Трава зелёная

Пользуясь своим ростом и физической силой, пробираюсь сквозь толпу поближе к виновнику зрелища. В своё время мне довелось видеть сутенёров, выставляющих на продажу проституток, но здесь другое. Вот и захотелось посмотреть, как происходит торговля людьми? М-да, в моё время этого «сутенёра» назвали бы бомжом. Борода всклоченная, сальная, под глазами мешки, рот щербатый, одет в видавшие виды тулуп и малахай. А у его холопа и того нет. Тщедушное тело прикрывает куцый армяк да потёртый войлочный колпак. Что удивило, так это выбритое лицо крепостного. Правда, щёки впалые, словно голодал сильно. Стоит, дрожит. Замёрз походу…

— Как тебя зовут? — спрашиваю на немецком языке. Вроде шведы на нём разговаривают.

— Густаф, — тут же встрепенулся мужичок, услышав знакомую речь. — Господин, если вы верите в Бога нашего Иисуса Христа, и вам знакомо чувство сострадания, то выкупите меня у этого сумасшедшего варвара, а я отслужу…

— О, ещё один немец объявился! — отреагировала толпа на наш диалог. Кто-то обернулся к стоявшему за моей спиной Прохору, чтобы узнать, кто я такой.

— Откуда ты и что умеешь? — не обращая внимания на толпу, я принялся расспрашивать Густафа. Мужичка было жалко, но хотелось узнать о нём побольше.

Он принялся сбивчиво рассказывать о себе. Понимал я его с трудом. Всё-таки разница в языке была большой. Приходилось применять не только немецкий, но и русский, французский, английский… С горем пополам удалось разобраться в его истории. Оказывается, Швеция и Турция поддерживают союз между собой, естественно против России. Нередко шведское правительство отправляет в Стамбул своих офицеров. Типа инструкторы. Как раз при таком инструкторе и состоял денщиком Густаф. Один раз тому захотелось поплавать по морю на кораблике. Однако подлые пираты (казаки) напали на их судно ночью. Офицер, защищаясь, погиб, а он попал в плен… Сам Густаф был простым ремесленником, но угодил под рекрутский набор. А денщиком стал потому, что умел хорошо брить лицо, чинить платье и сапоги. Да и по профессии он являлся сапожником. Услышав эту новость, я обратился к Куприяну, который пялился на нас тупыми глазами и всё порывался что-то вякнуть:

— Сколько ты хочешь за него?

— Пять рублёф! — нагло заявил любитель зелёного змия.

— Чего?! — тут же возмутился я. — Это за что же ты просишь такие деньжища?

— Так ведь — иноземец! — заявляет важно.

— Да хоть инопланетянин! За что платить-то?

— Э-э… — завис Куприян. — А кто такой — иплотянин?

— Не иплотянин, деревня, а ино-плане-тянин! — раздельно произношу слово. — Хочешь знать, кто это такой?

— Ага, — лыбится щербато.

— А ты в курсе, что информация денег стоит? Заплати мне, и я расскажу про инопланетян столько, что книжки можно будет писать.

— Э-э… — снова завис Куприян. — Я не дьяк, чтобы письменами заниматься! — типа отмазался.

— Конечно, не дьяк! Ты — душегуб! До чего довёл своего холопа… Худой, больной и ничего не умеет, — откровенно издеваюсь я.

— Чё это — не умеет? Умеет! Он в дому чисто прибирает…

— Для наведения чистоты в доме я и бабу могу найти. А немец не сегодня-завтра помрёт. И что, мне потом отвечать за это? Нее, я лучше пойду к его высокоблагородию Николаю Яковлевичу Бахметьеву и по старой дружбе шепну ему о неком Куприяне Горбоносе, который христианскую душу голодом уморить хочет. Тогда посмотрим, как ты запоёшь! — решаю запугать любителя лёгких денег.

— Барин, не губи! — мужичок вдруг рухнул на колени и сдёрнул с себя шапку. — Два рубля я отдал за эту немецкую рожу… Мне бы своё вернуть!

— Два рубля, говоришь? — хмыкаю я, а сам удивляюсь: не ожидал подобной реакции. Неужели имя воеводы так подействовало?

— Ага! — трясёт головой. — И четыре алтына, чтобы пошлину заплатить.

«Вот же жук! — невольно восхищаюсь. — Сам трясётся от страха, но свой интерес блюдёт. А крепостного надо брать. Слуга, который обязан тебе лично, служить станет не за страх, а за совесть. К тому же местных не любит, значит, подкупить не смогут. Особенно если появится дополнительный стимул. А я такой предоставлю. Коли он действительно хороший сапожник, то от своего дела точно не откажется. Поставим здешнюю моду раком! Да и вообще, через него с заграницей можно списаться. Всяко знакомые в Швеции остались…»

ГЛАВА 17

БУМАЖНАЯ ВОЛОКИТА

Давно замечено, что бездумно высказанные вслух желания имеют свойство сбываться. А почему? А потому, что мысль материальна. Тем более хозяин, который шутейно выпустил её на волю, быстро забыл о своей подопечной. А раз она ментально к нему уже не привязана, то начинает действовать согласно запущенной программе. Вот сказал я утром в шутку, что пойду к вдовой соседке, Дарье Михайловне, и, пожалуйста, пошёл… А куда деваться? У меня появился слуга, но в доме Белкиных для него нет места.

Селить Густафа с собой в одну комнату я категорически не хочу, а определять в сарай, как посоветовал Иван Данилович, опасаюсь. Швед и так в последнее время жил не в лучших условиях, из-за чего отощал и приобрёл болезненный вид, а тут и вовсе может застудиться. Антибиотиков в этом времени — нет, противовирусных препаратов — нет, даже элементарного аспирина — нет! И чем его лечить, в случае чего? Отварами трав? Вариант, конечно. Но где этим заниматься? Снова в сарае? Потому, что в доме он на хрен не нужен. Там, где заболевает один, очень быстро начинают болеть остальные. Знаю по своему времени. К тому же в доме тесно, да ещё полно детей. Они первыми попадут в зону риска.

Двор Дарьи Михайловны Рябушкиной занимал примерно соток восемь-десять. То есть был в раза три поменьше, чем у Белкиных. Зато сам мещанский дом по размерам не уступал дворянскому. Да и вообще, складывалось ощущение, что строились они по стандартному проекту одной и той же фирмой. Кстати, я не заметил в Боровске каменных домов, если не считать церквей. Но и церкви далеко не все были из камня. Даже воеводская канцелярия располагалась в деревянном здании, чем-то напоминавшим мутировавший блокгауз. То ли административное здание, то ли фортификационное сооружение…

После посещения рынка пришлось наведываться к воеводе, чтобы оформить моего слугу официально, а то был, не пойми кто. Куприян Горбонос подобной «глупостью» не соизволил озаботиться, у него даже отсутствовала купчая на Густафа. Именно поэтому он испугался моей угрозы. Влепили бы штраф за сокрытие информации, или ещё чего хуже… Тут за сбором налогов следят строго и виновных не прощают, особенно простолюдинов. Мне за оформление бумаг тоже пришлось заплатить копеечку. А ещё его высокоблагородие Николай Яковлевич Бахметьев посоветовал прикупить собственный дом, типа, зачем ютиться у Белкиных? Мысль, конечно, хорошая. Я сам об этом думал. Но…

Во-первых: дешёвые дома продавались только на том берегу Протвы, то есть в районе Пафнутьевского монастыря. Цены на недвижимость в центре Боровска меня совершенно не устраивали. Во-вторых: свой дом, значит, своё хозяйство. Сейчас я находился на всём готовеньком, а там? Себя обеспечь, слугу обеспечь… Конечно, в новом доме можно было бы поселить только Густафа, а самому продолжать жить, где жил. Но слуга мне нужен под рукой, а не у чёрта на куличках. Самый ближний дом, который подходил по цене, находился в трёх верстах от дома Белкиных. Учитывая здешний ландшафт и качество дорог, это как минимум час ходьбы. Я, конечно, за активную жизнь, но всему есть предел! А если надо что-то срочное? Быстро фиг свяжешься, телефонов нет. Общественный транспорт тоже отсутствует. Постоянно выпрашивать Емельяна с возком ни к чему хорошему не приведёт.

Достаточно представить моё время… Подходит сотрудник офиса к шефу и говорит: «Иван Иванович, дай ключи от своей тачки, мне нужно по делам прошвырнуться…» Ага, даст. Догонит, и ещё добавит. Между прочим, Мария Васильевна не одобрила мой подарок Прохору. Напрямую ничего говорить не стала, но ревнивые нотки прозвучали. Всё правильно, она — хозяйка. И лишь в её власти одаривать или наказывать. Вот так вот!