Трава зелёная

— Тогда не прощаюсь, — дарю собравшимся людям улыбку, и направляюсь в свою комнату.

Для чего мне понадобилось это переодевание? Хотя бы для того, чтобы привести в порядок мысли. Слишком внезапно всё произошло…

Снова копаюсь в своих дорожных сумках и думаю, чего бы надеть? Пока думаю, неожиданно натыкаюсь на парики. Оказывается, у меня кроме сценического парика, есть ещё два. Но если тот пышный, то эти более скоромные. Обдумав ситуацию, решаю для выхода в «свет» надеть пышный белый парик. Под него беру нежно-голубую рубашку с кружевным жабо. Рубашка пошита из шёлка и смотрится очень симпатично. Хотя в своей прежней жизни я бы точно её не надел. В таких ходят только педики, или гламурные поп-звёзды. Что, впрочем, одно и то же. Потом настала очередь костюмов. Их у меня оказалось три, не считая сценического: зелёный, чёрный и песочный. И тут моя душа пошла в разрыв, как у той женщины — не знаю, что надеть? Начал анализировать…

Сценический костюм напоминал мне криминальные фильмы из 90-ых годов XX века. То есть был малиновым, как пиджаки у братков. Решил не позориться. Снял… Стало полегче. Но всё равно, какой из трёх лучше? Прислушался к внутренним ощущениям. Внутри полная тоска. Что же, так тому и быть. Надел камзол и кафтан зелёного цвета. Скрашивали эту тоску золотистые кантики, идущие по обшлагам, лацканам и бортам одежды. Кюлоты, именно так называются короткие штанишки, решил подобрать по цвету. По цвету подходили тёмно-жёлтые с блестящим отливом. Гольфы… А вернее — чулки, снова напомнили мне о мужчинах нетрадиционной ориентации. Кроме белых я нашёл светло-синие, малиновые и розовые. Принял решение капитулировать, облачился в белые. Башмаки надел сценические — чёрные, украшенные золотистой бляшкой. А те две пары, которые лежали в дорожных сумках мне не лезли, маловаты. Придётся продать.

Завершив дела с одеждой, обратил свой взор на украшения. Раз я дворянин, то нужно нацепить что-нибудь из благородных металлов. В шкатулке нашлась золотая брошь в виде круглого цветка с синим камнем посередине и два перстня: золотой и серебряный. Брошь нацепил на лацкан кафтана. Серебряный перстень забраковал — не в тему. Золотой надел на мизинец левой руки. На другие пальцы он не лез. М-да, мелковатым оказался мой предшественник: ножки маленькие, пальцы тонкие. Не иначе — музыкант. Не то, что я. Бабушка пыталась водить меня в музыкальную школу, но педагогам удалось уговорить её, не мучить ребёнка. За что я им очень благодарен. Несмотря на то, что нот всего семь, они мне напоминают китайцев… Все на одно лицо и говорят непонятно.

«Как плохо, что нет комода, а ещё лучше: комода и шкафа-купе. Сейчас бы не пришлось вытаскивать из баулов все вещи. Тем более тусклый свет от лучины заставляет постоянно напрягать зрение. Сука! Сюда хотя бы керосиновую лампу… Точно! Вот что мне нужно! Интересно, их уже делают? Надо будет узнать. А это, что такое?.. — убирая вещи обратно в сумки, натыкаюсь на какую-то палку. — Трость? Действительно, трость. Симпатичная… А возьму её тоже! Выйду, как король из мультфильма „Чудесное путешествие Нильса с дикими гусями“. А ещё тут есть две треугольные шляпы… Нет, не буду надевать, а то перебор выйдет. Всё-таки дома, а не на улице, — перед выходом в люди бегло оцениваю себя в маленькое зеркальце, доставшееся мне от прежнего хозяина этих шмоток… — Ну, что, вперёд Россия!»

— Господа, надеюсь, я не заставил себя долго ждать? — спрашиваю, выйдя в общую залу. Гости снова пялятся на меня, как на диковинку. Всё правильно, народ по сравнению со мной, словно работяги перед поп-звездой, да и париков ни у кого нет. Зато двое из пятерых имеют шикарные бороды.

— Что вы, что вы, Леонид Иванович, — улыбается Белкина, всплёскивая руками, — стоит ли волноваться о такой малости? Проходите к столу…

Сама она сидит по правую руку от мужа и меня сажает рядом с собою. Только я занял место, как Иван Данилович принялся объявлять гостей… «О! Ещё один батюшка нарисовался на мою голову», — мне представили настоятеля Пафнутьевского монастыря архимандрита Дорофея. Потом шёл воевода Боровского уезда: его высокоблагородие секунд-майор Николай Яковлевич Бахметьев. Затем комендант Боровска: его благородие прапорщик Семён Алексеевич Челищев, бурмистр: его благородие Рудаков Михаил Лукич и избранный целовальник: купец Иван Кошкин. Все эти должности мне ни о чём не говорили. Чем они занимаются, я мог только догадываться.

Как только мы познакомились, Мария Васильевна предложила отведать вишнёвую наливку её собственного изготовления. Согласились все, кроме архимандрита Дорофея. Благообразный старичок вежливо отказался, несмотря на то, что первый тост был провозглашён за здоровье её императорского величества Елизаветы Петровны. «Смотри-ка ты, у старичка характер, — подумал я перед тем, как отправить наливку в рот. — А, может, совсем не пьёт? Всё-таки сан…»

Второй тост посвятили хозяевам дома. Правда, сама Мария Васильевна не пила, ссылаясь на лёгкое недомогание. Я же принялся оценивать стол. В принципе еда незамысловатая. Суп, каша, курник, пшеничный каравай, яички, жареная рыба. Салатов нет вообще. Зато лук и чеснок в избытке. Как я понял, две этих овощных культуры рода луковых выращивают в Боровском уезде в больших количествах. Замена экзотическим специям и пряностям, которые стоят очень не дёшево. Импортозамещение, однако! Так же в отдельных тарелках лежат мочёные яблоки и квашеная капуста. Как только чувство голода отступило на второй план, гости начинают задавать мне вопросы.

— Скажите, Леонид Иванович, а какие блюда сейчас популярны во Франции? — решил развести политесы Николай Яковлевич Бахметьев, воевода Боровского уезда.

— Хм… — с умным видом делаю короткую паузу. — Во Франции сейчас популярны салаты, носящие название «Цезарь», «Оливье» и «Крабовый»…

Что такое «салат», гости не знали. Пришлось провести ликбез по кулинарии. Заодно рассказать о майонезе, о крабовых палочках, о кукурузе и о многом другом. Про картошку люди слышали, но слухи эти хорошими не назовёшь. Пришлось объяснять, что любой новый продукт требует вдумчивого обращения. Даже яблоко, сорванное с дерева, желательно вначале помыть. Вдруг на нём птичка потопталась грязными лапками, или вовсе измарала своим помётом. Короче, расписал картошку так, что у самого слюни потекли.

А потом я узнал, что люди ничего не слышали про подсолнух. Блин, а это ведь не только семечки! Тут тебе и подсолнечное масло, и халва, и ингредиент для мазей, мыловарения, красок… Если оливки в России не растут, то подсолнечник — пожалуйста! Правда, озвучивать пришедшие в голову мысли не стал. На этом можно сделать деньги, поэтому лучше попридержать информацию. Зато нужно обязательно списаться с европейскими садовниками. Пусть пришлют кое-какие семена. Не самому же туда мотаться? Вдруг столкнусь с тем, кто знает реального Лионеля Фишера…

— Леонид Иванович, а, правда, что вам посчастливилось присутствовать на коронации её императорского величества Елизаветы Петровны? — спросил отец Дорофей.

«Мля, и что отвечать? — бьётся в голове. — И почему батюшка решил, что я был на коронации? Вроде Белкиным ничего похожего не говорил. Или говорил?»

— Вы же приехали с его превосходительством Михаилом Илларионовичем Воронцовым в Москву прямо из Санкт-Петербурга? — следует продолжение вопроса.

— Совершенно верно, — серьёзно киваю, а сам пытаюсь сообразить, что говорить дальше? Названную фамилию я уже слышал. Значит, этот Воронцов и меня подогнал Белкину, а не только жену. Выходит, я был на коронации?.. Скорее нужно надевать на лицо маску восхищения… — Русская коронация — это удивительное зрелище! Пышно, ярко, впечатляюще! А народу столько, что улицы становятся похожи на красочный муравейник. Жаль, что я видел всё издалека. Рядом с её императорским величеством Елизаветой Петровной находилось слишком много благородных семей из русских аристократических родов. Куда мне, скромному французскому дворянину…

— О! Леонид Иванович, не нужно ложной скромности, — в разговор вступил комендант Боровска, Семён Алексеевич Челищев. — Нам Иван Данилович рассказал, что ваш батюшка прислуживал самому французскому королю…