Страница 7 из 12
– Какого такого дракона? – сдвинув брови спросил следователь.
– Бабки с хутора говорят, что Витьку дракон спалил живьём. Потому и боятся все рассказывать, что да как.
– А что да как? – подмигнул Матузков.
– А то, что Витька Плотников к вам стажёром устраиваться ходил, в милицию. И почти сразу же после этого дела он и погиб. Наверное, попал в лапы мафии. Известное дело, кто в милиции работает – оборотни в погонах…
С тем и отпустили свидетеля, погрузившись в глубокую пучину непонимания.
– Какая мафия, какие оборотни, какой дракон? – досадовал Матузков.
Домовой дёргал ошмётки бороды и с невыразимой печалью смотрел на Старшого. Тот барабанил пальцами по столу. Нервная мышь грызла карандаш.
– А ведь Плотников и вправду стажёром к нам устраивался, я у Берёзкина узнал. Аж два дня проработал, пока его не…– протянул Матузков, не переставая барабанить по столу.
– Оборотня изловить нам будет непросто, – подтвердил Борода.
– Ты их можешь почуять? – с надеждой спросил Матузков, и домовой покачал головой.
– Токмо пакости мелкие могу делать, а силушку мою инквизиция отрубила.
– Разве бывают оборотни в виде драконов? – удивилась Степанида.
– Кто их знает, – протянул Борода и тут же вскинулся, – а разве не ты драконьи крылья видала агроменные. Ну, тогда над хутором? В тот злополучный день.
Мышь кивнула, а Матузков прищурился.
– А вот это уже интересно.
Мышь рассказала то, что и раньше Бороде. Видела она не крылья, а тёмную тень на земле от них. Вверх голову поднять боялась, побежала прочь от избы позвать на подмогу домового. Проку от её слов было немного.
– А мои показания будут в протоколе?
От любопытства мышь вытаращила глаза и умильно сложила лапки, но Матузков её разочаровал.
– Не положено. Ты же в моём подчинении числишься, на оперативной работе.
Это пояснение Степаниде очень понравилось. От него не пахло дискриминацией, ведь Матузков подчеркнул её особый статус в отделе.
– Меня лучше допроси, – хмуро сказал домовой, – тебе расскажу то, что мне Тухлый сообчил. Про милицейскую машину, белую, с синей полосой на боку. Видел он её аккурат перед тем, как спалили мою избу.
Матузков покачал лохматой головой: «Ой, беда». Его рыжие нестриженые космы торчали над ушами, и Степанида подумала, что так бы выглядел старшина домовых, если бы он существовал на самом деле.
– Своих ментов тоже будешь допрашивать, али как? – без всякого ехидства спросил Борода и получил ответ.
– Никуда не денешься. Служба службой, а табачок врозь.
Весь день до вечера в кабинет Матузкова приходили лейтенанты, прапорщики и старшины. У Степаниды в глазах замелькало от милицейских мундиров, а все лица – весёлые или суровые, непонимающие или хитрые, слились в одно простодушное лицо участкового Будкина. Матузков сначала от руки заполнял бланки протоколов допроса, но потом быстро понял, что показания в них будут одинаковые: «Не знаю, не был». Он включил компьютер и стал шустро печатать тремя пальцами. Работа пошла быстрее, но мигнул электрический свет и погас. В отделе стало темно. Матузков не успел распечатать на принтере все файлы. Он покрутился, потоптался и махнул рукой со словами: «Завтра доделаем эти формальности». А по существу доделывать было нечего, никто не признался в поездке с Витей Плотниковым на хутор Кривой. По документам служебная машина числилась за Берёзкиным, а Гургенов пояснил, что целый день участковый был с ним, на школьном празднике «Весёлые старты».
– Кто-то брал втихаря машину и не признаётся? – вопрошала в пустоту Степанида.
– Может, кто-то свою машину за милицейскую выдал? На белом борту синяя полоса… Это не сложно выкрасить, – рассуждал домовой.
– А для чего, Борода? – изумился следователь.
– Чтобы доверия у народа к милиции не было, оборотнями в погонах всех выставить.
– Подумаю, – буркнул Матузков, но версию свою не высказал и ушел домой, распрощавшись с командой.
Электричество появилось только к утру, и принтер зажужжал. Борода от страха подлетел к потолку. Из громоздкого пластикового агрегата, к которому были подключены проводки от компьютера, доносился ритмичный визг и зубовный скрежет.
– Свят, свят, – пробормотал домовой.
Матричный принтер шустро печатал отложенные документы протоколов допроса. Аппарат работал, немного подрагивая. Степанида от первобытного ужаса забилась за горшок с «Никоненко», Борода завис над агрегатом. Вскоре принтер умолк, несколько жёлтых листков, выползли из его нутра и безжизненно застыли.
– Батюшки светы, царица Савская космоногая! – прошептал Борода, – Ну-ка, Степанида, ты у нас грамотная, читай.
Степанида боязливо вылезла из-за «Никоненко» и схватила листки.
– Почти одинаковые! – провозгласила она, разложила добычу на столе и резво пробежалась по ним.
– Ну! – грозно спросил Борода, спрыгивая к ней.
– Чертова машина! – безапелляционно сообщила Степанида, – выдаёт чистую брехню. «Я, Берёзкин Вячеслав, пятнадцатого июня сего года в жилище Плотниковых на хутор Крутой не приезжал, с Виктором Плотниковым не дрался. О поджоге дома Плотниковых мне ничего не известно. Я, Суматохин Валерий, пятнадцатого июня сего года в жилище Плотниковых на хутор Крутой не приезжал, с Виктором Плотниковым не дрался. О поджоге дома Плотниковых мне ничего не известно». И так далее. Везде!
– Мало того, что брехня, так ещё и в печатном слове! – схватил домовой листки и стал драть их в мелкие клочки, – кто-то же из вас приезжал, собаки окаянные! В ухо бы этим брехунам плюнуть, чтобы с кровати с утра не могли встать!
Степанида вздохнула. Шибко ей не нравилось, когда друг её сердечный в неистовство входил.
– А скажи мне, Степанида, как такая чертова машина могёт помочь справедливому следствию? Я так рассуждаю, что раз она ничего не видала, что в доме у Плотниковых происходило, то никак уж не должна выдумками своими честных людей в искус вводить. Ты – единоличный свидетель, как всё происходило на хуторе. А меня следователь Матузков в отдел привёз для помощи, считай, что на должность приставил.
– Что делать думаешь? – осторожно спросила мышь.
– И нечего сомневаться. Надо энту чёртову машину изничтожить.
Сказано – сделано. К приходу Матузкова домовой навёл порядок в кабинете. Раз следователь Бороду к делу определил – стесняться тут нечего.
Наутро Матузков в прекрасном расположении духа явился на работу. Но в кабинете он увидел то, что поразило его в самое сердце. Оставалось лишь развести руками, оглядывая побоище.
Довольный произведённым эффектом Борода сидел на несгораемом шкафу и лыбился щербатым ртом. Все проводки чёртовой машины были заботливо перегрызены Степанидой, а огрызки разложены на столе рядком, по убыванию их роста. Выдранные из корпуса принтера кнопки лежали горкой, сверху красовался откушенный штепсель. Печатающая головка и подающий валик были извлечены домовым из корпуса и отправлены в мусорную корзину.
– Та-а-а-ак! – не нашёлся сказать ничего другого Матузков и плюхнулся на стул.
– Славно поработали, можно отдохнуть, – отчиталась Степанида.
– Потому как ты человек доверчивый и всякий обмануть тебя запросто может, мы решили положить конец вранью. Кто-то из сотрудников милиции и есть дущегубец проклятый, а никакой не порядочный гражданин. А на государственной службе безобразиям не место. Ты человек мягкий, душевный, без нас на такой шаг бы ни в жисть не решился, – оглаживая ошмётки отрубленной бороды, сообщил домовой.
– Спасибо…– протянул Матузков в растерянности.
– И не благодари, это только начало, – заверила его Степанида.
Глава 7. Подвал ИВС
Степанида кручинилась, что домовой никак не может утвердить свой авторитет. Он почти не выходил из кабинета следователя, изредка лишь попивал чаёк в компании запечника Агафоши. Эдак авторитеты не утверждают.