Не говори, что любишь...

Валюсь на кровать, достаю телефон и смотрю на номер, который добавила сегодня. Никита продиктовал мне его, когда выходили из каморки. Написать или нет? А что я ему напишу? Что дико и безумно скучаю? Что меня всю потряхивает от одной мысли о нем? Руки сами набирают сообщение, и тут же стирают, какая глупость. Отбрасываю телефон и зарываюсь лицом в подушки. Еще четыре часа до встречи, целых четыре часа.

В комнату стучится и входит мать, присаживаясь рядом на кровать. Тихо рычу в подушку, отстраняясь.

— Василина, — строго начинает мать. — Что опять случилось?

— Что? — выныриваю из подушек.

— Почему папа нас в Париж отправляет? — сердито спрашивает мать, а я чуть не скулю, вспоминая про отъезд. Пока была в универе, все забыла, Никите ничего не сказала, а ведь для этого его в каморку тащила. Ну не совсем для этого, конечно. Как увидела, так все мысли из головы вынесло.

— Папа отправляет, у него и спрашивай, — огрызаюсь, перекатываясь на кровати, и сажусь, подпирая спиной мягкую спинку.

— Папа мне сказал, что тебе платье нужно на день рождения купить, но это же полный бред! В мои планы не входило сейчас уезжать!

— Что ты ко мне пристала? — смотрю сердито на мать.

— Как ты со мной разговариваешь? — тут же возмущается она, а я закатываю глаза, тупо пялюсь в потолок.

— И вообще, мне не нравится, как ты со мной разговариваешь последнее время! Ты меня не уважаешь! — продолжает мать, а я перевожу на нее взгляд.

— За что?

— Что за что? — удивляется она.

— За что мне тебя уважать? — продолжаю я, уже слетев с катушек. — Ты трахаешься со всеми, пока мой отец деньги зарабатывает.

— Да как ты смеешь?! — мать встает с кровати и подходит ко мне. Размахивается и бьет ладонью по лицу. Не сильно, не больно, но обидно.

— Оставь меня в покое! — кричу ей, вскакиваю с кровати и бегу в ванную. Мочу часть полотенца ледяной водой и прикладываю к щеке.

— Не смей со мной разговаривать в таком тоне! — мать идет за мной и встает на пороге ванной.

— Иначе что? — оборачиваюсь к ней. — Что ты мне сделаешь?

— Я расскажу папе, как ты себя ведешь, — гневно произносит мать.

— Иди рассказывай, — отворачиваюсь снова к зеркалу, потом вспоминаю, что мне нужно. — От моей квартиры ключи отдай, хватит там притон устраивать.

Мать покрывается красными пятнами, тяжело дышит. Удивляется, видимо, откуда я знаю, что она на моей квартире с тренером своим встречается.

— Зачем тебе ключи? — спрашивает уже спокойным тоном.

— Затем же, что и тебе, — огрызаюсь ей в ответ. Когда мне подарили квартиру на восемнадцать лет, я там была один раз, посмотрела и забыла. Тогда мне она была не нужна, теперь, возможно, я начну ею пользоваться, раз уж начинала встречаться с Никитой.

— У тебя появился мальчик? — удивляется мать, будто в мои двадцать лет это такое чудо.

— Неважно, ключи принеси, — мать выходит из комнаты, громко хлопая дверью, через пять минут возвращается, швыряет на комод связку ключей.

— Раз такая большая, то за квартиру сама плати — за коммунальные и уборку.

— Не переживай, заплачу, — отвечаю ей, перекладывая ключи в сумочку.

— Предохраняться не забывай, — кидает, выходя мать. — Если Артур узнает, он не женится на тебе.

— А ты откуда знаешь, о чем думает Артур? — удивляюсь я такой осведомленности.

— Догадалась, — морщиться мать и наконец-то уходит.

Я смотрю ей в след, думая о том, что сейчас произошло. Зря я, конечно, так с матерью, но пусть не лезет ко мне, а я не буду задевать ее. Но ключи от квартиры теперь у меня. А это главное. Пусть встречается со своими мужиками в другом месте, надо вообще квартирой заняться и возможно переехать туда, чтобы жить отдельно. Вместе с Никитой, приходит в голову соблазнительная мысль, но тут же отбрасываю ее. Вряд ли Никита готов жить с кем-то, тем более со мной. А вот слова матери о предохранении застревают в голове. Краснею, вспоминая моменты близости с Никитой, забеременеть я не должна, парень знал, что делает.

Ревность пронзает внезапно, скручивая и полоснув по сердцу. Никита знает, что делает. И как часто он этим занимается? Возможно, для него это в порядке вещей, вот так, просто на пляже, за углом или еще где-то. И презерватив у него был с собой или сейчас все парни их носят в карманах, вдруг пригодится? Спросить его об этом я, конечно, не спрошу, но стало так больно, что еле вздохнула. Представить Никиту еще с кем-то невозможно, невыносимо больно. Но он обещал, пока со мной, то ни с кем. Он же выполнит свое обещание? Или нет? Сажусь на кровать, чувствуя, как на глаза набегают слезы, но сердито смахиваю их руками, нет, он обещал.

Глава 22. Никита

Часа два ждем спонсоров, Попов в ударе, гоняет нас по залу, заставляя то кувыркаться, то прыгать в паре с Ринатом. К тому времени, как появляются важные господа в костюмах и галстуках с нас сошло семь потов, но выстраиваемся у ринга, рассматриваем их, а они нас. Ринат стоит рядом, выпячивает грудь, я чуть посмеиваюсь над ним, а самого потряхивает всего. Знаю, что утвердили меня на чемпионат. Но все равно на дрожь пробивает, адреналин в уши бьет. Гости проходят мимо нас, смотрят, оценивают.

— Кто такой? — указывает один из них на меня. Подтянутый мужчина с сединой на висках, смотрит хмуро, не улыбаясь.

— Это Никита Смирнов, наш чемпион, — отвечает Попов.

— Ну, чемпионом он пока не стал, — отрезает мужик.

— Стал, бронзовый чемпион России в юношеском, — не соглашается тренер.

— Вот как, — удивляется мужик. — И кмс есть?

— А как же. Победа в состязаниях под эгидой AIBA.

— Где?

— В Испании, год назад. Серебряный призер среди юношей.

— А второй? — переходит мужик к Ринату.

— Вошел в финал чемпионата России, кмс есть, — отчитался Попов. Мужик задумчиво рассматривает Рината и возвращается ко мне.

— Учишься? — спрашивает меня, пытливо рассматривая.

— Да, в университете.

— Успешно?

— Нормально, — пожимаю плечами.

— На кого?

— На юриста.

— Зачем боксеру юридический? — удивляется мужик, обращаясь почему-то к Попову.

— Перевелся из Мурманска, там тоже на юридическом учился.

— Никита значит, — говорит мужик и отворачивается, отходит. Остальные идут за ним, направляясь к Попову в кабинет. Ринат отмирает и выдыхает, толкает меня плечом.

— Ну что красавица, понравилась спонсорам? — усмехается.

— Да иди ты, — отвечаю Ринату, а сам едва сдерживаю улыбку.

Выходим из зала, направляясь в раздевалку. Там принимаю душ, переодеваюсь и возвращаюсь в зал, встаю рядом с Ринатом, который уже подпирает спиной стену кабинета Попова.

— Не выходили еще? — спрашиваю Рината, что стоит, рассматривая свои костяшки.

— Не, заседают, — отвечает друг. — Что ты дергаешься? Все равно ехать не кому, с твоим послужным списком я бы не переживал.

— Да я не дергаюсь, но не люблю неопределенность, — отвечаю я, и дверь кабинета Попова открывается. Спонсоры выходят, не глядя на нас, направляются к выходу. Мы с Ринатом идем следом, бестолково толкаясь. На крыльце школы все останавливаются, Попов прощается с ними, пожимая каждому руку. Тот мужик, который разговаривал со мной, задерживает на мне взгляд и отворачивается, садится в машину. Остальные тоже рассаживаются и все уезжают. Попов поворачивается ко мне и гневно смотрит в глаза:

— Никита, что за дела? — сердито спрашивает он, а я удивленно таращусь на него.

— Что такое?

— Да ничего! Откуда ты знаешь Богданова и Кондратьева?!

— Я?! — удивляюсь еще больше. — В жизни про таких не слышал, — отвечаю честно.

— А вот они про тебя слышали, — отрезает Попов. — Все спонсоры высказали за тебя, кроме этих двоих, а точнее Богданова.

— А кто такой Богданов?

— Местный олигарх, будущий депутат. Если он скажет свое нет, ты пролетишь с чемпионатом.

— А что он сказал?

— Сказал, что подумает. На днях решит, — сердится Попов.