Млечный путь господина Харг Тринста

Внезапно его озарила догадка. Всё так просто, мысленно воскликнул Харг. С чего это я решил, что эти вещи и фотографии принадлежат Мелькому Трювили? А что, если они мои собственные? Это объясняет, почему меня нет на фотографиях, — просто я в тот миг щёлкнул затвором. И почему обо мне не упоминается в записях — для автора я вовсе никакой не Харг Тринст, а я, сам по себе человек. И старая пластинка, которую я считал потерянной, принадлежала тоже мне.

Но если это так, то зачем все эти вещи Мелькому Трювили? Кто он такой? Харг приложил ладони к лицу. Голова кружилась, свет в комнате медленно угасал. Он не ел с самого утра и чуть не падал с ног от усталости и голода.

Харг спустился вниз. Снова зазвонил телефон. Кто же так отчаянно, так терпеливо пытается дозвониться?

Харг вошёл в спальню и, прежде чем задернуть шторы, выглянул в окно. Ветки черёмухи касались на ветру; от припаркованного фургона на тротуар падала тень; свет из окон в доме напротив рассеивал синие сумерки, но поверх это картинки в окне маячило лицо. Поначалу Харг решил, что это лицо Мелькома Трювили, но после мгновенной паники понял, что видит собственное отражение. Он отступил от окна и всмотрелся. Как странно, да я просто вылитый…

— Действительно так и есть, — прошептал Харг, — всё сходится.

Вот почему с самого начала он получал письма, адресованные Мелькому Трювили, вот почему его ненавидит ГрэнЮ ливер. Именно поэтому Харг так сочувствовал Туллеру Холланд! И песня. Это сочинил её он. И он же, Мельком Трювили, — автор «Убийцы в большом городе». Значит, он, Харг, и есть Мельком Трювили! Харг вспомнил лицо Трювили в витрине секс — шопа. Тогда его глаза встретились с зеркальным стеклом. Так значит, он смотрел на свое собственное отражение!

Несколько мгновений Харг сидел словно загипнотизированный. Затем в уши снова вторгся назойливый звонок. Только теперь, раз он и есть Мельком Трювили, на другом конце провода вполне может оказаться… Э… Аннета Валерин! Вот моя главная цель, мой секрет, Руаль!

Харг вытащил из ящика острые инструменты ножовку и принялся пилить деревянный ящик. Стон металлических зубьев заглушал звон. Не успею, с отчаянием понял Харг. Пока Харг пилил, там положили трубку. Вспомнив, что в сарае должен лежать топор, он выскочил из дома. В саду было темно, и Харг не сразу нашёл сарай. Все это время он молился, чтобы на том конце не вешали телефонную трубку. Схватив топор, Харг бегом вернулся в дом. Тяжело дыша, он стоял перед белым ящиком. Перед глазами плыло. Какое-то мгновение Харг слышал только звук собственного дыхания и уже решил что телефон навеки умолк, потом заставил себя дышать медленнее и прислушался.

Гр — р — р — р — р — р. Грх-грх-грх-грх-грх-грх.

Харг размахнулся и обрушил топор на деревянный ящик. Полетели щепки. От удара трубка соскочила и теперь висела на проводе. Харг швырнул топор на пол и поднёс трубку к уху.

— Я вас слушаю.

В трубке нависло молчание. У Харга сердце упало в пятки.

— Алло, — произнёс на том конце провода женский голос.

Харг чуть не крикнул «Елиана?», но голос (холодный и механический) перебил:

— Я вам звоню по поручению Мелькома Трювили. Он хотел бы с вами поговорить.

У Харга перехватило дыхание. По поручению Мелькома Трювили?

Млечный путь господина Харг Тринста 101 глава

— Господин Трювили зайдёт к вам завтра. Вы будете дома в десять утра?

— Да, конечно я буду, — выдавил Харг.

— Отлично. — И женщина повесила трубку.

Харг налил стакан рома и погрузился в свои размышления. Завтра к нему в гости придёт Мельком Трювили. Тот, кого он так упорно выслеживал, желая вывести его на чистую воду, хочет с ним поговорить. Чтобы это могло значить? Поежившись, Харг вспомнил примечание к истории жизни Томсона Ридли. Человека, обвинявшего философа в смерти товарища по университету, которого звали М. Трювили. Возможно, это не я его преследую, а он меня? Что, если это Мельком Трювили хочет вывести на чистую воду Харга Тринста?

Несколько минут он лежал в постели, сквозь сон прислушиваясь к странным звукам. Дынь-дыднь. Бух — бух бах — бабах. После бессонной ночи голова была мутная. Дзы-ынь. Бах — бах — бух — бух. Харг натянул халат и вышел в коридор. На часах было 7:56. Едва дыша от страха, он отпер дверь.

Перед ним стоял пожилой мужчина. Самый обычный, без особых примет.

— Доброе утро, — поздоровался незнакомец.

— Доброе утро, — ответил Харг.

— Меня зовут Мельком Трювили, — сказал мужчина.

— Как вас зовут?

— Мельком Трювили, — повторил мужчина. — Моя секретарша вам вчера звонила вечером. Я состою в братском клубе игроков в скраббл.

— Как это возможно?

— В клубе любителей головоломок и игры в скраббл, — терпеливо повторил мужчина. — Я живу в доме номер тринадцать по Лайф — Стренжер. Вчера я разговаривал с почтальоном, и он вспоминал, что, кажется, доставил пару писем на моё по вашему адресу. Я подумал тогда, что это может быть очень странным, а потом понял: это те самые письма!

— Те самые письма?

— Письма от французского клуба игроков в скраббл. Каждый месяц клуб шлёт своим членам десять случайно отобранных компьютером букв, и мы должны составить из них слова. Потрясающее занятие! Можно выиграть разные призы! Они называют это днём чёрного письма, хотя на самом деле письмо самое обыкновенное. Так вот, свои письма я не получил! И тогда я подумал мозгами и решил позвонить в Орегонскую штат — квартиру клуба. Попросил сверить адрес. А теперь догадайтесь, что они мне ответили. Они посылали письма на Лайф — Стренжер, номер двадцать два! Кто-то поменял цифры в номере дома другими местами. Вот такая головоломка! — Довольный собственной остротой, мужчина вдруг неожиданно рассмеялся как сумасшедший.

— И… Дальше что?

— Вот я пришёл спросить, может быть, вы получили письма на моё имя? На имя Мелькома Трювили?

Седовласый мужчина с надеждой смотрел на Харга.

— Нет, ваши письма с вашим именем я не получал, — ответил Харг и закрыл дверь.

Всё утро Харг просидел в кожаном белом кресле. Харг не ел, и не пытался сдвинуться с места, а только дышал и молча смотрел в пространство. Уже не первый раз он ощущал себя детективом из чужой повести. Детективом, который вместо того, чтобы приблизиться к разгадке тайны, с каждой главой всё дальше удалялся от неё.

Кто-то должен написать такую повесть, вяло размышлял над этим Харг. Тайна, которая не будет раскрыта в последней главе, в дана лишь смутными намёками, где-нибудь посередине повествования, словно назойливая мелодия, которую вы никак не можете вспомнить. Мелодия эта стоит у ушах, без начала и конца, меняясь с каждым прошедшим днём, иногда полностью забываясь, иногда снова возвращаюсь, но всегда не прямо, а кружными прутьями.

Харг пытался понять, где сбился с пути. Нет сомнений, что Мельком Трювили не имеет никакого отношения к его прошлому. Это всего — лишь пожилой и безобидный фанат скраббла, живущий в доме на противоположной стороне улицы. Его письма по ошибке доставили Харгу, а тот выдумал изощрённую теорию, построенную на неверной посылке, случайном стечении обстоятельств.

Харгу вспомнился сон, который он видел ещё в Португалии. Доктор снимает с его ноги гипс, а под гипсом — только пустота. Всё, во что он когда-то верил, обернулось иллюзий. Всё, что было прочным, растворилось в воздухе без остатка. Он пытался проследить нить своей жизни, но оказалось, что никакой нити и в помине, один сплошной хаус. Харг пытался вырваться из лабиринта и вот, добравшись до его центра, обнаружил новый путь к лабиринту.

После обеда Харг решил выйти проветриться. Он бродил по улочкам Старого Городка, вслушиваясь в обрывки разговоров и глазея на случайных прохожих. Как-то жарко спорил, кто-то озабоченно хмурился. Харга разбирал смех. Вскоре он остановился посреди пешеходной улицы и рассмеялся во весь голос.

Лабиринта не видел не один человек! Все эти люди, спешащие мимо него из пункта А в пункт Б, только слепцы! Никто и не подозревал о существовании громадных серых щупальцев, готовых расплющить их, словно муравьёв, или на миг поднять вверх, просто так, без всякой особой причины, а затем снова стряхнуть вниз, в лабиринт. Никто из них не понимал, как это страшно и вместе с тем весело. Люди воспринимали лабиринт слишком серьёзно, верили, что для всего найдётся объяснение, что во всём есть некий правдивы смысл. Они спешили вперёд, спрашивая у друг друга: «В как ваши дела? Как ваша жизнь?» И это безумие они называют нормальной жизнью! Харг не мог остановиться, его душил смех.