Приют

Осторожно целуя её пальчики, он жалел об одном — что эта ночь не повторится. Что он так и не разгадал самую главную тайну — кто же она, заставлявшая светить солнце даже в полночную тьму?

— Кто ты, Лия? — он, склоняясь над ней, спросил, заглядывая в её бездонные глаза.

— Я? Богиня. — легко ответила она, улыбаясь в ожидании его реакции.

Он погладил её по щеке тылом ладони:

— Это я и так знаю, Лия. Ты моя богиня, ты моя жизнь, ты…

Она негромко рассмеялась, выскальзывая из кольца его рук и садясь на кровати:

— Ты не понял — я действительно богиня. Я Клинок. Я жизнь и смерть.

Он притянул её в свои объятья.

— Объяснишь?

Она нахмурилась, от чего комната, освещенная лишь огнем в камине, погрузилась в полную тьму:

— В народе, где я жила, было принято выбирать девочку — воплощение богини на земле. Руководствуясь своими какими-то принципами, они раз в десять-пятнадцать лет выбирали новую девочку, так только прежняя делала шаг в своем развитии — становилась девушкой. Таких девочек любили, баловали, носили на руках, учили танцам и различным премудростям богини… Им молились и просили о помощи, ими восхищались и безжалостно возвращали в семьи, когда те уже не могли быть сосудом для богини… Однажды так выбрали и меня. Я росла в нежности и заботе, в уважении и почитании. Выполняла все необходимые ритуалы и…

Анж не удержался:

— Прости, я что-то слышал о подобном… Но это же далеко на востоке… Вроде бы.

Лия рассмеялась:

— Да, у вас на востоке, у нас… Я начала свою жизнь где-то под вашим Парижем. Помнишь историю? Гунны, монголы, персы… Тут вашей европейской культуры не осталось, восток захватил все, и я не сказала бы, что это плохо, Анж.

— Прости, что перебил. Рассказывай дальше.

— Я росла. Мне исполнилось шестнадцать… Двадцать… Сорок лет, но оставалась по-прежнему девочкой — маленькой, лет десяти на взгляд человека… Я не знаю, что не понравилось монахам, я не знаю, что думали священники, отвечавшие за меня… Однажды на церемонии освещения пашни меня чуть не затоптали обезумевшие буйволы. Потом я чуть не утонула в реке — меня вытащил крестьянин, присутствующий на празднике. Потом… Я помню лишь горечь на языке, когда выпила привычный чай… Очнулась я уже на руках Грея, который спас меня и тот мир от разрушения. Я же не только мир и жизнь. Я война и хаос, смерть и разрушение. Когда меня отравили, богиня обиделась, и во мне проснулась смерть. Я не знаю, сколько лет я была войной, я знаю лишь одно — Грей спас меня от меня самой. Спас и вернул в мир, где я родилась. Я оказалась одной из волшебного народа, потому и не взрослела, потому и была так долго ребенком. После того, как я была разрушением, я резко повзрослела, а еще… Я пошла за ним — на родине хорошо, но рядом с единственным другом лучше. Вот так, Анж. Напугала?

— Нет, — прислушиваясь к своим ощущениям, честно сказал Анж. — Страшно, что с тобой так поступили, ты не виновата в случившемся.

Она поцеловала его в щеку:

— Спасибо, Анж. Как же хорошо, что я все же встретила тебя. На краткий миг, но мы обязательно встретимся потом — я знаю, колесо перерождений существует, в другом месте, в другом мире мы будем вместе. И будем уже счастливы…

Он зарылся лицом в её волосы, пахнувшие летом и солнцем:

— Я тебя люблю, Лия.

Она грустно улыбнулась:

— Мы будем вместе, но потом. А сейчас… Мне надо идти — готовиться к… — Она прикусила губу, забыв на мгновение, какой из Кайлов перед ней.

— К ритуалу… — спокойно сказал Анж. — Я знаю, Грей мне выдал инструкции. Я тоже буду там.

— Что?! — Лия резко встала, вырываясь из его рук. — Ты не будешь там!

— Буду, — твердо сказал Анж.

— Я сказала — не будешшшшшь!!! — последнее слово она почти прошипела.

Он мягко повторил:

— Лия, это мой выбор. Я буду там.

— Не будешшшшшь!!! — Её язык раздвоился, а волосы из рыжих превратились в белую паклю.

— Лия, — Анж встал, но не успел ничего сказать — она оборвала его:

— Я не буду приносить тебя в шшшшшшшертву!!! — кожа её полыхнула на миг синевой, а вокруг шеи блеснуло ожерелье из мелких черепов.

Уже понимая, что она превращается, Лия выскочила прочь, в коридор — на поиски Грея.

Анж слышал, как в коридоре что-то стукнуло, что-то разбилось, что-то сказал Грей… Анж рванул за Лией, с трудом натягивая на себя джинсы, но в коридоре уже было пусто. А в комнаты Грея его не пустили…

Лия бесновалась, от чего вся комната вспыхивала алым пламенем:

— Почему, Грей?! Почему?! Ответь!!!

Он поймал её и прижал к себе, заставляя вновь вспоминать, что она жизнь и свет:

— Лия, тихо, пожалуйста, тихо… Не надо ускорять разрушение… Ну же, вспоминай, рыжие волосы, зеленые глаза, ну же, маленькая моя…

Она всхлипнула:

— Греееей, не надо брать Анжа на ритуал… Не надо, пожалуйста.

— Прости, он сам пришел, я не смог отказать… Понимаешь?

— Грей, я же не смогу…

Он взял её лицо в свои ладони и поднял вверх:

— Тогда откажись от ритуала. Откажись, и будешь счастлива с Анжем. Я справлюсь. Я освобождаю тебя от твоей клятвы…

Зря он это сказал — опять рыжий цвет волос сменила седина, опять Лия зарычала ему в лицо:

— Не дождешшшшшшшься! — и тут же обмякла в его руках, становясь самой собой, — Грей, нельзя так играть… Ты должен был принести меня в жертву, когда я еще была в силе. Когда я еще была полна молитвами и чаяниями людей, тогда хватило бы только моих сил, чтобы спасти мир.

— Я…

— Я помню, ты тогда не смог, не верил, что мир все же погибнет…

Он обнял её сильнее:

— Прости, но ни тогда, ни сейчас… Я не уверен, что смогу, что справлюсь… Откажись от ритуала, прошу… Пусть не ради Анжа, ради меня.

— Ради тебя я и иду на ритуал, Кайл. Только ради тебя. Ты не выдержишь столько крови. А я… Я могу. Я принесу жертвы. А ты остановишь меня — так у тебя будет шанс сохранить разум.

Он скривился:

— Если я убью тебя — нужен ли мне будет разум?

Она жестко сказала, глядя ему в лицо:

— Поверь — разум тебе будет нужен. Хотя бы ради Эйч. Ты играл мной и Анжем, я тоже… Играла тобой.

Грей нахмурился:

— Не смей играть Эйч. Пожалуйста.

— Поздно, тебе придется сделать все, чтобы сохранить свой разум, Грей. Иначе… Ты сильно пожалеешь, я тоже умею быть жесткой.

Эйч отбросила в сторону цепочку — такой ценой она ей была не нужна. Оглянулась на тихо работающий ноутбук, но промолчала — остановить Грея Крис все равно не мог бы.

Она, зевая, пошла в душ в надежде проснуться. Дверь закрывать не стала, чтобы можно было услышать Криса, вдруг он захочет поболтать. Включила прохладную воду, чтобы попытаться привести мысли в порядок — в голове до сих пор царил страшный сумбур.

…Черт бы побрал Грея с его целесообразностью…

Крис в комнате ожил, привычно хмыкая. Эйч, бросая в корзину для грязного белья свою футболку, в которой спала, проигнорировала его — если хочет что-то сказать, то пусть говорит, а не бессмысленно хмыкает.

— Эйч, чуть правее, пожалуйста, — бархатисто сказал ноутбук.

— Вот еще, — буркнула Эйч.

Она захлопнула дверь ванной комнаты. Крис чуть погромче сказал:

— Вот так даже лучше.

Эйч приоткрыла дверь, высовывая только голову:

— Маньяк чертов, ты вообще можешь думать о чем-то другом, а?

Крис спокойно заметил:

— Ты не учитывала отражение в зеркале. Я решил, что напоминать тебе законы преломления света бессмысленно…

— Крис, прекрати, а? Я пойду мыться, а ты попытайся занять свои могучие мозги чем-то чуть более отвлеченным от меня, чем законы преломления света.

Крис покладисто согласился:

— Хорошо. Тогда тебе вопрос — пока моешься, может, найдешь на него ответ.

Она со стоном выдохнула:

— Что еще, а?

— Тау Кита… Маркировка на роботах — это ЧТО или ГДЕ?

— Прости…?! — не поняла его Эйч.

— Иди мыться, — хмыкнул Крис. — У нас будет тяжелый денек.