестатистического представителя «золотой молодёжи». Богатством отца он пользовался, но по необходимости – деньги направо-налево не раскидывал, в употреблении наркотиков замечен не был, не гонял по городу на «гелике», не кутил с девушками «пониженной социальной ответственности». Не подумайте, затворником и ботаником он тоже не был: вёл весёлую и полную жизнь, но не забывал уделять львиную долю своего времени учёбе и работе в семейном бизнесе. Изучил деятельность компании с низов и в скором времени занял руководящую должность. Он оказался управленцем от Бога, при этом обладал завидным чутьём и редким балансом авантюризма и осторожности. Его отец, видя, что у сына получается даже лучше, чем у него, отошёл в сторону, заняв должность советника. И первая сотня Форбс таки покорилась семейству Коваль.
Выглядел Александр Евгеньевич соответствующе своей биографии. Практически киношная мужская красота и некая мягкость в чертах лица могли обмануть только в первые минуты общения или тогда, когда он сам того хотел. Внимательный взгляд зеленоватых глаз имел очень большую палитру оттенков: от детски наивного (я такого, правда, не видел, но мне рассказывали) до стального и прожигающего насквозь – так что желание спорить или хотя бы возражать забивалось в большой палец правой ноги. Он серьёзно увлекался фехтованием и плаванием, а потому был подтянут и крепко сложен, а за плавностью движений угадывались сила и готовность выхватить из ножен шпагу и вскрыть аорту посмевшему выйти против него наглецу. При этом острое чувство справедливости и понимание своей ответственности не позволяли ему этой шпагой махать направо и налево – только по делу и только до логического конца, то есть до «смерти» противника. Надеюсь, аллегории понятны.
Так вот, когда вся эта беда только начиналась, Александр Евгеньевич подумал, что на этот раз добром всё не кончится, и по внутренней системе связи своей организации кинул клич, позвал к себе всех желающих. Понятно, что непосредственно в городе сотрудников было хорошо, если процентов пять от общего количества, но тут уж ничего не попишешь. Как я уже говорил, он был отличным начальником и человеком с большой буквы «Ч», согласитесь, жутко редкое сочетание, поэтому его подчинённые потянулись по указанным координатам, захватывая с собой друзей и родственников и веря, во-первых, в чутьё своего босса, а, во-вторых, что если кто и сможет помочь им справиться с новой напастью, то это он. Далеко не все, конечно, решились сорваться с насиженных мест, верили, что «всё пройдёт, как с белых яблонь дым»… За глаза Александра Евгеньевича звали именно Боссом, с уважением и без признаков иронии, никаких пренебрежительных или оскорбительных погонял не было, что тоже о многом говорит.
Служба безопасности, которая и в «мирные» времена не сидела без дела, вскрыла свои арсеналы и превратилась из группы людей в чёрных костюмах и с пистолетами подмышкой в вооружённое до зубов подразделение. В месте сбора выстроилась колонна из бронированных армейских «Барсов» и пассажирского транспорта, в небе барражировали дроны, следящие за окрестностями и периодически водящие по сторонам стволами. Везде были видны парни в одинаковом камуфляже и в брониках, а некоторые даже в боевых костюмах, в каких только спецназ рассекает, мелькали и наземные роботы, шустро ползающие по периметру.
Всего из города выдвинулось несколько сотен человек, в числе которых был и сам Александр Евгеньевич, хотя он мог бы и на вертолёте долететь, но посчитал нужным ещё раз показать, что он не небожитель какой.
Никто из людей не посмел встать на пути у колонны, но вирус пушками не напугаешь – дошло до Светлого меньше четверти. Никого их тех, кто умер в пути, не бросили, довезли и похоронили по-человечески, благо на дороге нашлось пару рефрижераторов. Ну ладно, не совсем по-человечески – сожгли и каждого запечатали в отдельный сосуд, а их уже похоронили. Но никто против не был: новые традиции, обусловленные жизненной необходимостью, приживаются очень быстро. И дань уважения отдали умершим, и возможную заразу уничтожили, и живые меньше времени и сил потратили на погребение… А резиденция одного из самых богатых людей страны, в котором в прежние времена жило максимум пару десятков человек, обрела своё собственное кладбище, которое могло поспорить по количеству погребённых с большинством деревенских, пополняемых на протяжении десятков лет.
К моменту, когда люди перестали умирать, осталось меньше пятидесяти человек…
Правой рукой Александра Евгеньевича был майор Тимур Кяхиди. Про него подробной информации нет, что совсем неудивительно, у него подписок о неразглашении больше было, наверное, чем страниц в моей любимой книге. Служил в армии, участвовал в боевых действиях, во всяких там «принуждениях к миру» и «установлениях законного порядка», терроризировал террористов на просторах как минимум трёх континентов. Потом перешёл в одну из спецслужб, где тоже сделал много всего полезного для страны. Эпидемию встретил на достаточно серьёзной должности и, как и Александр Евгеньевич, правильно оценив ситуацию, собрал отряд из надёжных людей и обеспечил его всем необходимым. В силу специфики знакомств отряд представлял из себя сборную солянку из бойцов спецназа разных ведомств, просто военных и военных медиков, служащих полиции, МЧС. Вирус их тоже, само собой, не жалел, поэтому к исходу месяца Большой Смерти осталось двадцать человек. Двадцать смелых, уверенных в себе и товарищах, верящих своему лидеру, готовых на всё, вооружённых до зубов человек. Мощная сила.
Майор был суров, но справедлив, за спинами подчиненных не прятался, но действовал с пониманием своей ценности как командира. То есть был готов осознанно пожертвовать одним, чтобы сберечь десять, или собой, если не будет другого выхода. Он пользовался почти таким же уважением всей общины, как Коваль, но его ещё и побаивались. С хорошей такой, здоровой опаской к нему относились. Внешний вид тоже способствовал такому отношению – косая сажень в плечах, мощная мускулатура, не бодибилдерская, а рабочая, боевая, широкие скулы, вечная небритость, яркие голубые глаза… В общем, воплощённая брутальность.
Ну а левой рукой, если можно так выразиться, был Илья Глебович Чернявский. Глебыч для своих. Не местный, из Минска, был в командировке, когда всё началось, и выехать не смог. Как раз в аэропорт ехал, когда таксист умер, даже не успев прижаться к обочине, хорошо, что автоматика перехватила управление. Забрав чемодан, пошёл в аэропорт пешком, но заблудился – пришлось уйти с дороги, слишком опасно там было оставаться. Набрёл на дом в лесу, и жил там до января, но потом ушёл: и запасы кончились, и точило его изнутри жгучее желание добраться до дома. Хоть он и понимал, что вероятность этого равна примерно нулю, но сделать с собой ничего не мог.