Трава зелёная

— Занюхай! Занюхай, говорю…

Мужичка отпустило. Даже лицо порозовело. У-у, глазки осоловели. Значит, пора. Велю показать, какой зуб болит? Потом ищу глазами приспособу, чтобы засунуть её между зубов. А то сожмёт челюсти и хрен, что сделаешь. Ещё зубы себе покрошит. Нашёл подходящий сучок, велел плотно сжать его зубами. Емеле же приказал зафиксировать товарищу голову и не отпускать. Сам тем временем примеряюсь клещами к больному зубу. Заодно говорю Прохору, чтобы закрыл глаза, а то их вид меня сильно смущает. С горем пополам удалось аккуратно обхватить зуб клещами. Сразу не дёргаю, расшатываю потихоньку. Иначе сломаю, вообще хрен выдернешь. Больной снова начинает мычать. Видать, я с анестезией ошибся, доза мала оказалась. Ничего, потерпит.

В какой-то момент понимаю, пора! Резко тяну клещи на себя и… Лечу с ними назад… За спиной неизвестным образом оказался деревянный таз с водой. Об него и запнулся. В результате моего падения произошло сразу несколько событий. Первое, зуб полностью покинул место прежней дислокации. Успел всё-таки выдернуть. Второе, вместе с зубом изо рта вылетел сучок, который зажимал Прохор. И всё бы ничего, но этот дебил заорал так, словно ему шилом в задницу ткнули. Практически одновременно с криком Прохора за дверью раздался истошный бабий вопль: «Убили!», после чего послышался шум обвалившейся поленницы и топот бегущего тела.

— Емельян, помоги подняться! — матерясь, на чём стоит свет, обращаюсь к охреневшему бородачу. Клещи с вырванным зубом по-прежнему держу в руке. — А ты чего орёшь, придурок? Всех переполошил. Сейчас весь дом сюда сбежится… Чё дёргаешься? А-а, руки связаны… Емельян, развяжи своего товарища. А ты слушай, пока я не забыл… День тебе пищу принимать нельзя, а то в ранку зараза попадёт.

— А пить можно? — спрашивает вполне осмысленно. Ишь ты, очухался.

— Не можно, а нужно! А ещё нужно постоянно полоскать рот хлебным вином. Только не глотай, а выплёвывай.

— Нее, мы вообще не пьём, — мотает головой, после чего глядит на освобождённые руки.

— Это правильно. На, держи свой зуб. Память тебе, — протягиваю ему клещи.

— Что здесь творится?! — словно бойцовский петух, в баню влетает хозяин дома.

— Да вот, Иван Данилович, всё помыться, никак не получается. Не знаю, чем приглянулся твоим холопам, но каждый самолично желает пройтись по мне веничком. Только не могут договориться промеж себя об очерёдности.

Выслушав мой ответ, Иван Данилович обводит нас внимательным взглядом… Замечает в руке Прохора клещи с выдернутым зубом, стоящую на лавке бутыль с хлебным вином, мои трусы и футболку, из-под которых выделяется рельефное тело…

— Так, пошли все вон, кроме господина Леона! Бутыль оставь! — это уже Марфе, которая тишком протиснулась в баню и попыталась забрать «лекарство».

Я тем временем замечаю за спиной Марфы Прасковью и саму хозяйку дома. М-да, скучно в деревне без цирка. Наконец все уходят. Остаёмся вдвоём с Иваном Даниловичем. Он вызвался самолично меня попарить, а заодно послушать, что здесь произошло на самом деле? Так же попросил рассказать про одежду. Очень уж она необычная…

ГЛАВА 6

УТРО КРАСИТ НЕЖНЫМ СВЕТОМ…

Я проснулся от детского смеха и топота. Сразу в голову пришла мысль: «Люблю ли я детей?» Внутренний голос услужливо подсказал: «Если с хорошим кетчупом или майонезом, то, пожалуй…»

Представив детишек, измазанных майонезом, вспомнил анекдот на тему: «Бес в ребро, а молодки далеко». Оно и понятно, какие старику молодки с его-то пенсией? Поэтому он лезет к своей бабке, типа, давай вспомним молодость, займёмся оральным сексом… Бабулька, глядя с сомнением на сморщенный дедов причиндал, стала выдвигать условия, что неплохо бы сначала намазать его сметанкой, мёдом, вареньицем… Старик не выдержал кулинарных перечислений и ляпнул, что такой член он и сам пососать может… Кстати, а чего это с утра пораньше меня потянуло на пищеварительные темы?

Хм… А почему я решил, что сейчас раннее утро? Если судить по густой темноте, которая наполняет мою комнату, то на дворе полярная ночь. М-да, хреново, когда в помещении нет окон. Ещё хуже, если в этой комнате отсутствует электричество. Вчера, общаясь в бане с Иваном Даниловичем, я понял, что спичек тоже нет. Вообще. Огонь разжигают при помощи огнива.

Надо вставать. Время всяко уже много. Раз дети носятся по дому, как лоси, значит, выспались. А мы вчера засиделись с Белкиным в бане. Сначала я развеселил его рассказом о том, как дёргал Прохору зуб. Вспомнили истории о покойном Петре Великом, который тоже любил поработать в качестве дантиста. Во время рассказа я узнал, что Боровск чуть ли не центр обитания староверов, поэтому народ к питию и табакокурению относится крайне отрицательно. Сам Иван Данилович придерживается официальной веры, но вполне лоялен к другим религиям. Страсти же нагнетают церковные иерархи и необразованные людишки, наслушавшись эмоциональных проповедей.

Себя Белкин считает грамотным. Умеет читать, писать, делать несложные математические действия. Короче, уровень четвероклассника моего времени. Здесь это считается если не круто, то где-то близко. К тому же работает он судьёй при воеводской канцелярии. А вообще хотел быть военным, но травма, приведшая к хромоте, закрыла путь к военной службе. То-то я думал, что походка у него странная.

Между прочим, пьют в Боровске мало, зато гонят много. Этим занимаются, как сами купцы, так и дворяне. Всё уходит на продажу. В плане торговли здесь вообще конкуренция. А я всегда считал, что дворянам заниматься торговлей западло. На словах, может быть, и так, но на деле каждый стремиться урвать лишнюю копеечку. Кстати, по поводу копеечки… Мой работодатель объявил, что моя кандидатура его полностью устраивает, и он готов платить мне за работу сто рублей в год. Интересно, много это или мало? М-да, пока по магазинам не походишь, не узнаешь. Так же Иван Данилович намекал про подарки и поощрения. Например, отрез хорошей ткани для пошива костюма.

И вообще мне показалось, что он передо мной заискивает. С чего бы вдруг? Неужели считает ценным работником? Боится, что перекупят? Проявляться это начало после того, как я рассказал ему про свои трусы и футболку. Рассказал, естественно, легенду. Зато приоткрыл кое-какие секреты. Трусы-то у меня с резинкой. А здесь её ещё не придумали. Это я знаю точно! Смотрел как-то передачу «Галилео». Резину случайно изобрёл некий Чарльз Гудьир в 1839 году. Нет, я не предлагал Ивану Даниловичу совместный бизнес. О таких вещах думать ещё рано. Но он, похоже, нашёл во мне источник тайных знаний, которые можно с пользой применить. А ещё Белкин плакался по поводу сгоревшей дачи. То есть загородного поместья. Плакался, как я понял, не случайно. На это его подтолкнуло моё заявление о том, что неплохо разбираюсь в архитектуре. Спрашивал, могу ли я составить проект? Могу, без проблем. У меня больше десятка авторских разработок. Тем более, здесь не требуется проводки газа, электричества, водопровода. Вопрос в другом, что мне за это будет? А то непонятно, гувернёр я или архитектор? Тут и старшего сына нужно воспитывает, и («…если вас, конечно, не затруднит…») за младшим присматривать. Короче, пытаются нагрузить по полной.

Домой мы с Белкиным вернулись под утро, когда баня уже начала остывать. Напарились, намылись… Он ещё предлагал выпить. Я отказался. Отказался по нескольким причинам. Во-первых: очень сильно болею с похмелья. Не всегда, конечно. Если только перепью или качество напитка говённое. Здешнее пойло убивает всякую надежду на радужное утро. Во-вторых: отсутствие таблеток от похмелья. Активированного угля нет, аспирина нет, анальгина тоже нет. И это я перечислил самое элементарное. И в-третьих: начинать новую жизнь с пьянства как-то не комильфо. Какой из меня воспитатель, если буду дышать на ребёнка перегаром? Меня бабушка не поймёт! Да, скорее всего я её больше никогда не увижу. Но память-то, любовь и уважение остались со мной…

Белкину же я сказал, что пью лишь хорошо очищенные напитки. Он сразу стал выпрашивать секрет изготовления «божественного нектара». Секреты я знаю. Насмотрелся в своё время, как Михаил Петрович делает различные виды самогона. Там было и для себя, и для гостей, и в качестве лекарств… Что ж, я намекнул Белкину, что секрет открыть можно, но что взамен? Пусть думает…