Страница 19 из 32
За завесой опущенных век я мысленно созерцал свой большой прыжок. На губы наползла улыбка. Я довольно редко замечал или чувствовал ее. И почти никогда не наслаждался ею.
Все, я пришел к финалу.
Порыв ветра ударил меня по лицу. Дверь, что ли, осталась открытой? Или я перепутал ее стук с грохотом шквального ветра? Я открыл глаза. Взгляд зацепился за силуэт на пляже. Я встал из-за рояля и приблизился к окну. На этот раз моя рука хлопнула по стеклу, попыталась за него ухватиться, но тщетно.
Может, я уже прыгнул, но упустил этот момент? Наверное, смерть возвращает в прошлое? Почему я не подумал об этом раньше? Я ошибался, смерть – не пустота. Смерть избавляет от бремени. Приносит облегчение. Она, конечно же, забирает все страдания, стирает их. А заодно и переносит тебя в то время, когда ты был самым счастливым. И возвращает тебе тех, кого ты любишь.
Там, по пляжу шла Она. Наверное, ей холодно, на нее льется дождь. Я представил себе бусинки капель на ее лице. Я снова видел ее такой, как она была, когда покинула меня. Ее длинные волосы порхали на ветру. Изысканная, элегантная походка.
Она. Это могла быть только Она. Как бы я хотел притронуться к ней в последний раз, пока все не закончилось.
Холод, исходящий от окна, и влажный налет на стекле от моего прерывистого дыхания доказывали, что она явилась ко мне в воображении.
Я не совершал прыжок. Мой разум нафантазировал ее появление, ее движение ко мне. В ярости я стукнул кулаком по стеклу. На секунду мое видение пропало. Она исчезла.
На западной стороне пляжа
Небо снова потемнело. Вот-вот наступит ночь. Передышка была краткой, ветер и дождь скоро возобновятся, а Лиза все еще на улице. Она ушла больше часа назад. Я отвыкла оставаться одна. Вместо того чтобы без толку нервничать, я приготовила нам две большие чашки чая. Слишком горячие, чтобы сразу пить, но поднимающийся от них пар создавал иллюзию чьего-то присутствия. Я велела себе подождать, пока чай остынет, и только после этого начинать паниковать. Если Лиза не вернется, когда ее чай будет еще теплым, значит, с ней что-то случилось. Какие у меня основания для волнения, интересно?
Никаких, убеждала я себя. Просто я хочу, чтобы она вернулась.
Пара становилось меньше. Я пригубила чай, и он показался мне не слишком горячим. Сердце заколотилось, пальцы сжались на мобильном телефоне, я собралась звонить Лизе. Как вдруг услышала ее голос. Я перевела дух. Входная дверь открылась. С кем она разговаривает? Мне удалось подняться с кресла, и я подошла поближе.
– Спасибо, что проводил меня, – обратилась
Лиза к кому-то за спиной, а потом повернулась ко мне. – Извини, мама, я заблудилась.
– Добрый вечер, мадам.
Мне пришлось опереться о стену, чтобы не упасть.
Мое прошлое стояло передо мной.
– Джошуа… – я выдохнула это имя, и мой шепот прозвучал как призыв.
Джошуа в двадцать лет. Разлохмаченная каштановая шевелюра, светло-голубые глаза. Я сошла с ума, у меня начались галлюцинации. Может, я заснула незаметно для себя? Неужели мне опять снится сон? Получается, в отличие от меня, Джошуа не постарел?
Молодой человек смотрел на меня в упор и широко улыбался. Это не он, Джошуа улыбался редко и только если для этого была веская причина, но никогда из вежливости.
– Ой, нет, я Натан, его сын…
Надо было что-то сказать этому приветливому парню, который, наверное, принял меня за сумасшедшую, однако меня заклинило, слова завязли и отказывались выходить наружу.
Лиза подошла ко мне, я отшатнулась, не в состоянии оторвать от него взгляд. Его появление и ошеломляющее сходство оживили давние переживания, запретные, но не забытые воспоминания, которые вопреки всему навсегда сохранились в самых глубинах моей души.
– Натан, тебе, пожалуй, лучше уйти.
– Тебе виднее… Я живу с отцом на другом конце бухты, что бы тебе ни понадобилось, всегда обращайся.
Что он говорит? Он живет здесь? Со своим отцом? Получается, у Джошуа есть сын. Но это невозможно. Значит, Джошуа выкупил дом своей матери. Когда? Зачем? Нет, невозможно.
– Спасибо тебе, Натан.
Она закрыла за ним дверь и подошла ко мне. Ее лицо исказилось.
– Мама, хочешь, я вызову врача? Извини, что заставила тебя беспокоиться…
Слова, застрявшие у меня в горле, никак не могли высвободиться. Все, что я, как мне казалось, знала, вдруг разлетелось в клочья. Все расплылось. Я утратила ощущение реальности.
– Поговори со мной.
Я развернулась и пошла к окну, движимая удивительным приливом энергии. Лиза последовала за мной. Следовало ей ответить, вымолвить что-то, неважно что, пусть даже сейчас с ней заговорит другая женщина, а не я. Ведь Лизина мать просто обязана была произнести какие-то слова, вот только женщина, которая сейчас жила во мне, перестала быть матерью, она снова превратилась в Мадлен двадцатилетней давности.
– Все в порядке, не волнуйся. Просто короткое затмение, извини… Я рада, что ты вернулась.
– Не понимаю, почему ты так отреагировала? Ты знакома с его отцом? С другой стороны, он пианист, по словам Натана…
Мой живот свело так, что я чуть не заорала от боли. Пианист.
То есть это не галлюцинации.
Джошуа здесь, Джошуа вернулся.
Я даже познакомилась с его сыном пару минут назад.
И теперь ничего, кроме этого дома на восточной стороне бухты, в котором я могла передвигаться с закрытыми глазами, больше не существовало. А он был погружен во мрак.
Дом никуда не делся, стоял на месте, прямо напротив меня. И в моем воображении всплыла картинка: Джошуа за роялем. Играет ли он сейчас? Сев за фортепиано, он забывал включить свет, поскольку был слишком поглощен музыкой и не обращал внимание на то, что стемнело.
И вдруг окно гостиной осветилось.
Его сын – у Джошуа есть сын, я не могла опомниться, но при этом была счастлива за него – вернулся.
В их общий дом.
На восточной стороне пляжа
Неожиданно вспыхнул свет. Я не шевельнулся, отчаянно дожидаясь возвращения своей галлюцинации. Ждал, чтобы Она снова появилась передо мной.
– Ну и паршивая погода! – заорал Натан.
Он уже забыл, каким тоном я с ним разговаривал и как он разозлился в ответ.
– Слушай, я тут встретил новых соседок. Девушка, Лиза, думаю, моя ровесница. Там была и ее мать, она какая-то странная. Ты наверняка знаешь ее… Она приняла меня за тебя.
Пелена окутавшего меня тумана разорвалась. Я снова стал мыслить ясно.
– Пойду приму душ, – продолжил сын. – Папа?
Я не ответил, я вообще не собирался ничего отвечать. Распахнув стеклянную дверь и не закрыв ее, я вышел на террасу.
– Папа! Ты свихнулся?
Я махнул рукой, чтобы он оставил меня в покое, и побежал по лестнице к пляжу. Бьющий по лицу ливень подтвердил, что я жив. У нее есть дочь. Дочь, которую я принял за нее. Иными словами, мне ничего не почудилось. Она здесь… Я должен ее увидеть.
Убедиться в том, что я не умер.
На западной стороне пляжа
На террасе дома напротив выросла фигура, и я сосредоточилась, чтобы получше ее рассмотреть. Он ли это? Дыхание зачастило. Мне показалось, что он взволнован и торопится. Я двинулась вдоль окна, чтобы не потерять из виду слишком хорошо знакомый силуэт. Я бы ни с чем не спутала его манеру спускаться по вырубленным в скале ступеням, не задумываясь об опасности и не держась за перила, чтобы поберечь руки.
Это был он. Джошуа.
Он спрыгнул с последних ступенек и приземлился на песок.
На восточной стороне пляжа
Мои ноги погрузились в песок. Мне потребовалось сколько-то секунд, чтобы все осознать и поразмыслить. Руки понемногу переставали дрожать. По-моему, я уже давно не рассуждал так здраво. Я был сейчас самим собой, постоянная взвинченность покинула меня. Могу ли я помчаться на противоположную сторону бухты? Такой вопрос не стоял. Пора положить конец ожиданию. Ноги понесли меня к ней.