Страница 9 из 31
Обхватив колени руками и любуясь залитыми солнцем верхушками деревьев, Люк вдруг понял, как он одинок с тех пор, что приехал на лесопильню. «Где я?» — подумал он и, оглянувшись, спросил: — Что же я здесь делаю?
Но ничто не нарушило его одиночества; вокруг царила тишина. Как он ни прислушивался, сколько ни ждал — ни звука.
И вдруг Дэн, который отдыхал, положив голову на лапы и высунув розовый язык, чтобы легче дышалось, медленно поднялся, шерсть у него на спине встала дыбом, уши насторожились. Он медленно повёл головой из стороны в сторону и даже негромко зарычал, словно кому-то угрожая.
— В чём дело, Дэн? — заволновался Люк.
Но Дэн уже успокоился, никому не угрожал и даже наоборот: морда у него стала приветливой и пытливой. Внезапно он трижды гавкнул.
— Дэн! В чём дело, Дэн? — просил его объяснить встревоженный Люк. — На кого ты лаешь, Дэн? Я ничего не вижу…
Но теперь ему стало страшно от присутствия чего-то загадочного, не видимого ему, но ощущаемого Дэном. Стиснув кулаки и подняв голову, он медленно озирался по сторонам полными боязни глазами. Кожа на затылке у него зашевелилась от страха: ему казалось, будто за ним следят. Но, бросив взгляд на собаку, он заметил, что она спокойна, и успокоился сам. Тишина перестала быть страшной. Дэн повернул голову и посмотрел на Люка своим зрячим глазом, словно спрашивая: «Всё в порядке? Я не боюсь, если ты не боишься».
Люку хотелось верить, что отец недалеко и видит его, и он почувствовал благоговейный трепет перед собакой, которая, казалось, обладала необыкновенной способностью видеть и чувствовать присутствие чего-то невидимого. Этим невидимым в мыслях Люка был только его отец, и он, испытывая радость, тем не менее был потрясён. Обняв собаку, он прошептал:
— О Дэн, если бы я мог видеть и чувствовать, как ты!
В благодарность за эту похвалу собака лизнула ему руку.
Они долго сидели молча, довольные друг другом. Люк думал об отце и мысленно старался объяснить ему, какой непривычной показалась ему жизнь на лесопильне.
Они сидели там до тех пор, пока Дэн не поднялся и не попытался слезть вниз с камня, всем своим видом показывая, что им там больше делать нечего.
Прежде чем пуститься в обратный путь, Люк постоял, глядя на валун.
— Мы вернёмся сюда, Дэн. Мы часто будем сюда приходить, — прошептал он.
Теперь у них была общая тайна: секретная жизнь, о которой на лесопильне никто никогда не узнает.
Идя вниз по течению реки, они добрались до лодки, и когда уже плыли по реке и стали видны залитые солнцем лесопильня и дом, он понял, что никогда не расскажет дяде Генри о том, что произошло в лесу, ибо то, что случилось, принадлежало миру чудес, который дядя Генри презирает, и той секретной жизни, что он будет делить только с Дэном.
6. Дядю Генри не обмануть
Тёте Элен Люк казался практичным мальчиком, потому что помогал ей, вставил в окна сетки, починив две из них, и всегда помнил, как она не любит, когда в доме мухи. Она предложила платить ему по пять центов за каждые десять убитых мух, и однажды он провёл весь вечер с мухобойкой в руках, хотя и понимал, что на уничтожении мух не разбогатеешь, когда на улице ещё прохладно.
Он был в кухне, сосредоточив всё своё внимание на одной упрямой мухе, которая никак не желала слететь с потолка, чувствуя, что там она находится в безопасности, как вдруг услышал, что тётя разговаривает с кем-то у входа в дом. Когда голос незнакомца стих, а тётя Элен вернулась в кухню, Люк вышел на веранду.
Возле машины стоял человек лет шестидесяти пяти в чистом синем комбинезоне. У него было обветренное лицо в морщинах, торчащие в стороны усы и твёрдый взгляд умных серых глаз. Когда Люк подошёл поближе, ему почудилось, что морщины на лице у человека образовались от многолетней улыбки. Звали его Элекс Кемп, а жил он в кирпичном доме чуть дальше по дороге от лесопильни. Он держал коров и развозил по соседям молоко.
Спавший на вернаде колли встал и подошёл к Люку, который наклонился, чтобы погладить его по голове.
— Ты, значит, тот мальчик, про которого я слышал, — сказал мистер Кемп. — Быстро подружился с Дэном, а? Поди сюда, Дэн.
Медленно махая хвостом и дрожа всем телом, старый пёс спустился по ступенькам к старому мистеру Кемпу, который потрепал его по загривку так, будто они давно знали друг друга. Видя, что Дэн любит старика, Люк тоже подошёл к нему, и мистер Кемп сел на подножку своей машины.
Некоторые люди, старые или пожилые, умеют быстро налаживать отношения с подростками тем, что, не подчёркивая разницы в годах, но и не впадая в фамильярный тон, дают событиям возможность развиваться легко и естественно.
— Тепло нынче, а, сынок? — сказал мистер Кемп, промокая платком выступивший на лбу пот. — Хорошая у тебя собака. Мы с Дэном старые друзья. Я помню Дэна ещё щенком. Он был самым красивым псом в округе… Послушай, сынок, а почему бы тебе не взять гребёнку и не расчесать его как следует?
— А что от этого толку? — настороженно спросил Люк.
— Приведи его в порядок, и его никто не узнает.
— Дэн и так красивый, — быстро сказал Люк, но, приглядевшись к псу, заметил, что шерсть у него на воротнике спуталась, не блестела так, как обычно у колли, и в ней было много выпавших волос. И Люка вдруг осенило:
— А может, если Дэна вычесать, он будет выглядеть моложе, а, мистер Кемп?
— Ты видел когда-нибудь даму, выходящую из парикмахерской?
— Нет.
— Она в эту минуту и чувствует себя моложе, Люк.
— Да, пожалуй это имеет значение, правда, мистер Кемп? Раз для дамы, то и для собаки тоже.
— Попробуй-ка расчесать Дэна, увидишь, как ему это понравится.
— Обязательно, мистер Кемп.
— А кроме того, почему бы вам с Дэном не помочь мне как-нибудь вечером загнать коров?
— С удовольствием, мистер Кемп.
— Значит, договорились, сынок, — сказал мистер Кемп, влезая в свою машину. Он помахал рукой, а взгляд его был добрым и лучился симпатией и удовольствием.
С минуту Люк постоял, глядя вслед машине, словно старик чем-то озадачил его, а потом повернулся и побежал в кухню, где тётя Элен пекла пироги. Пухлое лицо её порозовело и лоснилось от жира. Люк попросил у неё старый гребешок и щётку. Она снисходительно покудахтала, когда он объяснил, зачем ему нужна щётка, но, поскольку была не прочь побаловать мальчика, как только вытащила пироги из духовки, разыскала щётку и гребешок.
Посвистев Дэну, он нашёл позади дома прохладное место в тени от штабеля дров, сел и принялся расчёсывать собаку.
Он представлял себе, как удивится дядя Генри, когда увидит, каким молодым и полным сил выглядит Дэн, и мечтал услышать: «И как это я мог думать, что Дэн уже стар и ни на что не пригоден? Он выглядит ничуть не хуже, чем в былые годы». Шерсть лезла пучками. Он чесал, и порой ему приходилось дёргать там, где волосы спутались, и разбирать пальцами колтуны. Но как бы сильно он ни дёргал, Дэн терпел. Ибо пёс, когда Люк расчёсывал его, вспоминал ту ласку и заботу, которой не знал уже много лет. Он чувствовал, что его снова любят. Каждый взмах гребешка приносил Дэну надежду на восстановление его былого достоинства.
Целых полтора часа Люк вычёсывал шерсть собаки, и выпавших волос набралось столько, что из них можно было набить целую подушку. Закончив расчёсывать, Люк взял в руки щётку. Ему понравилось действовать щёткой. С каждым взмахом шкура Дэна блестела всё больше, и вскоре на груди у него появился и белый нагрудник, который является признаком чистокровных колли.
— Извини, Дэн, — сказал Люк, — пока ещё не очень хорошо получилось, но вид у тебя стал совсем другой. Теперь всем понятно, что ты породистая собака. Ну-ка, встань и пройдись. Иди, Дэн.
Колли, наклонив голову, напряжённо вытянул передние лапы, потом перенёс всю тяжесть тела назад, как делал всегда, когда тянулся, встал и, сделав небольшой круг, остановился, выжидательно поглядывая своим зрячим глазом и с надеждой помахивая хвостом.