Чемпион

Первой тройкой нападения, пусть и формальной, мое звено с Виноградовым и Витолиньшем тоже не стало. Могильный — Федоров — Буре, вот какое сочетание формально считалось первым.

Хотя, всем было понятно что мне в любом случае придётся выходить против сильнейших центров соперника. Как ни крути но у меня процент выигранных вбрасываний приближался к девяноста шести, совершенно невозможные цифры, на самом деле.

В итоге у нас получилось четыре играющих звена. В совептском хоккее не было ни намека на ту глупость, которая тяжело заразила все уровни российского хоккея в десятых годах следующего века.

Никак Биться-бороться и разделения атакующих троек на играющие и сдерживающие тут не было и в помине. Притом не только на уровне молодежной сборной но и первой.

Все тройки нападения были именно что тройками нападения, а не непонятными полузащитниками-полунападающими.

Нет, конечно, и здесь было достаточно четкое деление на двусторонних форвардов, которое умеют играть на обеих стронах площадки, оборонительных, чьей задачей бло играть против сильнейших звеньев соперника и отрабатывать в меньшиснтве и чистокровных прим-балерин. Тех, о ком в НХЛ говорят что это игроки которые делают разницу.

Но в любом случае, без относительно роли на площадке, все форварды советской сборной умели играть в нападении. И умели это делать хорошщо. Забить могла любая тройка, и забить играя простив любого соперника.

Как только тренерский штаб опередился с составом началось время контрольных игр.

Как оказалось далеко не для всех зимняя пауза на игры сборных была именно зимней паузой. Сразу несколько московских клубов были спарринг партнерами и для нас и для первой сборной.

Например одиннадцатого и двенадцатого декабря мы провели сразу четыре контрольных игры. По две в день утром и вечером. Пятнадцатого против Крыльев Советов, у которых уехавших в расположение сборной игроков заменили спартаковцы, а на следующий день уже со Спартаком, в чьём составе были игроки Крыльев.

А перед стартом турнира на призы известий, четырнадцатого декабря, уже молодежная сборная стала спарринг-партнером для первой команды.

Сразу после этой игры, закончившейся вничью 8-8 мне удалось перемолвиться парой слов с Игорем Лукияновым, для него и Саши Каменского грядущая игра с ФРГ должна была стать дебютом. Илья Бякин в сборную вызывался регулярно и пока мы доигрывали первую часть чемпионата даже успел слетать с ней в Берн на игры со Швейцарцами.

— И как тебе Тихонов? — спросил я у Игоря, когда обе сборные уже помылись и выдалась свободная минутка чтобы поговорить в холле малой спортивной арены Лужников в которой мы и играли.

— Тиран, — усмехнулся Лукиянов, — гоняет и в хвост и в гриву. Куда там нашему Сан Санычу.

— А что он вообще говорит про твои перспективы на олимпийскую сборную?

— Честно сказать непонятно всё. ты же сам видел что я выходил в разных сочентаниях. И с Быковым с Хомутовым или с Каменским и со Светловым и Давыдовым.

Ну да, первые два звена у сборной были незыблемыми. Крутов, Ларионов, Макаров и Пряхин, Черных, Хомутов.

— Честно тебе сказать Сань, — Игорь огляделся и когда понял что его никто не услышит продолжил, — у меня такое чувство, что Тихонов взял меня в сборную исключительно с прицелом на то чтобы я играл в одном звене с тобой.

— С чего ты взял?

— Да так, понял по некоторым его оговоркам. Если бы он не рассчитывал в будущем на тебя то меня бы в сборной не было.

Игорь вздохнул и продолжил.

— Ты не поверишь, я даже немного завидую нашим ребятам сейчас. Со мной, если говорить про Калгари всё очень непонятно, а они сегодня в Берн летят. на кубок Шпенглера.

— Ты это брось, Игорек. Если тебя вызвали, значит ты прямо сейчас достоин места в сборной. Выбрось все эти дурацкие мысли из головы. Очень тебя прошу.

— Договорились, — как-то очень легко согласился со мной Игорь. Ладно Санёк, мне пора.

— Давай, удачи.

Мы с Игорем обнялись, потом я перекинулся парой слов с Сашей Каменским и Бякиным. Судя по всему у них упаднических настроений не было и на этом мы расстались.

Пятнадцатого декабря базу в Новогорске как следует завалило снегом, как будто в небе кто-то внезапно разрезал ножом огромный мешок и шедро засыпал всё вокруг.

Поэтому утренняя тренировка началась на льду началась на два часа позже, а вместо разминки мы, члены молодежной сборной намотали километров десять на лыжах.

Хорошо хоть это были просто лыжи не что-то с утяжелителями, от нашего тренерского штаба всего можно было ожидать.

Порядком упарившись на лыжне, там кстати были не только мы но и другие сборники, лыжники и биатлонисты, калгари был всё ближе а Новогорск, как ни крути это база не только хоккеистов, мы пообедали и после тихого часа отправились на тренировку.

Выйдя на лёд после своих обычных ритуалов, как то тщательное обматывание клюшки, жонглирование сразу четырьмя шайбами и прочим, что давно стало для меня неким ритуалом я тут-же заметил то что рядом с нашим старшим тренером Анатолием Кострюковым стоит еще один человек. чей анфас, да и профиль тоже был известен не только всем советским хоккейным специалистам и болельщикам но и далеко за пределами страны.

Великий и ужасный Виктор Васильевич Тихонов о чем то говорил с Кострюковым, сопровождая свою речь жестикулированием.

Дело происходило на другой стороне тренировочного катка так что я не слышал о чем два тренера разговаривают. Ну а подъехать ближе и превратится в слух мне мешала какая-то глупая, совершенно мальчишеская гордость.

Впрочем они быстро закончили свой разговор и Кострюков начал тренировку.

И Тихонов, как будто у него других дел не было, им же завтра с западными немцами играть, просидел на скамейке. Он просто молча сидел и смотрел как тренируется молодежная сборная Советского Союза.

Причину почему тренер первой сборной провел целый день в Новогорске а не на базе ЦСКА, где на время турнира на призы Известий располагалась его команда я узнал буквально через полчаса после окончания тренировки, когда Кострюков вызвал меня в свой кабинет.

Постучав в дверь и услышав «заходи» я вошёл в кабинет старшего тренера сборной. То что я увидел живо напомнило кабинет Прокофьева, тренера Нижнетагильского «Спутника», после той самой игры в межсезонье, после которой я попал в соства Автомобилиста.

Только вместо Прокофьева сейчас был Кострюков а роль Сташева играл Тихонов.

— Саша, без всяких прелюдий начал Кострюков, — Виктор Васильевич хочет чтобы ты завтра играл с немцами. Ты уже заявлен на игру, так что собирайся.

— ФРГ это ФРГ, — начал Тихонов, — я хочу чтобы ты завтра побыл тринадцатым нападающим. Думаю попробовать тебя в различных сочетаниях. С твоим одноклубником Лукияновым, с другими нападающими. В общем посмотрим.

— Извините, — сказал я когда Тихонов замолчал, — а как же молодежная сборная?

— У нас первая игра 26-го декабря, с чехами. А «Известия» закончатся для нашей сборной 24-го. И я и Виктор Васильевич считаем что тебе и обеим сборным будет полезно чтобы ты перед молодежным чемпионатом мира сыграл еще и в первой сборной.

Вот так вот. Моего мнения тут никто не спросил. Впрочем я был только за.

16 декабря 1987 года. Москва СССР. СК Олимпийский. Матч турнира на призы газеты Известия. Сборная Советского Союза — Сборная ФРГ. 10 тысяч зрителей.

А вот и мои дебют в свитере национальной сборной! Да, пока что я сижу на скамейке запасных, хотя и знаю что я лучше чем Игорь Ларионов, который вышел на стартовое вбрасывание. Но это ничего, главное что я здесь и то что игровые минуты у меня сегодня будут!

Глава 2

16 декабря 1987 года. Москва. СССР. Дворец спорта “Олимпийский”. Турнир на призы газеты Известия. Матч номер 2. Сборная Советского Союза — Сборная ФРГ. 10 тысяч зрителей.