Карахан

Вдох.

Выдох.

Снова вдох.

Отделившись от стены, Дима вышел на середину узкой полосы асфальта. Странно, но на него никто не обратил внимания — да и потом здесь, в спальном районе, в разгар дня движение было минимальным, лишь изредка проносились длинные, запряженные четверкой лошадей фургоны, да мелькали одинокие велосипедисты. Пешеходов и того было меньше, будний день, все работают, кому в дневную смену; либо же спят дома, кому в ночную. Еще одно преимущество планирования караханской столицы — не то, что у нас, где машины постоянно ездят везде, где им вздумается.

Одним быстрым, натренированным движением (репетировал дома, перед зеркалом) Дима стянул со спины «Спартанца» и нацелил острие копья на широкую спину Кано. Одно усилие — и все закончится. Но третьекурсник почему-то медлил, оттягивая момент. И внезапно Кано, уловив чей-то взгляд сзади, обернулся через плечо.

На доли секунды взгляды убийцы и жертвы встретились. На добродушном, всегда веселом лице Кано начало медленно появляться выражение изумления. И Дима понял, что дальше ждать нельзя. Сжав зубы, он дал своему боевому артефакту мысленную команду.

Прозрачный камень, установленный внутри треугольника, засветился зловещим кровавым светом — ирония судьбы, учитывая, какие последствия будет иметь это действие. Копье слегка, едва ощутимо, дернулось в руках Сталкера, посылая смертоносный импульс. Глаза Кано расширились. Каким-то образом, в последние мгновения, он вдруг понял, что сейчас произойдет. Возможно, он даже подсознательно ожидал этого — ведь даже тот, кто всегда остается безнаказанным, в глубине души знает, что заслуженная кара, так или иначе, настигнет его в какой-то момент. Но сделать что-нибудь для своего спасения весельчак-юморист не успел. Раздался сухой, электрический треск, и ярко сверкнула молния, когда ее заряд ударил в точно намеченное убийцей место.

До этого Дима применял дальнобойную способность артефакта только в тренировочном симуляторе, поэтому понятия не имел, что будет, когда использовать ее на живом человеке. Эффект оказался тошнотворно ошеломительным.

За несколько секунд тело Кано, приняв на себя заряд в несколько сот тысяч вольт, вспыхнуло и погасло, как зажженная спичка. Одежда повисла рваными, дымящимися лохмотьями, кожа покрылась отвратительными лиловыми пятнами, среди которых черными линиями проступила каждая вена. Внутри каждый орган словно превратился в котел, полный адской, невероятной боли, некоторые скрутились в узел или вовсе рассыпались, не выдержав чудовищного напряжения. Что касается сердца, то оно практически мгновенно разорвалось на куски, избавив нечестивого хозяина от заслуженных им мучений медленно смерти. Какие-то доли секунды мертвое тело Кано — жутко обезображенное, с сочащейся изо рта кровью — еще находилось в вертикальном положении, потом просто рухнуло на асфальт, издавая вокруг себя запах паленой плоти.

Мух, которого молния не задела, но который находился рядом и видел все это непосредственно возле себя, впал в ступор. Некоторое время он просто стоял, тупо глядя сверху вниз на тело друга, и не понимая, что собственно произошло. Потом вдруг тряхнул головой, выдал изумленную матерную тираду, и склонился над трупом Кано, даже протянул руку, чтобы коснуться его, но тут же отдернул, вместо этого зажав нос и рот, душа в себе рвущуюся наружу волны блевотины от запаха. Трясущимися руками Дима опустил копье, и попытался повесить его опять себе за спину. Получилось лишь с третьей попытки. Со своего расстояния запаха трупа он не чувствовал, но зрелище обезображенного тела поселило в его собственном теле сильную слабость, во рту было сухо, как в пустыне, низ живота сводило мучительной судорогой, ноги едва держали. В это время Мух пришел в себя, поднял голову, и узрел фигуру убийцы, рассматривающего дело своих рук.

— Ах ты, тварь! — взревел грузчик, и, не думая, кинулся на студента.

Неизвестно, на что надеялся Мух — то ли на то, что успеет добежать до Димы, пока тот не опомнился, то ли на свои давно позабытые бойцовые навыки (когда-то грузчик всерьез занимался караханским хайдо, аналогом нашего отечественного кикбоксинга) — непонятно. Но он не учел, что рефлексы будущего боевого мага были страшной машиной против тех, кто вздумал бы ему угрожать. Несмотря на то, что Дима не был готов ни к схватке, ни даже просто к осознанному решению что-нибудь сделать — настолько сильным было шоковое состояние — он, не думая, активировал спрятанный на груди слот. В три прыжка Мух преодолел метров пять до фигуры в серой одежде, как вдруг вспышка яркого света ударила по его глазам, выжигая белки, деформируя зрачки, и вместо яркого солнечного света даря вечную темноту. Споткнувшись и замахав руками, грузчик полетел на асфальт, а когда упал, выдал в пространство душераздирающий вопль во всю силу легких, и схватился за лицо, корчась от раздирающей его боли. Но этот вопль вывел Диму из его шокового состояния, заставив мозг снова заработать, как раньше. Он вдруг осознал, что только что сделал, и это осознание заставило его подобраться, собрав в кулак все свое хладнокровие и выдержку.

Ему даже не надо было подходить к Кано, чтобы убедиться, что тот мертв — студент знал это наверняка. Как его и предупреждали, дальнобойная способность «Спартанца», применимая в полную силу, со стопроцентной вероятностью убьет любого, если сконцентрировать весь заряд на одном человеке. Так и случилось. В последний раз посмотрев на груду мяса и костей, ткани и волос — то, что еще пять минут назад было человеком по имени Кано — Дима сунул руки в карманы, и ушел с улицы, растворившись в подворотнях и узких переулках спального района. Он не помнил, как добрался до своего дома, двигаясь, словно на автомате, только еще долго жуткий вопль Муха преследовал его, отдаваясь в ушах — пока он не вошел в свою квартиру, и без сил не повалился на ковер в гостиной. Он потер ладони, машинально отметив, что они холодны, как лед, и, кое-как переставляя ноги, отправился в ванну, где, скинув одежду и оружие, встал под горячие струи душа. Но едва Дима закрыл глаза, как тут же его воображение услужливо показало ему отчетливую картинку пораженного молнией трупа. Изогнувшись дугой, третьекурсник исторгнул из своего организма прямо на дно ванны мерзкую блевотину — а когда закончил, то почувствовал несильное, но облегчение. Спрятав оружие и одежду, он еще долго неподвижно лежал на кровати, глядя в потолок.

Теперь, независимо от того, что произойдет дальше, Дима мог с чистой душой сказать, что сделал все, что мог, и четко по инструкции. О том, что отныне на душе у него будет тяжкий грех преступления, студент даже не думал — ни тогда, когда собственными руками убил Ванду, ни сейчас.

23

— Товарищи!

Этот возглас заставил Диму поднять голову — до этого он просто молча сидел, и пялился на носки собственных ботинок. Собрание на заводе происходило на складе — это было единственное место, которое могло вместить в себя большое количество людей. Непривычно серьезные, люди стояли между поддонами с товаром, возле грузовых каров, неловко толкались и оглядывались, шикая друг на друга. Все смотрели наверх, туда, где обычно стоял манипуляторщик — сейчас там находился худощавый седовласый мужчина с грустным лицом, директор завода. Рядом с ним, на табурете, стояла фотография Кано с аккуратной черной полоской в правом нижнем углу.

— Два дня назад мы потеряли хорошего человека, нашего сотрудника, — голос директора эхом раздавался в полупустом складе. На улице ждали своего часа машины, чтобы забрать товар, в цехах ждали поддоны с товаром, чтобы отправиться к машинам на погрузку, но рабочий день еще не начался — была минута скорби. — Еще недавно он стоял здесь, на этом самом месте, работал, не покладая рук, вел наше предприятие к процветанию и стабильности, честно и ответственно выполнял свои обязанности — а сегодня его больше нет. Товарищи! Я знаю, что все вы хорошо знали покойного. Он поддерживал отношения практически со всем персоналом нашего завода, он общался с рабочими из цехов, дружил с охраной, даже несколько раз посещал мой кабинет с креативными предложениями о том, как скрасить наш рабочий досуг. Он был душой компании, организовывал для нас всех праздники, всегда был весел, шутил, поддерживал настроение и силу коллективного духа. Но силы высшие забрали его, в райские угодья, небо позвало его — видимо, там, в раю, тоже нужен был тот, кто мог бы поднимать всем настроение. Товарищи! Мы не забудем время, проведенное с Кано! Он всегда останется в наших сердцах и в наших воспоминаниях. И я прошу вас — товарищи, не будьте равнодушными! Пусть каждый, кто знает молитву, помолится за бессмертную душу усопшего — и сделает это, не откладывая, прямо сейчас, в минуту тишины, которой я предлагаю почтить память покойного.