Страница 11 из 12
Вся троица явилась на улицу генерала Ватутина, к дому номер пятнадцать. Старая, но с виду крепкая пятиэтажка, построенная еще при Верховном Кукурузнике, была угловым домом. Стены мокли и даже снаружи кое-где были покрыты мхом и плесенью. Из подвала тянуло тухлым.
– И на такое жулики позарились! – хмыкнула Хаврошка, привыкшая к уюту и достатку милицейской кладовки.
– Как тут сиротинушкам жильё предоставляют… – покачал головой запечник Агафоша,
В нехорошую квартиру Коли Соловьева, занятую барыгой, проникли легко. Мышь – в дыру для электрического кабеля, Хаврошка – в замочную скважину, а Агафоша через отопительный стояк.
Квартира была заставлена коробками. Барыга успел перевезти сюда вещи. По всей видимости, это были шмотки его любовницы.
– За дело! – скомандовала Степанида.
Через час все платья и трусики были порваны в мелкие клочки и живописно разбросаны по полу. Фужеры, стаканчики и сервиз «Мадонна» раскололи, дамские журналы облили водой из туалетного бачка. Духи вылили в раковину, пудру высыпали, помады растёрли по паркету. Тяжелее всего было справиться с запасом продуктов, Хаврошка очень жалела набитый деликатесами холодильник, но Степанида предложила компромисс. Всё втроём попробовали, погрызли, обкусали и оценили продукты по десятибалльной шкале. Только вонючий плесневый сыр «Дорблю» не понравился никому, получил «единицу», и его раскрошили над унитазом. Троица составила план вредительства на завтра и царственно удалилась. Они решились заночевать у соседей, которые, как нельзя кстати, уехали на дачу.
Оттуда наутро Степанида, Хаврошка и Агафоша с удовлетворением слушали, как краля визжала и рыдала.
– Наверное, все концерт слушают, не токмо мы, – восхитилась мышь.
– Натурально, – согласился Агафоша, не отвлекаясь от починки кухонного крана во временно занятой квартире, – никто не против, что я по-хозяйски? Не сидеть же без дела. Да и равновесие в природе – штука важная. Нагадил одному – помоги другому.
Когда вопли стихли, застучали каблуки по лестнице, и взвизгнула дверь подъезда, Хаврошка дёрнулась. «Не время ещё», – остановила её мышь.
До вечера все скучали, ждали, пока специалисты клининговой компании наводили порядок в нехорошей квартире Коли Соловьёва. Под покровом ночи соучастники вернулась на место преступления.
– И как я проспала доставку мебели? – зевнула Хаврошечка.
– А я слыхал, – пробубнил Агафоша, – да не понял, что именно на этаж волокут.
Степанида оглядела поле битвы. Коробки с испорченными вещами были выброшены. Пол вымыт, в холодильнике – стерильная чистота. В углу комнаты стоял диван и кресла, завёрнутые в полиэтилен. В углу белел новенький торшер со стойкой в виде обнажённой нимфы.
– Дорогие мои соучастники, – проникновенно начала мышь Степанида, – нас ждут великие дела.
Закипела работа. Первым делом разодрали мебель, выпотрошили обивку, сложив из пушистых кучек на полу заветное трёхбуквенное слово. Хаврошечка отпорола от нарядных занавесок кусок невесомой тюли и заскакала кругами по комнате, неистово взбрыкивая. Она именно так представляла себе танец невесты. Что поделаешь, замужем не была, не осведомлена о ритуалах. Степанида была к ней снисходительна. Нимфе откололи обе руки и свинтили абажур.
– Чисто Венера, – восхитилась Степанида изобретательности Агафоши.
– Дык, я в краеведческом пятьдесят лет запечником жил, кой-чего понимаю в искусстве, – горделиво подбоченился Агафоша.
Напоследок Хавроша отвернула два водопроводных крана – на кухне и над ванной. Степанида предусмотрительно заткнула сливные отверстия.
– Хорошо-то как! – всхлипнул от умиления запечник и завёл песню.
«Сама садик я садила,
Сама буду поливать.
Сама милого любила,
Сама буду забывать.
Ах, что это за садочек,
За зелёненький такой?
Ах, что это за мальчишка,
Разбессовестный такой?»
Спели и пошли почивать в соседнюю квартиру. Поспать не удалось, потому что через три часа их разбудил рёв сирены. Приехали МЧСники, выломали дверь в нехорошую квартиру, навели суету и шум. Степанида ворочалась и вздыхала в чужом пахучем тапке у двери: «Поспать не дадут, шумят, окаянные, могли бы и с утреца поработать…»
С утра тоже было шумно и неспокойно. Участковый, жилкомитет и соседи собрались на лестничной площадке. Весь нижний этаж залило, так что жители дома номер пятнадцать желали видеть юного Колю Соловьёва, который без родительского присмотра тут безобразничал. Какого же было их удивление, что в мокрую квартиру явился хмурый барыга с запахом перегара и следами женских коготков на щеках. С ним пришла неласковая краля в короткой юбке и майке на бретельках. Никем не замеченная мышь удобно сидела на сахарнице в буфете. Невидимая людскому глазу Хаврошка в обнимку с Агафошей устроилась на подоконнике. Краля покачивалась на красных каблуках и дула губки. Барыга оправдывался и тыкал пальцем в договор дарения.
– Изучим, – сказал милиционер, и отложил договор на сухую спинку изуродованного дивана, а сам продолжил «выяснение обстоятельств».
Мышь Степанида не дремала, через пару минут она уже увлечённо драла лапками и жевала ненавистный и лживый документ. Хаврошка и Агафоша тоже не сидели без дела, чтобы заглушить производимый мышкой яростный хруст, они устроили концерт. Пригодился припасённый Хаврошкой арсенал. Кастрюля громыхала, сковорода дребезжала. Перепуганные соседи выбежали первыми. Участковый крутил лопоухой головой в форменной фуражке, но не находил здравого объяснения происходящему. Хаврошка поганой метлой сунула под зад крале. Та взвизгнула и выскочила в подъезд. Барыга насупил густые брови и зыркал по углам, ища причину шума. Его было не так-то просто смутить. Пришлось надеть негодяю на голову дырявую кастрюлю и треснуть сверху ржавой сковородой. Эффект превзошёл все ожидания хулиганской троицы.
– Не моя это квартира, не моя! Будь она проклята! – завыл барыга.
– Проедем, гражданин! Сейчас в отделе, под протокольчик мы зафиксируем ваши показания, – удовлетворённо кивнул участковый и поискал глазами договор, – а документик-то о дарении квартиры пропал… Вот чудеса!
Мышь Степанида вернулась в отдел. Она села за фикус, скромно сложив лапки на пузке, и смотрела в окошко.
Начинался сентябрь с его непредсказуемой погодой. Небесное сито веяло мелкий дождик. Люди надели яркие куртки и ветровки. Зеленел видневшийся угол парка «Южный», но и он был готов поменять летний наряд на жёлтый осенний плащ.
– Как успехи? – спросил Борода.
–Хорошие дела сами за себя говорят, хвалиться не буду, – высокомерно ответила мышь.
Матузков был доволен работой серой помощницы, дул горячий чай с бубликами, подвигая для неё кусочки лакомства на край блюдца. Авось Степанида заметит и смягчится, отведает угощения.
– Мы тоже даром тут не сидели, мелкая лейтенантка, – сказал Матузков, – кое-что выяснилось.
– Что именно? – вскинулась мышь.
– Пуговица, – самодовольно ответил Борода.
Мышь перебралась к столу следователя, схватила лапками бублик и стала его точить.
– Когда Лиллит приняла свой обычный вид, то мы заметили, что на её блузке не хватает пуговицы. Все нарядные, перламутровые, а вместо верхней – рубашечная, – сказал Матузков, хитро улыбаясь Бороде.
– Помнится, на месте преступления была найдена перламутровая пуговица, – подсказал Борода.
Степанида отбросила бублик, стряхнула с усов крошки и запищала:
– Так это же улика, надоть эту суккубиху допросить и арестовать.
– Ага, так она и скажет правду…– протянул Матузков, – тут надо действовать хитростью.
– Одно мы знаем точно, – весомо сказал Борода, – милицейская машина действительно приезжала на хутор Кривой, и в ней сидела Лиллит с нашим бедным Витенькой.
Глава 9. Ликёр «Амаретто»