XVII. Аббат

Глава 4

Глава 4

По правде говоря, вызов на ковер к кардиналу больше напоминал арест, так как за мной прибыл целый лейтенант роты его высокопреосвященства с пятеркой своих гвардейцев.

Впрочем, никто мне руки крутить не собирался, вели себя гвардейцы очень вежливо и почтительно, к тому же лейтенантом оказался мой давний знакомец де Болон, который уже меня арестовывал за дуэль с Офортом.

Правда он ничуть не прояснил столь спешный вызов, но я все равно слегка успокоился. Приказал до отвала накормить и напоить гвардейцев, быстро собрался, оставил вместо себя Саншо и выехал в Париж.

Дорогу нет нужды описывать, ничего интересного не случилось, да и само путешествие на лошади по пыльным дорогам довольно малоприятное занятие. Запас деликатесов и бочонок отличного вина несколько скрасили дорогу, но не более того, тем более я вина не пил, обходясь сидром. А он быстро стал теплым и неприятным на вкус.

В Париж мы прибыли глубоко ночью, я уже было понадеялся заночевать у маркизы дю Фаржи, но несмотря на позднее время мы сразу направились в резиденцию кардинала.

Правда сначала я встретился не с ним, а с отцом Жозефом. И первым его вопросом был:

— Почему, канделябр?

Я пожал плечами и спокойно ответил:

— Канделябр первый попался мне под руку.

Информированности монаха не удивился. В аббатстве пока обошлось без побегов, но при обители есть голубятня, предназначенная как раз для связи с вышестоящими инстанциями. Заведует ей хроменький и беспроблемный монашек брат Петр, вот он, скорей всего и доложился. Я специально его не трогал, то есть, не препятствовал связи, как раз на этот случай, чтобы кардинал и прочие не подумали, что я что-то скрываю. Но постарался сделать так, чтобы у голубятника не было доступа к информации о действительно серьезных делах. К примеру, о том, что мы замуровывали Боню и о том, что он свихнулся, Петруха не знал.

Капуцин хмыкнул.

— Допустим, но его почему-то носят за вами по всему монастырю.

Пришлось импровизировать, не могу же я признаться, что мне нравится лупасить нерадивую братию именно подсвечником.

— Битие палкой или плетью унижает, а канделябр несколько поднимает самооценку наказуемого, отче, что положительно влияет на процесс воспитания.

Вот тут я первый раз с момента я увидел и услышал, как отец Жозеф засмеялся. Впрочем, сей смех выглядел очень похожим на поросячье хрюканье и продлился всего мгновение. Капуцин мгновенно вернул себе каменную физиономию и сухо поинтересовался.

— А без побоев никак нельзя обойтись?

Я с сожалением вздохнул и твердо ответил:

— Увы, отче, никак. Слишком все запущено. Вы мне вверили аббатство, и я намерен привести его в порядок, чего бы мне этого не стоило.

— Нас пока все устраивает, — небрежно отмахнулся монах. — Продолжайте по своему разумению.

А вот тут я насторожился. Тогда какого хрена меня вызвали? Честно говоря, я думал, что претензии возникли именно к моему стилю руководства, а тут такой поворот. Никаких вопросов о состоянии дел в аббатстве, о планах тоже не спрашивает. Дьявол, прямо чувствую, что эта история начинает дурно смердеть.

И поспешил прибегнуть к последнему козырю.

— Прошу прощение, отче, но я привез… — и поставил тяжеленный мешок на стол к капуцину. — Здесь частичное возмещение долгов аббатства пред короной и матерью нашей католической церковью. Пока всего десять тысяч ливров, но в дальнейшем, мы погасим все долги и выйдем в прибыль.

Отец Жозеф явно удивился.

— Откуда эти деньги? — он кольнул меня взглядом.

— Изыскал внутренние резервы, отче. Как выяснилось, прежний аббат придерживал выплаты в свою пользу и мне удалось эти деньги найти.

Капуцин перевел взгляд с меня на потрескивающую свечу в шандале на столе, немного помедлил и тихо сказал, почему-то обращаясь именно к свече.

— Вы меня не перестаете удивлять. Похвально, похвально, но пока придержите это золото, оно вам в ближайшее время понадобится. По возможности, выплаты возобновите в следующем году, а пока приложите все силы для восстановления аббатства.

Подозрения оправдались, я окончательно понял, что ничем хорошим встреча с отцом Жозефом для меня не закончится. Да какого черта ему от меня надо?

— Нас беспокоит сейчас совсем другое, — продолжил говорить капуцин. — С момента принятия вами аббатства буквально градом посыпались требования вас оттуда убрать, и что удивительно, требуют не только лица из конгрегации цистерцианцев, но и персоны из высшей знати государства. Причем просьбами засыпали не только нас, но и его величество. Насколько я понимаю, ничего ужасного вы еще не успели натворить, так в чем же дело? Вы не могли бы мне сами пояснить, чем ваша персона вызвала столь резкое неприятие у такого количества людей?

Пришлось соврать:

— Теряюсь в догадках, падре.

На самом деле, возникший переполох не остался для меня загадкой. Все предельно просто. Я вступил в должность, прежний аббат исчез, его влиятельные подельники поняли, что дело пахнет керосином и начали волноваться. И волнение не беспочвенное, буде всплывет вся мерзость, головы полетят как журавли по весне. К тому же, замешаны очень большие люди, фактически первые люди в государстве. Понятно, что, пытаясь устранить меня они просто перестраховываются, но легче от этого не становится. Может сдать к чертовой матери всех и вся кардиналу?

Но поразмыслив, решил погодить. Просто почувствовал, что еще не время.

Так и не добившись ничего, капуцин посоветовал мне поберечься.

— Пока вы в Париже, за вами тайно присмотрят. Тайно на тот случай, если ваши недоброжелатели решат вас устранить буквально, возможно удастся проследить к кому идут ниточки и выяснить, в чем, собственно, причина. Но советую тоже проявить благоразумие. В аббатстве своей безопасностью займетесь сами, а для помощи, я отряжу вам два десятка своих людей. Они монахи, но обучены обращению с оружием. Этого будет достаточно?

Я заверил, что достаточно и пользуясь случаем, выпросил еще человеческого ресурса и профильных специалистов из числа монашеской братии. Работать кому-то же надо? А у меня планы на бурное экономическое развитие.

А вот дальше…

Дальше прояснилась истинная причина моего вызова.

И у меня немедленно появилось стойкое желание бросить все и немедленно сбежать в Америку или еще куда подальше, к примеру, в Россию. Да куда угодно, лишь бы подальше от Франции.