Страница 11 из 12
– Очень плохо, что наша знакомая Марфа этого не рассказала, скорее всего, они тоже здесь живут. Это такие необычные жители сельских сказок, которые уж очень пьяных любят. Как увидят, что человек пьяного мёда или браги наглотался через меры, так тотчас в чёрную кошку превращаются и под ноги кидаются. Пока пьянчуга не упадёт и лоб не разобьёт, шиликунчик не успокоится. Особо понравившихся с собой в болото или прорубь обязательно утащит. Или с горячей сковородой любят бегать и огненные угли к пьяным в дом подбрасывать, отчего избы и загораются. Как вам эти весёлые друзья людей? Вообще, бывает чаще, когда черти пьяным помогают. Они пьяных очень уважают, по народным поверьям, и не оставляют в беде.
– Почему? Они же людям должны всякие гадости создавать? – уточнила удивлённая графиня.
– Наверное, потому, что на пьянство они сами их наталкивают. По народным поверьям, именно черти наводят на людей болезнь под названием «хмелевик», а потом ими и забавляются. Всякие шутки с ними шутят. Им, чертям, пьяный человек очень близок, его на грех направить можно, драки, убийства, воровство и всякое другое. Если здесь волколаки живут, то и те тоже где-то поблизости обитают. Нечисть – она по отдельности не живёт, вся рядышком, компанией-то лучше чёрные дела творить.
– Да ну тебя, Евграф, ты же, надеюсь, не веришь в то, что рассказала Марфа, и поэтому шутишь! Хотя вдруг в этом что-то есть? – хитро уточнила Ольга.
– Верю, поэтому и еду. Только верю, естественно, не в присутствие волколаков и чертей, а в коварный умысел чьей-то злой воли. Всё здесь, в сельце, больно запутано.
Глава 5 Гвардейская пуговица
Подъехав к роще, все вышли из экипажей. Куда ни посмотреть, всюду были яблоневые сады или заросли крыжовника. Воздух свеж и наполнен весенним ароматом земли и растений. Они находились над обрывом у реки, с которого было видно версты три-четыре вперёд, снега не было, земля уже подсохла полностью. К Евграфу и графине подбежала взъерошенная Марфа.
– Вот здесь, барин, недалече я всё и видела. Следы волколаков и кровь жертв безвинных, от них пострадавших. Пойдёмте в рощу, там всё покажу, только вы, барин, рефольфер свой достаньте, мало ли чего может случиться, с рефольфером оно поспокойнее будет. А пули у вас обычные или серебряные? Нечисть только серебряными погубить возможно!
– Пройдёмте, Марфа. Показывайте, где ваши сказочные существа обитают? – ответил сыщик, смотря на неё с нескрываемой улыбкой.
Вместе с крестьянкой вошли в рощу, несколько сзади следовали графиня и управляющий. Через несколько метров Евграф подошёл к указанному месту. Возле большого кряжистого дуба заметил огромный камень, неизвестно как сюда попавший, и на нём действительно была кровь. Рядом на ветках деревьев висело несколько небрежно изготовленных корзиночек из подручной травы с остатками пищи. Вокруг камня были видны чётко отпечатанные следы крупного зверя, похожие на волчьи., но следы были не парные, как от четырёхногого зверя, а по два следа, как у двуногого.
– Вот видишь, барин, не шутила и не обманывала, я вообще всегда правду говорю. Что увижу, то и рассказываю людям. Священник мне не поверил, а управляющему нашему бесполезно что-то говорить. То на смех поднимет, то отматерит, если не в тот момент под руку подвернёшься. Вот следы перед вами, точь-в-точь, как у волколака. Наш, канцелярский, Алексашка Майлов и есть этот волколак, он конюха Ваську и съел. Я часто замечала, что пахнет он жиром, то ли гусиным, то ли бараньим. И волосы у него жёсткие, как у волка. Он и есть волколак-чародей.
– Уймись, баба, не гневи Бога, откуда здесь волколаки, волков-то всех уже отвадили, одни лисы остались. Курей таскают в округе. Ох, и Марфа, никак ты не остынешь. Баба да бес, один у них вес. Посмотрите, ваше благородие, ход следа явно людской, как охотник вам говорю. Кто-то надевал специальную обувку со следами, похожими на волчьи, и ходил вокруг камня и на выходе из рощи. Шутят люди, только неизвестно – кто?
– Если не волколаки, тогда волколисы, всё одно, нечистой силой здесь пахнет, стоять на этом буду, – не унималась Марфа, посмотрев на весёлую и довольную от приключения Ольгу.
– Вы хоть, барыня, меня поддержите. Что от этого мужика взять, мелет сам чего не знает. Кроме коней своих, ни в чём не разбирается, ни в бабах, ни в нечистой силе. Только одно знает, как про нас обидные словечки всякие и поговорки прилюдно говорить. Сам бобылём живет, поэтому и мозгов уже не осталось. Скоро улыбаться не сможет и жизни радоваться перестанет, – шумливо и быстро проговорила женщина.
Евграфу давно уже начало казаться, что эта Марфа-травница ухлёстывает за управляющим, поэтому и применяет все свои чары для покорения мужика вплоть до откровенных упрёков в безразличии к себе. Сама она была одного возраста с Михаилом Ивановичем, лет пятидесяти, может, самую малость побольше, по деревенским меркам – ещё достаточно красивая и крепкая баба ширококостного телосложения, с весёлым и раскрасневшимся приятным лицом, длинными чёрными волосами, спрятанными под платок.
«Но следы она не придумала ради Михаила Ивановича. Кровь на камне не сама разлила, кто это сделал и для каких-то целей? Речь её, конечно, деревенская, иногда неграмотная. Но кажется иной раз, что она это делает специально. Только зачем, непонятно, ведь не так глупа, как хочет казаться», – подумал сыщик.
Прилепская красавица не унималась, не давая опомниться уныло и хмуро стоящему возле Евграфа, рассматривающего следы причудливых зверей, управляющему. Возможно, пользуясь молчаливостью Тулина и поддержкой Ольги, которая весело смеялась в ответ на каждое выступление Марфы.
– Что, Михаил Иванович, упустил конезавод? Кошка да баба всегда в избе, а мужик-то должен быть во дворе, надо смотреть за хозяйством. Вот Николай Никитич Добрынин тебе головёнку и отшибёт и бородку выщиплет. Не соображаешь ничего про волколаков, так, может, про домовых тебе рассказать? Ты хоть когда-нибудь домового видел? Хотя откуда тебе. От бобыля и домовой уйдёт, что с тебя взять, мужика? Что бабе показать стыдно, то мужику смех, – не унималась Марфа.
– Успокойся, Марфа, дай его благородию разобраться во всех делах. Что тебе под хвост попало, всё неймётся! – устало сказал побеждённый управляющий.
– Михаил Иванович, молчу, молчу! Не буду более мешать ни его благородию, господину сыщику, ни вам, человеку бывалому и на нашем конезаводе властью оделённому, – хитро сказала крестьянка, посматривая на него с некоей любовью и весельем.
Тулин внимательно осмотрел место с остатками пищи и кровью, после этого направился к обрыву, пригласив с собой Михаила Ивановича. Спустился, держась за деревья, вниз и пошёл по тропинке, ведущей вдоль обрыва. Через некоторое время его взгляд упёрся в достаточно широкий лаз, уходящий в землю, под обрыв. Лаз был занавешен каким-то холщовым плотным тряпьём, грязным и бесцветным. Сыщик достал пистолет и сдернул холщовую ткань от входа.
Взгляду представилась небольшая пещерка-нора, человек на двух-трёх, с ровным полом, тремя лежанками из сена и лапника и каменным очагом посередине. На лежанках лежали двое связанных человек с мешками на головах. Услышав шум от сдернутой ткани, они начали шевелиться и мычать, видимо, во рту у них были кляпы. Тулин подал знак управляющему, тот залез, скрючившись в половину своего роста, в земляную нору и достал оттуда волоком первого человека. Вытащив, снял с головы мешок и выдернул грязный кляп изо рта.
Взорам сыщика и управляющего предстал господин с жёсткими коротко подстриженными волосами на голове, с надменным лицом, невообразимо дурно пахнувший, видимо, от собственных испражнений. Это был Александр Майлов. Как только ему вытащили кляп, господин начал злобно орать, при этом внимательно осматривая своих спасителей.
– Я, господа, никому не позволю издеваться надо мной. Буду жаловаться губехнатоху, полицмейстеху и начальнику жандахмского упхавления. Подобное отношение ко мне недопустимо! Хиски, котохым я подвехгаюсь, не соответствуют денежному содехжанию. Тхебую компенсации и пхошу запомнить моё ненадлежащее состояние, гханичащее с хиском для жизни. Тхебую немедля напхавить меня к голове, Добхынину, для выяснения всех вопхосов. Иначе суд, господа!