Страница 1 из 2
Иван Соловьёв
Фантазия. Сборник рассказов
Сыр и пули
Небо прогибалось под тяжестью серых и будто выточенных из камня туч, солнце не пробивалось сквозь них уже вторую неделю, а ветер как бы он не старался, так и не мог их разогнаться. Дожди лили без всякого предупреждения, а воздух так и не мог прогреться, хотя деревья уже стояли зелёными и ждали лишь тепла откуда-то с запада. Каждый май на юге Балер проходил по одному сценарию и все жители уже давно свыклись с этой природной депрессией и не выказывали ей никакого внимания. Эта погода удивляла лишь приехавших сюда офицеров со всей страны, хотя и простые солдаты сетовали на неё не меньше. Фронт уже как два месяца сдвинулся в сторону юга и бои под столицей вспоминали только как дурной сон.
Контебаль – некогда самый крупный и богатый южный город Балер, теперь выглядел крайне грустно. Вражеская артиллерия разнесла его в первые же недели войны и от него остались лишь руины. Одинокие уцелевшие домики служили штабами или квартирами для офицеров, простым солдатам приходилось спать в палатках. Хотя городу и не повезло, на его окраине всё ещё поддерживались в жилом состоянии многие летние резиденции, дачи и особняки.
Один из таких особняков принадлежал семье Бладденвиль, некогда весьма богатой, но с приходом войны потерявшей всё своё состояние. Вдова Мэри осталась единственной владелицей этого массивного готического гиганта, возвышающегося одинокой скалой над опустевшей улицей. Хозяйка была нравной и упёртой женщиной, из-за чего осталась в городе даже после того как армия год назад отступала к столице, а смерть мужа сделала его до боли циничной, что бесило старых и нравилось молодым офицерам. В свои тридцать пять она всё ещё выглядела свежо, а взгляд и походка выдавали в ней её прежний оптимизм и жизнерадостность.
– Мисси Бладденвиль, позвольте. Может быть, это покажется вам бестактным, но я просто не могу не спросить, как умер ваш муж? Не поймите меня не правильно, просто столько ходит слухов… – со всей возможной учтивостью в голосе спрашивал молодой, русый офицер с напомаженными волосами и пахнущий так будто хотел перебить запах пота после километровой пробежки. Он сидел и потягивал уже третью чашку кофе в большом банкетном зале особняка.
– Его расстреляли. – Сухо ответила ему вдова, – Сначала хотели сослать на острова, он же всё-таки представитель знати, а потом приговор пересмотрели. Когда его кидали в повозку с трупами никто почему-то не посмотрел на его фамильное древо, – Мэри говорила это голосом полным скуки и тоски, однако в глазах её в этот момент блеснуло что-то хрустальное.
– Но, позвольте… Ещё раз прошу извинить меня за всё это любопытство, но за какие такие провинности? – Не успокаивался офицер, хоть и выдержал положенную паузу и выказал всё необходимое удивление.
Старик Гудс, сидевший с ними за одним столом лишь усмехнулся, обнажив свои зубы, сосчитать которые можно было на пальцах двух рук.
– Антигосударственный саботаж. – Не разжимая губ, процедила вдова.
– Шпионаж… или что же, измена? – всё не унимался офицер.
Мери молчала.
– Так ведь господин Бладденвиль, вроде как торговал ещё до войны с тамошними торговцами и заключил несколько сделок, а как война началась, он товар им отправил, а денег не получил. Ну вот он и пошёл, значит, в канцелярию ходатайствовать, ну что бы деньги вернули. Однако там видимо не тем людям он попался, он ведь сам был мягкий и доверчивый, а они его под мышки да на расстрел, мол, предатель отдаёт товар врагу. Его там схоронили, а бедную госпожу Мэри с носом и оставили, – всё это говорил старик, сидевший до этого в молчании и лишь улыбающийся и посмеивающийся вопросам молодого офицера.
После этого рассказа Мэри на мгновение поразила его полным холодной ненависти взглядом, но потом сразу обратилась в своё обыденное безразличие. Офицеру, имя которого Кристофер Стомпсон, было очень неловко в этот момент, и он не решался прервать молчание. Его назначили устроить в этом особняке приём для военных чинов, который состоялся по поводу взятия ещё одного небольшого городка. Хотя линия фронта была всего в ста с лишнем километрах от Контебаля, в особняк обещали доставить вино и закуски.
– Даю слово, Роберт, когда-нибудь я подрежу ваш язык, – наконец прервала молчание вдова, обращаясь к старику.
– Прошу простить мисс Мэри, просто скучно вот так сидеть… – начал было оправдываться Гудс.
– Достаточно, – прервала его Мэри, и в зале снова повисла тишина. Лишь холодный дождь и потрескивание огромного камина оживляли своим звуком величественную залу.
– Ну что продукты уже на месте, есть какие-то новости? – вдруг оживился офицер, видя приближающегося к ним молодого парня, который был одним из работников нанятых госпожой Бладденвиль около года назад. Работник всё это время провёл на улице, ожидая повозок, но вернулся мокрый, грустный и с пустыми руками.
– Нет, сэр, по всей видимости, дорогу размыло, они задерживаются и к сегодняшнему вечеру никак не будут, – немного робея и конфузясь, ответил ему работник Чарли.
– Чёрт, и какой идиот прокладывал эти пути снабжения! – Выругался офицер, но тут же опомнился, – Ох, извините за эти грубые слова госпожа Бладденвиль. Всё время забываю что я не в штабе.
Мэри лишь молча кивнула на его слова и пригубила чашку горячего напитка. Они сидели и ждали продовольствия уже второй день, им уже пришлось откладывать приём два раза, и третий был бы роковым для всей компании, и каждый это понимал. Привезти смогли только вино сомнительного качества и на этом все угощения для стола закончились.
– И как же нам теперь быть, господин капитан? – сквозь зубы и натянутую улыбку саркастично заметила Мэри.
Офицер подпёр голову одной рукой и напряженно думал, работник всё ещё стоял перед ним и ждал указаний. Чарли был стройным, худощавым молодым парнем, он исполнял роль лакея и так же как Роберт Гудс и кухарка, был принят в особняк Бладденвилей около года назад. Мэри спасла его от службы, приняв на работу, и из благодарности он выполнял абсолютно любые указания.
– Извините, что вмешиваюсь в разговор, но в подвале, вроде, был сыр… – произнесла кухарка, пришедшая с подносом забирать чашки.
– Что ещё за сыр? – вдруг оживившись вскрикнул Стомпсон.
– Самый обычный сыр, лежит у нас в дальнем конце подвала, я говорила госпоже… – продолжила женщина, но тут же увидела лицо вдовы, которое всем своим видом заставляло её замолчать.
– Проверьте! Переверните там всё! – Стомпсон, который казалось уже и не слушал его, вдруг вскочил со стула и начал ходить кругами, – Хотя, знаете, я сам проверю!
– Я бы не была так уверена в этом сыре. Подвал протёк этой зимой, а сыр лежал там ещё с осени… – надменно заметила Мэрии которая следила глазами за молодым офицером.
Стомпсон не слушая её, выбежал из залы и, обогнав возвращающуюся кухарку, побежал через пустую кухню в мокрый и холодный подвал. Повисла паузу и Чарли, которому порядком уже надоело стоять опустился с тёплое кресло на котором только что сидел офицер.
– Надо бы нам ещё раз повторить наши партии, мисс Мэри… – Глухо заметил старик Гудс, поправляя свой старый жилет.
– Нет нужды. – Сухо и твёрдо отрезала Мэри. Она вальяжно и ловко, как молодая танцовщицы облокотилась на спинку стула и стала разглядывать узор на фамильной чашке. Ни старик, ни Чарли не знали какие мысли ходили иногда в голове у вдовы Бладденвиль.
– Но, госпожа! Лучше бы нам не ударить в грязь лицом, а то ведь головы полетят, – жалобно попросил её Чарли. Он силился поймать её взгляд, заглянуть в глаза, но она каждый раз будто угадывала его движение.
– Я сказала, что нет нужды, – отвечала Мэри тем же тоном и окончила этим их уговоры.
Под одной крышей этих странных людей сплотило не только доброе сердце вдовы, но и общая любовь к музыке. Мэри прекрасно умела петь, и в молодости была украшением каждого вечера, Чарли хорошо играл на трубе, а старый Роберт Гудс очень не дурно владел скрипкой. Они почти каждую неделю играли для себя или для людей, которые случайно заходили к ним на огонёк, однако с приходом офицеров и армии, они перестали браться в руки инструменты, поскольку Мэри ненавидела их всем сердцем и винила каждого в смерти своего мужа. Иронично было то, что, несмотря на их скрытность, военные всё равно узнали про их увлечение, и именно их музыкальная группа была гвоздём этого вечера.