Страница 5 из 13
«Кто, кто, кто?..»
Катя лихорадочно тёрла виски.
Сергеев? Нет. Слишком занят собой. Отмажется.
Астанин? Тоже не пойдёт. Туповат. Только дел наворотит, а толку не будет.
Фролов? Болтун.
Отец Владимир? Этот только и скажет, что бог поможет.
Марлен? Ну какой из него помощник? Сам псих ненормальный.
Вальтер? Почему бы и нет? Умён, не болтлив, характер нордический, к тому психологическое образование… Да. Но… Вдруг будет настаивать на том, чтобы обратиться в полицию, к частному сыщику, ещё куда-нибудь, куда нельзя?..
«Блом!»
Сообщение от Вельзевула. Два фото. На одном входная дверь в Катин подъезд, снятая откуда-то сверху, на другом – её выходящее во двор дома окно.
«Блом!»
Ещё одно сообщение. Теперь небольшое видео. На нём Катя выходит из своего подъезда. Видео тоже снято откуда-то сверху. Под ним подпись: «Улыбнитесь! Вас снимают на камеру».
Катя подбежала к окну. Напротив, через дорогу, несколько старых, высоких, раскидистых клёнов.
Ясно. Где-то меж их ветвей чокнутый мерзавец установил камеру. Может быть, не одну. И скорее всего, не абы какую, а навороченную, шпионскую, которая передаёт ему сигнал в режиме реального времени. «В режиме реального времени», – именно так Катя подумала.
Однако, мерзавец хорошо оснастился. Зачем ему всё это? Что у него на уме? Катя рывком задёрнула штору, и набрала Вальтера.
– Вальтер!
– Что случилось, Катюша? (Молодчина! По тону голоса понял, что что-то не так).
– Нужно срочно увидеться. Разговор есть.
– Разговор о чём?
– Не могу по телефону, Вальтер.
– Хорошо. Где? Когда?
– Как можно скорее. Пожалуйста!
– Где?
– М-м-м… В булочной номер восемьдесят девять.
– В булочной? – удивлённо спросил Вальтер.
– Ну, там кафешка есть внутри. Знаешь где это?
– Не проблема. Гугл-карты в помощь.
– Это на пересечении Невского с Литейным. Прям на углу.
– О’кей. Выезжаю.
Катя, обновив помаду на губах и тушь на ресницах, выскочила из дома, бросив подозрительный взгляд на клёны перед подъездом. Добежала до автостоянки, прыгнула в свою новенькую беленькую «Ладу-Гранта» (подарок папы по случаю окончания университета) и надавила на газ. Покружив, на всякий случай путая след, по узким Питерским улочкам, выехала на Невский.
Когда она, слегка запыхавшаяся, вошла в наполненную ванильным ароматом булочную, Вальтер был уже там. Сидел за крайним столиком, потягивая кофе, и хрустел круассаном с шоколадной начинкой. В своей безупречно белой сорочке, зачёсанными в стиле ретро назад, покрытыми гелем смоляными волосами, и такой же, под стать сорочке, белозубой улыбкой, он походил на щеголеватого американского джентльмена из старого голливудского фильма. (А ещё говорит, что не любит пиндосов!) Просто красавец.
«Интересно, ему кто-нибудь до меня отказывал?» – пришёл в голову Кати совершенно неуместный для сложившихся обстоятельств вопрос.
Он галантно отодвинул от столика стульчик, предлагая Кате присесть. Катя плюхнулась.
– Ну, рассказывай, – Кононов снова сверкнул голливудской улыбкой.
– Уф! – Сапрыкина выдохнула.
Слушая её местами сбивчивый рассказ, Вальтер не проронил ни слова.
– Ох! Я ведь кофе забыл тебе предложить, – спохватился он после того, как Катя закончила. – Сейчас принесу.
– Не надо, – она схватила за руку, начавшего подниматься со стула, Вальтера. – Не до кофе сейчас. Ты мне лучше, что делать скажи. Мне кажется, я с ума схожу! – Катя уронила лицо в ладошки.
– Сначала попить водички, – Вальтер всё-таки поднялся из-за стола и вернулся с бутылочкой минералки.
Катя сделала несколько глотков.
– Что делать сказать? – вид Вальтера был деловито сосредоточенным, тон голоса необычайно спокойным. – Я сначала скажу тебе, что НЕ делать.
– Что не делать? – опешила Катя.
– Паниковать.
– Но…
– В полицию заявлять я тоже бы не спешил, – не дал ей договорить Вальтер. – Чувак предусмотрел этот вариант, и он к нему подготовился.
– Откуда ты знаешь?
– Он общается с тобой только в Телеге, к тому же в секретном чате. Ты думаешь, почему?
– Потому что Телеграм невозможно взломать?
– Может, и возможно, – Вальтер отхлебнул поостывший кофе, – но на практике пока это не удалось никому. Разработчики Телеграм внедрили собственный криптографический протокол. Пользовательские данные не только навороченно зашифрованы, но даже не хранятся на серверах Телеграма, особенно, если ты используешь секретный чат. Поэтому перехват сообщений и звонков исключён. Значит, – продолжал Вальтер, – наш киднеппер не шибко-то верит в то, что ты не обратишься в полицию, и на тот случай у него есть план. Он готов к ответным действиям, и боюсь, что к самым решительным. Что он тебе сказал?
– Ты никогда не увидишь сестру… – Катя побледнела.
– Поэтому мы будем действовать сами, – Кононов снова отхлебнул кофе. – Нам нужно его переиграть.
– Но как? – Катя развела руки в стороны, веером растопырив пальцы.
– Сначала, Катенька, – тон Вальтера оставался размеренным и спокойным: так говорят люди, которые точно знают, что делают, и не допускают сомнений в том, что потерпят фиаско, – нам нужно понять мотив.
– Да какой там мотив! – всплеснула руками Катя. – Он же псих! И деньги ему не нужны.
– У каждого даже самого конченного психа есть своя логика, – не согласился Вальтер. – Пусть она кривая, но она всегда есть. И если её понять, то…
– Но в чём его логика? В чём? – перебила Катя.
– У меня есть убийственная версия на этот счёт, – несколько мгновений Вальтер, не моргая смотрел ей прямо в глаза. – Ведь ты у нас кто? Красавица. Финал прошлогоднего Мисс Санкт-Петербург, если мне не изменяет память?
– Не дошла я до финала, – фыркнула Катя. – Да причём здесь это?
– Ты лакомый кусочек для мужчин, Сапрыкина.
Катя поморщилась.
– Не называй меня по фамилии.
– Лакомый, но недоступный, – закончил Вальтер.
– Ты думаешь, он просто хочет меня трахнуть?
– Ну, может, не просто, а м-м-м… изысканно…
– Ты хочешь сказать, с извратами?
Вальтер кивнул.
– И возможно, не раз…
– И не два, – добавила Катя, задумчиво. – Ты это серьёзно? – она вскинула чёлку.
– Если у тебя есть другие версии, излагай, – Кононов опёрся подбородком о сплетённые перед собой пальцы рук, делая вид, что приготовился внимательно слушать.
Версий у Кати не было.
Кононов, назвавший её красавицей, не сильно грешил против истины. Большие, цвета ультрамарин глаза. «Линзы?» – спрашивали Катю. «Свои», – гордо отвечала она. Длинные от природы ресницы. Роскошные, русые, золотисто-тёплые волосы. Густые и шелковистые. Тоже, кстати свои, от природы. Чуть-чуть вздёрнутый носик и очаровательные ямочки на щеках придавали Кате по-лисьи хитренький, озорной и задиристый вид, когда она кокетливо улыбалась, скосив глазки в сторону. Когда же она всерьёз или в шутку хмурилась, сведя брови, когда начинала глядеть исподлобья, ямочки исчезали, и из прелестной лисички Катерина превращалась в женщину-вамп, неотразимую и роковую. Губы Катя слегка подправила силиконом, но сделано это было столь умерено и изящно, что даже мама, до того всеми силами отговаривавшая дочь от коррекции, после сказала: «А ведь и вправду, так ещё лучше!» И наконец, предмет зависти всех встречающихся на Катином пути женщин (кроме мамы, естественно) – это кожа. Нежная, мягкая, гладкая, будто атласная; чистая – не единого прыщика, пятнышка, точечки… Тоже, конечно, своя, от природы…
Фигурка у Катерины также была завидная. Стройная, элегантная, грациозная. В меру рельефная – с фитнесом Катя дружила всерьёз и надолго. «Моя газель, – называл её папа, и добавлял, простодушно подсмеиваясь: – Не. Не машина. Животное».
Но, как и любая другая красивая женщина, Сапрыкина себя таковой отнюдь не считала, находя в своей внешности массу досадных изъянов. Против роста своего она ничего не имела, пока её не оставили за бортом финала городского конкурса красоты. «Из-за роста срезали, – заявил одни знаток, водивший знакомство с кем-то из членов жюри. – Несколько сантиметров до стандарта тебе не хватило». Не давала покоя, никому кроме Кати не видимая, горбинка на переносице. Да и сам этот нос, вернее его чёртова вздёрнутость, что на самом деле добавляло Кате столько неотразимого шарма, воспринималась ей, как кара господня. Потому, судьба носа была уже решена – в недалёком будущем его ожидал нож хирурга. Ведь лицо (как и внимание) – это Катино всё.